Кубякин О.Ю., Кубякин Е.О.

 

Стеарин.

 

 

 

 

«Идиотизм» всегда использовался не только для склейки нелепых кусков и событий, но также для замазки наиболее неудобных фактов в отечественной истории. Авторы исследуют уникальные свойства данного универсального средства, а так же выявляют возникновение побочных эффектов в случаях наступления передозировки.

 

 

 

 

 

Содержание:

Вступление.

Первые симптомы.

Наказание невиновных.

Диагноз не меняется.

Первые проблески «внезапного просветления».

Варяги двоечники.

«Изобретатель» языческой религии.

Особенности национального летописания.

Затянувшиеся выборы.

Неутомимая тяга к женитьбе.

Корсунь.

Особенности крещения Северной Руси.

Южная Русь.

Византийский наследник.

Византийский наследник 2.

Падение Византии.

Алиби Великой Империи… не подтвердилось.

Пятый элемент.

Туда ли вложили академики?

Учебники переходного периода.

 

 

 

 

 

Вступление.

 

Стеарин – почти то же самое, что и парафин.

 

 

 

                                 «К тому же Россия есть слишком великое

                                         недоразумение, чтобы нам одним его решать,

                                                без труда и немцев».

Степан Трофимович.

 

 

         Зачастую, услышав призывные фразы типа «Historia est magistra vitae» («История – наставница жизни») или «История – важнейшая форма самосознания людей» поддаёшься патриотическому порыву, что-нибудь срочно предпринять, дабы скорее приобщиться к непреходящим ценностям отечественной истории. Прикоснуться к роднику социального опыта, питающему нашу духовность своими сокровенными запасами. Поспешая, с возвышенной восторженностью подсаживаешься к интернету либо врезаешься глазами в канал «365 дней». Понятно, что книжные «носители» уже не очень привлекательны, а к учебникам истории отношение вообще особенное со школы.

         Ну, короче, приникаешь к этому самому роднику в том виде, в каком удастся с намерением срочно вознестись в глобальном осознании вопросов развития родной страны, и к своему неудовольствию обнаруживаешь – родничок-то с запашком! Да что там запашок? Вонища от него стоит. Причём явно не кондитерского происхождения.

Гадостная у нас история. Особенно в самом начале. Отечественной историей гордиться хочется, мировой общественности в морду ей тыкать, но как ей гордиться, когда она сообщает, что предки наши были скотами, маньяками и вампирами. Но и то, это когда уже Рюрик пришёл. А до этого вообще никакой истории не было. Были только пространства огромные. Но пустые и бестолковые, ни кому не нужные. Кое- где ветка под зверем треснет, да изредка мелькнёт поросшая шерстью задница славянского дикаря. И опять тихо. Какая уж тут гордость?

Однако не поймите, что гадость только в начале отечественной истории содержится, а дальше, мол, уже и не гадость вовсе, а сплошная гордость. Нет. С веками ситуация не слишком улучшается. Возвышенное чувство гордости за свою историю всё так и висит, как старушечья грудь. А если где и покажется проблеск высокого подвига, то на поверку всё равно окажется  «сомнительным». Такая уж у нас «сомнительная» история. Причём это касается любой личности. Хоть самой известной.

К примеру, Александр Невский. Согласно русским источникам, во время Невской битвы в 1240 году лично ранил ярла Биргера. Житие князя так и гласит "самому королю възложи печать на лице острым своим копием".

Главный академик истории А.Н. Сахаров житию вторит:

«Пример мужества и смелости показывал и сам 19-ти летний князь. В личном поединке он нанёс удар копьём в лицо ярлу Биргеру, и того, раненного, унесли на корабль».

Вроде вот оно! Гордись, не хочу! Но теперь читаем дальше:

В. В. Похлебкин. «Объединенное шведско-норвежско-финское войско крестоносцев под предводительством епископа Финляндии Томаса (англичанин, доминиканец) и шведских рыцарей. (Вопреки сообщениям "Жития Александра Невского", составленного в XVI в., т.е. три столетия спустя после Невской битвы, никакого ярла Биргера в качестве предводителя шведского войска в этом сражении не было; это чистейший вымысел составителя "Жития".) Ярл Биргер II, правитель  Швеции,  находился  в  это  время в Стокгольме и не покидал его в течение всего 1240 г. (см. Далин Олоф. История Шведского государства. -Ч. II. - Кн. I. - Гл. IV. - § 4. - С. 131). Спб., 1805. Кроме того, Биргер II стал ярлом только в 1248 г., а до него ярлом был Ульф "Многыя полкы" (по летописи)».

         Отечественная история призывает нас гордиться подвигами, которых, может никто и не совершал. В частности «поверженным» Биргером, который в 1240 году к Руси не подъезжал. Шведы, понятное дело, тоже ни о каком таком их походе по сей день не догадываются. А вот то, что Биргер весьма успешно «подъезжал» в 1249 году, и отобрал у Руси земли принадлежащие племени емь (тавастам), также построил крепость, которую назвал Тавастаборг в землях Hakoisten (шведское Haga), наша история в упор не видит.

         Это лишь малюсенький пример того из чего соткан академический орнамент нашего прошлого. А у нас вся «История» такая. Цари ненастоящие, победы сомнительные, герои сопливые, беды смешные. Гордость за такую историю соответственно может быть только театральной, выморочной, неприятной. Только в нашей истории полководец за сражение на Ижоре может получить прозвище «Невский», а за битву на Непрядве «Донской».

         Только у нас имеется период истории, который вовсе не история. Якобы наличествовало «до истории» несколько шаек быдла и отрепья, и они между собой ничем не соединялись, и никаким обществом, тем более приличным, называться не могли. Понятно, что и обычаи у них были разные (да какие к чёрту у быдла обычаи?), и, естественно, религии общей они не имели. Кто-то об берёзу лбом стучался, кто-то болотные кочки целовал, но в основном по мелочам. Ничего серьёзного.

         Затем, когда появилась общеобъединительная сила в виде Рюрика, произошёл зачаток Руси и вместе с ней истории. Но кроме механического объединения, других заметных изменений не произошло. Всё то же быдло, скоты и идиоты. Рюрик, как порядочный норманн, конечно, притащил с собой каких-то идолов вырезанных из цельных стволов, однако остальное население не в силах было разобраться к чему эта резьба по дереву.

         И так продолжается толи до 987, толи до 988 года. В один из этих годов окрестился Владимир Красно Солнышко, и собственно, с этого момента только начинается история Руси. Причём здесь строжайше запрещено путать Владимира «после крещения» и Владимира «до крещения». Данное путанее признаётся святотатством.

         До крещения Владимир был скотом, убийцей, насильником и маньяком. Но это ничего страшного. Ведь он же был язычник. А у язычников считалось очень хорошо, если ты скотина, убийца и маньяк. А вот после крещения Владимир стал очень хорошим человеком. Великолепным прямо. Очень это всем видно было. Прямо как кандидат в депутаты во время предвыборной гонки.

      « Повелел  он  всякому  нищему  и  бедному приходить на княжий двор и брать все, что надобно, питье и пищу и  из  казны деньги. Устроил он и  такое:  сказав,  что  "немощные  и  больные  не  могут добраться до двора моего", приказал  снарядить  телеги  и,  наложив  на  них хлебы, мясо, рыбу, различные плоды, мед в бочках, а в других квас, развозить по городу, спрашивая: "Где больной, нищий  или  кто  не  может  ходить?".  И раздавали тем все необходимое. И еще  нечто  большее  сделал  он  для  людей своих: каждое воскресенье решил он на дворе своем в гриднице устраивать пир, чтобы приходить туда боярам, и гридям, и  сотским,  и  десятским,  и  лучшим мужам - и при князе и без князя. Бывало там  множество  мяса  -  говядины  и дичины, - было все в изобилии». (Повесть Временных лет).             Надо также отметить – нестыковка про язычников в летописях всё же присутствует. По идее, все языческие князья до Владимира тоже, как и он в языческом периоде должны были быть кровожадными упырями, душегубами и бестолочами гороховыми. Раз язычники, как же иначе? Однако в летописях этого нет.

         Всего отечественная история представляет данные о четырёх языческих князьях до Владимира: Рюрике, Олеге (Вещем), Игоре и Святославе (Храбром). Однако ни одному из них (может по недогляду) она не приписывает хоть сколько-нибудь скотства. Единственно, что Вещему Олегу вменяются умения управлять силами природы (ветром, огнём и т.п.), но это, по общему мнению, не является таким уж откровенным скотством, коим непременно обязан слыть язычник.

         Это единственное где история маху дала. А в остальном до крещения сплошь уроды, извращенцы и живопыры. «Повесть временных лет» не стесняясь об этом сообщает. Не путать с крещёными. К примеру, про крещёную Ольгу в ней написано уже так: «Она ведь сияла, как луна в ночи; так и она светилась среди язычников, как жемчуг в грязи». По Нестору язычники – «грязь», и не более. Правда, от этого они не перестали быть нашими предками.

         Однако, что с летописей взять? В них уже ни добавить, ни убавить. А вот учёные, которые на казённых харчах? Они-то по идее к своему труду должны ответственно подходить, а не как попугаи за летописями повторять?

         Но может зря мы к учёным-историкам требования предъявляем? Может не нужно это вовсе? Сидят себе люди, пишут чего-то втихаря, никого не трогают. Методы там какие-то научные применяют, диссертации защищают. К чему тут ответственность вспоминать? Зачем этим учёным всякая ответственность?

         Только как же получается? Остальные-то учёные завсегда ответственность несут. Ежели, к примеру, какие учёные лекарство изобрели, а оно отравленное получилось, так их враз за шиворот и в кутузку. Не тот крючок к формуле подрисовал, вот ты уже и в общей камере. У ракеты траектория покосилась – отвечай собака, куда народные деньги полетели?

         Все учёные под ответственностью ходят. И только историков критиковать не моги и слова поперёк не скажи. Табу на них наложено. Остальным, значит, думать надо прежде чем говорить, а этим нарушай безобразия насколько распущенности хватит? Общество свободных табуистов.

         Неплохо всё складывается. Премии, степени, студентки в коротких юбках, заседания в президиумах, жалобы на финансирование, отпуск летом и опять на работу, права клянчить. В общем-то, фарисеям всегда неплохо жилось. Но как же с продуктом? Не который жизнедеятельности, а который от науки? Накатали на 800 листов, друг дружку поздравили, премии вручили, а население теперь читай? Читай про то, как нас не было? Про то, какие мы недоразвитые по сравнению с папуасами?   

Может пора уже некоторым в припадках совести покорчиться? Славу, разбухшую от сырости к соответствующим размерам приспособить? Притушить гимны о головокружительном обаянии «авторитетов». Иначе всякая любезность уже иссякла.

Основу истории составляют летописи. Причём отечественную историю отечественные летописи. Летописи писали летописцы. В основном это были монахи, составляющие летописи в своих кельях. К самим летописцам относятся по-разному. Кто-то им безоговорочно доверяет, кто-то считает их «продуктом» своего времени. Одни называют их «вдохновенными сиделками истории», другие «дантесами тихих келий».

На основе летописей историки моделируют общую картину событий прошлого. Конечно, подкладывают в эту картину раскопки всякие и скрепляют образовавшееся глубокими анализами. Но в итоге полученная история не соответствует историческим источникам, хотя и сами источники не соответствуют здравому смыслу. Однако отечественные историки без зазрения совести продолжают впаривать это отечественному населению.

Возможно, у кого-то сложилось обманчивое впечатление, что мы недолюбливаем отечественных академиков, особенно прошлых лет. Ни в коем случае! Мы очень даже их любим! Правда для доказательства наших искренних чувств, придётся привести список АКАДЕМИКОВ-ИСТОРИКОВ «Российской Академии наук», начиная от её основания с 1724 г., с указанием года их избрания. Первые 100 лет существования академии являются наиболее важными, поскольку это время создания и формирования самой науки «История Отечества» (справочное издание "Российская Академия наук. Персональный состав. В трёх книгах. - Москва, Наука, 1999", книга 1):

1) Коль Петр или Иоганн Петер (Kohl Johann Peter), 1725;

2) Миллер Фёдор Иванович (Мullеr Gеrаrd Fri-еdrich), 1725;

3) Байер Готлиб или Теофил Зигфрид (Вауеr Gоttlieb), 1725;

4) Фишер Иоганн Эбергард (Fisyеr Johann ЕЬеrhаrd), 1732;

5) Крамер Адольф Бернгард (Сrаmеr Аdо1Веmhаrd), 1732;

6) Лотгер Иоганн Георг (Letter Johann Georg), 1733;

7) Леруа Людовик или Пьер-Луи (Lt Roy Pierre-Louis), 1735;

8) Мерлинг Георг (Моеriing или Morling Georg), 1736;

9) Брем или Брэме Иоганн Фридрих (Вrehmе Friеdrich), 1737;

10) Тауберт Иван Иванович (Таubert Johann Caspar), 1738;

11) Крузиус Христиан Готфрид (Сrusius Сhristian Gottfried), 1740;

* 12) Ломоносов Михаил Васильевич, 1742;

13) Модерах Карл Фридрих (Моderach Кfrl Friedrich), 1749;

14) Шлёцер Август Людвиг (S. Auguste Ludwig), 1762;

15) Стриттер (Шриттер) Иван Михайлович (Stritter Gotthuf), 1779;

16) Гакман Иоганн Фридрих (Нackmann Johann Friedrich), 1782;

17) Буссе Фомич или Иоганн Генрих (Вusse Johnn Нeinrich), 1795;

18) Вовилье Жан-Франсуа (Vauvilliers Jean-Francois), 1798;

19) Клапрот Генрих Юлий или Юлиус (К1aproth Julius), 1804;

20) Герман Карл Фёдорович (Неrmann Каr1 Gottlob Мelchor), 1805;

21) Круг Филипп Иванович (Кrug Johnn Рhilipp), 1805;

22) Лерберг Август (Lehrderg Аugust Сhristian), 1807;

23) Келер Егор Егорович или (Ко1еr Неinrich Каrl Еmst), 1817;

24) Френ Христиан Данилович (Рrahn Сhristian Маrtin), 1817;

* 25) Ярцов Януарий Осипович, 1818;

26) Грефе Федор Богданович (Grate Сhristian Friedrich), 1820;

27) Шмидт Яков Иванович или Исаак Якоб (Schmidt Jacob), 1829;

28) Шенгрен Андрей Михайлович (Sjorgen Johann Аndreas), 1829;

Как легко убедиться за 100 лет в «Российской академии наук», «отечественных» академиков было двое Ломоносов М.В. и  Ярцов Я.О.  (обозначены звёздочками). Так вот мы их очень любим. Остальные же академики, как прекрасно видно, не очень «отечественные», и с ними мы  про любовь не договаривались. Это касается и современных академиков, которые по паспорту якобы «отечественные», но по сути те же Миллеры, Фишеры и Шлёцеры.

Уместно вспомнить ёмкое выражение С.А. Гедеонова относительно трудов вышеперечисленных «светил»: "Немецкие представители норманского мнения... Байер, Миллер, Тунманн и Шлецер, трудились над древнейшей историей Руси, как над историей вымершего народа".

Михайло Васильевич Ломоносов, похоже, тоже немцев недолюбливал. О Шлёцере, например,  до нас дошло такое его высказывание: «… каких гнусных пакостей не наколобродит в российских древностях такая допущенная к ним скотина».

Теперь сравните насколько приведённые высказывания отличаются от мнения отечественных (почти современных) Шлёцемиллеров:

«Русская история поражает необыкновенной сознательностью и логическим ходом явлений». К.С. Аксаков.

Кстати, произнося «историки», мы совсем не имеем в виду школьных учителей истории, археологов, работников архивов, юристов, специализирующихся на истории государства и права, людей просто получивших историческое образование и им подобных. Мы имеем в виду «учредителей» исторической науки, так сказать, исторических столпов.

         Как закономерный продукт академическое историческое наследие «родило» особый литературный жанр. Отыскивать ляпсусы в отечественной истории приобрело сегодня статус увлекательнейшего занятия, как писателей, так и читателей. Всё вышеперечисленное имеет отношение лишь к Российской истории.

         Невозможно представить, чтобы подобный жанр родился где-нибудь в Греции или Италии, хотя их история более чем на две тысячи лет древнее Российской. Но там совершенно другое отношение к своему прошлому. Российская же история по уровню фальсификации, несомненно, занимает ведущее место в мире (американцы рядом не сидели).

         Понятно, что академики попытаются обвинить в рождении неудобного исторического жанра самих писателей. И может даже выпустить фотостенд «Они позорят нашу историю». Однако не надо пытаться лишать «отечественную историю» материнских прав. Именно эта «наука» родила упомянутый жанр, и на стенде должны красоваться именно её «служители».

         Хотя, пожалуй, нельзя говорить о совершенно новом, неизвестном ранее жанре. Вполне обосновано можно считать, что своими корнями он уходит в такой нелюбимый ранее верхушкой светской и церковной власти народный жанр, как скоморошничество, которое жестоко преследовалось за смелый, обличительный юмор.

         Причины существующего положения, в общем-то, не такие уж секретные. Самим историкам они хорошо известны. Просто озвучивать не с руки. Историческое наследие в своём развитии имело три «грандиозных уклона». Первый – религиозный. Задачей любой летописи являлось отобразить превалирование христианской религии над язычеством (славянскими Ведами). Второй – национально-династический. Оправдание появления немцев на русском престоле. Третий – коммунистический. Тут благо, можно обойтись без комментариев.

         Попытки растащить отечественную историю в три стороны наполнили её не только оригинальными эпизодами, но и целыми историческими эпохами. Вывертами, не поддающимися ни логике, ни даже глупости отечественная история полна сверх всякой меры. Но всё же наибольшее их скопление наблюдается в самом начале, т.е. в период крещения. До этого, как нас убеждают, практически не существовало ни Руси, ни русов. В последующем подобное «скопление» наполняет века монголо-татарского ига.

Шарль Перро в своё время описал прелюбопытнейшую «Страну дураков», Зощенко любил побаловать читателя  глупейшими нелепостями, да и вообще глупость всегда использовалась писателями, как инструмент для увеселения публики. Однако учебники отечественной истории, да и сами первоисточники во многом превосходят шедевры классики. Перелистывая их на ночь, заворожено млеешь от бархатной струи свежего идиотизма, нежного прикосновения вековой дурости и лазурного блеска чарующего маразма. Собственно, вот этим и хотелось бы поделиться с читателем. Пожалуй, нехорошо разворачивать карамельку одному, пряча её от остальных.

Предваряя косые взгляды в нашу сторону и тихое незлобное шипение, поспешим спрятаться за широкую поэтическую спину Александра Сергеевича. Возможно предвидя возникновение подобных ситуаций в среде будущих поколений, он извлёк на свет незабвенные строки, коими мы можем прикрыться, как своеобразным щитом.

Похоже, Александр Сергеевич сам порядком недолюбливал тупость, посему и написал: «СМЕЯТЬСЯ  ПРАВО  НЕ  ГРЕШНО  НАД  ТЕМ,  ЧТО  КАЖЕТСЯ  СМЕШНО!» Браво, Александр Сергеевич, и большое человеческое спасибо!

Просим заметить – мы не искажаем предмета истории «с обращением его в смешную сторону, посредством каких-либо изменений или совращения от существенного его назначения к предмету забавному». Предмет история сам прекрасно с этим справляется.

 

Первые симптомы.

 

                                     «Не смех со слезами, но утробное ржание с

                                      тихим всхлипыванием в подушку, трагедию

                                        с фарсом, музыку со сверхпрозаизмом, и так

                                     чтобы это было исподтишка и неприметно.

Все жанры слить в один, от рондо до пародии,

 на меньшее я не иду».

Венедикт Ерофеев.

 

По общему признанию самой авторитетной летописью отечественной истории является «Повесть временных лет» в изложении преподобного Нестора. Считается, что «Повесть» написана в начале 12-го века. При этом легко высчитать, что от многих описываемых событий Нестора отделяет более чем 200 лет. Срок запредельный. Не принижая исторической ценности «Повести», тем не менее, следует помнить, что Нестор не мог являться очевидцем многих описываемых им событий.

         Но это не самое главное. Нестор, говоря современным языком «штатный сотрудник» церкви. Стоит ли сомневаться, чьё мнение он  представляет? Руководства, естественно. Да и просто, не смешно ли, если бы некий монах, самолично затворился у себя в келье и начал тайно записывать  письмена, не поставив начальство в известность? Понятно, он бы такого себе никогда не позволил.

         Следовательно, Нестор мог быть только НАЗНАЧЕН к исполнению особого послушания. Также обязан был получить благословение на свой труд. Таков порядок. Но, думается, получил он не только благословение.

         Как бы ни пытались замылить глаза историки, но начало 12-го века – это время кропотливого восхождения христианской религии над язычеством. И «Повесть» - особая лепта, внесённая в распространение евангельского идеала. Появление «Повести», как ни крути – программный акт.

         Особым предметом стараний Нестора являлось представление предшествующей истории в свете положительного влияния крещения на Русь. Всё, каким-то образом связанное с крещением должно было высвечиваться как можно положительнее, соответственно, всё, что не способствовало крещению – подвергаться шельмованию.

         Ещё раз повторяем, не принижая исторического значения «Повести» для науки, тем не менее, нельзя не понимать политической наклонности данной хроники. Наивное принятие на веру каждой строки произведения есть акт бездумной глупости либо злого умысла.

*

Времена славного Рюрика мы опустим. О них спорят много, но написано мало. Написано общё, с размахом и без конкретностей. Откровенный идиотизм пока встречается редко, и для темы нашей книги материала почти не даёт. Потому сразу перейдём к  князю Игорю, сыну Рюрика. Тут уж есть где потешить глаз и справить удовольствие. Хотя жизнь князя Игоря излагается также чрезвычайно кратко и  историки, описывая жизнь Игоря, не балуют нас интересными изречениями, но вот его смерть открывает один из самых богатых на нелепости месторождений «исторического» изложения.

Нестор о смерти Игоря поведал следующее:

            В год 6453 (945). В тот год сказала дружина  Игорю:  "Отроки  Свенельда изоделись оружием и одеждой, а мы наги. Пойдем, князь, с нами  за  данью,  и себе добудешь, и нам". И послушал их Игорь - пошел к древлянам  за  данью  и прибавил к прежней дани новую, и творили насилие над  ними  мужи  его.  Взяв дань, пошел он в свой город. Когда же шел он назад,  -  поразмыслив,  сказал своей дружине: "Идите с данью  домой,  а  я  возвращусь  и  похожу  еще".  И отпустил дружину свою домой, а сам с малой частью  дружины  вернулся,  желая большего богатства. Древляне же, услышав, что идет снова,  держали  совет  с князем своим Малом: "Если повадится волк к овцам, то вынесет все стадо, пока не убьют его; так и этот: если не убьем его, то всех нас погубит". И послали к нему, говоря: "Зачем идешь опять? Забрал уже всю дань". И не  послушал  их Игорь; и древляне, выйдя из города Искоростеня, убили  Игоря  и дружинников его, так как было их мало. И  погребен  был  Игорь,  и  есть  могила  его  у Искоростеня в Деревской земле и до сего времени.             Первое, это полная эротизма сцена с голой дружиной князя: «а мы наги». При этом у Свенельда почему-то отроки изоделись оружием и одеждой? Свенельд со своими отроками такая же часть дружины князя, как и остальные. У них просто не может быть чего-то больше, чем у остальных. Однако вот такая разница в одежде.             Следующее, это страстное желание воинов приодеться. Дело в том, что помыслы славянского витязя не могли опускаться до причёсок, заниженной талии и накладных карманов, а руки касались только оружия. Одежда при этом  должна была быть проста и удобна для боя. При рождении вона (витязя, а именно из них состояла дружина) отец вкладывал сыну в руки меч и говорил: «Остальное добудешь вот этим!» Другого наследства воин (витязь) сыну не передавал. Славой и богатством воина была лишь его сила и умение сражаться. Если бы какой-то воин вдруг решил одеть на себя дорогую одежду, с ним просто перестали бы общаться. Одеть дорогую одежду значило «одеться, как купец», т.е. «перевести» себя в более низкое сословие, чем воин. Такого позора ни один русский витязь никогда бы не допустил.             Но дело даже не в этом. Куда у воинов Игоря могли подеваться богатства, которые они в прошлом году привезли из Византии? Нестор сам об этом рассказывает буквально в предыдущем эпизоде:             В год 6452 (944). Игорь же  собрал  воинов  многих:  варягов,  русь,  и полян, и словен, и кривичей, и тиверцев, - и нанял печенегов, и заложников у них взял, - и пошел на греков в ладьях и на  конях,  стремясь  отомстить  за себя. Услышав об этом, корсунцы послали  к  Роману  со  словами:  "Вот  идут русские, без числа кораблей их,  покрыли  море  корабли".  Также  и  болгары послали весть, говоря: "Идут русские и наняли себе  печенегов".  Услышав  об этом, царь прислал к Игорю лучших бояр  с  мольбою,  говоря:  "Не  ходи,  но возьми дань, какую брал Олег,  прибавлю  и  еще  к  той  дани".  Также  и  к печенегам послал паволоки и много золота. Игорь же, дойдя до  Дуная,  созвал дружину, и стал с нею держать совет, и поведал ей речь  цареву.  Сказала  же дружина Игорева: "Если так говорит  царь,  то  чего  нам  еще  нужно,  -  не бившись, взять золото, и  серебро,  и  паволоки?  Разве  знает  кто  -  кому одолеть: нам ли, им ли? Или с морем кто в союзе? Не по земле ведь ходим,  но по глубине  морской:  всем  общая  смерть".  Послушал  их  Игорь  и  повелел печенегам воевать Болгарскую землю, а сам, взяв у греков золото  и  паволоки на всех воинов, возвратился назад и пришел к Киеву восвояси.             Олегу в своё время Византия заплатила по 12 гривен на воина (согласно тому же Нестору). 12 гривен огромная сумма. Воинам Игоря дали ещё больше. Они никак не могли быть «наги». Возможно, у кого-то может сложиться впечатление, что Нестор, приписывая им такие слова, явно не подумал. Мы не согласны. Скорее всего, Нестор долго думал на эту тему, но просто никакой другой причины для похода на древлян придумать не смог. Хотя, как ни крути, а причину Нестор придумал паршивенькую. Ну не могли воины Игоря, получив откуп Византии быть «голыми».             Самого же Игоря Нестор представляет нам неисправимым скволыгой. «…пошел к древлянам  за  данью  и прибавил к прежней дани новую», «…а сам с малой частью  дружины  вернулся,  желая большего богатства». Что тут сказать? Внутренне мы понимаем, что объяснить возвращение Игоря к древлянам по-другому у Нестора не хватило фантазии, но документально опровергнуть сей факт, не имеем возможности.             Не отказывают себе в удовольствии полить великого князя поносом и современные «учёные»:             П.Г. Дейниченко. «В 945 году Игорь был убит. Погубила его непомерная жадность!»             Что ж, пнуть мёртвого льва – самая забава в учёной среде. Зато против того, что Нестор изображает Игоря жалким «дурачком в военном отношении» у нас возражений целый воз. Во-первых, Игорь был участником всех походов Олега и значит, приобрёл военный опыт с детства. Во-вторых, Игорь усмирил племена печенегов, которых боялась даже Византия и регулярно выплачивала им дань. В-третьих, Игорь совершил два похода на Византию. Причём в первом он потерпел сокрушительное поражение, поскольку противник применил неизвестное оружие «греческий огонь». А тяжёлые поражения, как известно, больше оттачивают воинский талант, чем лёгкие победы: «за одного битого, двух небитых дают»! Учтя все прошлые ошибки, Игорь предпринял второй поход на Византию, и Византия без боя признала своё поражение. А византийцы разбирались в военном деле, тем более что уже один раз победили Игоря. Значит, византийцы считались с Игорем, как со стратегом, в отличие от Нестора.             Ну и пожалуй самый веский аргумент. Игорь уже воевал с древлянами, победил их, и прекрасно знал, с кем имеет дело. Так что допустить такого детского просчёта, как «И отпустил дружину свою домой, а сам с малой частью  дружины  вернулся», он просто не мог. Поэтому с полным основанием можно утверждать о несостоятельности заявлений Нестора относительно воинских навыков Игоря. Он был искусным воином и стратегом, прекрасно знавшим повадки древлян много лет!             Факт смерти князя Игоря от рук древлян кроме Нестора больше никем и нигде не подтверждён. А то, что описывает Нестор, больше смахивает на глупый (или заказной) навет, чем на исторический факт.  

 

 

Наказание невиновных.

«Я охладел к научным книжкам

Не потому, что стал ленив;

Ученья корень горек слишком,

а плод, как правило, червив».

Игорь Губерман.              

 

Вторгаемся, пожалуй, в самые богатые сокровищницы. Нестор поведал нам о таких тупых людях, которые в своей тупости не могут сравниться даже с пнями лесными и булыжниками придорожными. Нигде в мире больше Вы не услышите о таких откровенных идиотах, как только на страницах несторовской летописи. В этом отношении его летопись бесценна.             Речь здесь Нестор ведёт о древлянах. Тех самых, которые убили Игоря, хотя, как помним, по утверждению Нестора, он и сам был очень тупым, недалёким и жадным. Для начала приведём текст «Повести временных лет», где представлены поступки отчаянно глупых древлян:

«Ольга же была в Киеве с сыном своим, ребенком Святославом,  и  кормилец его был Асмуд, а воевода Свенельд - отец Мстиши. Сказали же  древляне:  "Вот убили мы князя русского; возьмем жену его  Ольгу  за  князя  нашего  Мала  и Святослава возьмем и сделаем ему, что захотим". И  послали  древляне  лучших мужей своих, числом двадцать, в ладье  к  Ольге,  и  пристали  в  ладье  под Боричевым. Ведь вода тогда текла возле Киевской горы, а люди  сидели  не  на Подоле, но на горе. Город же Киев был там, где ныне двор Гордяты и Никифора, а княжеский двор был в городе, где ныне двор Воротислава и Чудина,  а  место для ловли птиц было вне города; был вне города  и  другой  двор,  где  стоит сейчас двор доместика,  позади  церкви  святой  Богородицы;  над  горою  был теремной двор - был  там  каменный  терем.  И  поведали  Ольге,  что  пришли древляне, и призвала их Ольга к себе, и сказала им: "Гости добрые пришли". И ответили древляне: "Пришли, княгиня". И сказала им Ольга: "Так говорите  же, зачем пришли сюда?". Ответили же древляне: "Послала нас  Деревская  земля  с такими словами: "Мужа твоего мы убили, так как муж твой, как волк,  расхищал

и грабил, а наши князья хорошие, потому что берегут Деревскую землю, - пойди замуж за князя нашего за Мала"". Было ведь имя ему Мал, князю  древлянскому. Сказала же им Ольга: "Любезна мне  речь  ваша,  -  мужа  моего  мне  уже  не воскресить; но хочу воздать вам завтра честь перед людьми  своими;  ныне  же идите к своей ладье и ложитесь в ладью, величаясь, а утром я пошлю за  вами, а вы говорите: "Не едем на конях, ни пеши  не  пойдем,  но  понесите  нас  в ладье", - и вознесут вас  в  ладье",  и  отпустила  их  к  ладье.  Ольга  же приказала выкопать яму великую и глубокую на теремном дворе, вне  града,  На следующее утро, сидя в тереме, послала Ольга за гостями, и пришли к  ним,  и сказали: "Зовет вас Ольга для чести великой". Они же ответили: "Не  едем  ни на конях, ни на возах и пеши не идем, но понесите нас в ладье".  И  ответили киевляне: "Нам неволя; князь наш  убит,  а  княгиня  наша  хочет  за  вашего князя", - и понесли их в ладье. Они же сидели, величаясь, избоченившись и  в великих нагрудных бляхах. И принесли их на двор к Ольге, и как несли, так  и сбросили их вместе с ладьей в яму. И, склонившись к яме, спросила их  Ольга: "Хороша ли вам честь?". Они же ответили:  "Горше  нам  Игоревой  смерти".  И повелела засыпать их живыми; и засыпали их.

     И послала Ольга к древлянам, и сказала им: "Если вправду меня  просите,

то пришлите лучших мужей, чтобы с великой  честью  пойти  за  вашего  князя, иначе не пустят меня киевские  люди".  Услышав  об  этом,  древляне  избрали лучших мужей, управлявших Деревскою землею, и  прислали  за  ней.  Когда  же древляне  пришли,  Ольга  приказала  приготовить  баню,   говоря   им   так: "Вымывшись, придите ко мне". И натопили баню, и  вошли  в  нее  древляне,  и стали мыться; и заперли за ними баню, и повелела Ольга зажечь ее от  дверей, и тут сгорели все.

     И послала к древлянам со словами: "Вот уже иду к вам, приготовьте  меды многие в городе, где убили мужа моего, да поплачусь на могиле его и  сотворю тризну по своем муже". Они же, услышав об  этом,  свезли  множество  меда  и заварили его. Ольга же, взяв с собою небольшую дружину, отправилась налегке, пришла к могиле своего мужа и оплакала его. И повелела людям своим  насыпать высокий холм могильный, и, когда насыпали, приказала совершать тризну. После того сели древляне пить, и приказала Ольга отрокам своим прислуживать им.  И сказали древляне Ольге: "Где дружина наша, которую послали за  тобой?".  Она же ответила: "Идут  за  мною  с  дружиною  мужа  моего".  И  когда  опьянели

древляне, велела отрокам своим пить в их честь, а  сама  отошла  недалеко  и приказала дружине рубить древлян, и иссекли их 5000.  А  Ольга  вернулась  в Киев и собрала войско на оставшихся».

         Сразу видно насколько древляне были тупыми, раз «похоронили» Игоря. «Похоронили» - т.е. самым христианским образом: закопали в землю. Вот какие тупые древляне. Они даже не знали, что они не христиане, и покойников в землю не закапывают.

         Но это, конечно, мелочи по сравнению с тем, что убив Игоря, они идут свататься к его жене. Такого кроме древлян нигде не встретишь. А у древлян запросто. У них, наверное, так принято было: «Слышь, соседка? Я тут твоего мужика в подъезде завалил. Не слыхала ещё? Ну не важно. Так ты это, собирайся, давай. Фату там одень, ну и всё, что положено. Свадьбу играть будем. У меня уже гости собрались».

         Невдомёк древлянам было, что если князя всея Руси завалить, то за это самим пострадать можно. Вот и послали они большое посольство – 20 человек к жене убитого свататься. НУ,  ТУПЫЕ!

         Вот если, к примеру, комар ночью возле чьего-то уха летает, то когда свет включить, комар сразу наутёк пускается. Комар понимает, что за такие вещи, как возле уха летать, его прибить могут. У древлян же получается, если  их мозги все вместе собрать, то всё равно меньше, чем у одного комара вышло бы. Не дотягивали древляне в полном составе до комара. Поэтому и послали посольство прямо на двор к князю, которого сами убили.

         И главное не волновались совсем. Когда Ольга их посольство при всём честном народе живьём с ладьёй закопала, они это мимо ушей пропустили. Ведь Искоростень от Киева совсем рядышком. Им наверно в тот же день сообщили, что с их послами приключилось. Хотя, что с них взять? ТУПЫЕ.

         Второе посольство в Киев прислали – нет бы сразу первое разыскать, спросить, как всё прошло? Нет. Сразу в баню. Гореть. Зачем им первое посольство разыскивать? ТУПЫЕ.

         Теперь Ольга к ним сама едет – опять никакой реакции. Напились на радостях. Главное 5000 человек напились одновременно. И, главное, мёдом, т.е. 3 – 6 градусов алкоголя. Это обязательно должно быть занесено в книгу рекордов Гиннеса. Нигде в мире даже пять человек не могут находиться в одинаковой стадии алкогольного опьянения одновременно. А тут сразу 5000. Не только тупые, а ещё и рекордсмены.

         Ну и, конечно, все 5 тысяч дали порубать себя малой дружине. Малая дружина это 50 человек, пусть 100. А этих 5 тысяч. Если бы они додумались плюнуть по разу, то эту малую дружину неминуемо смыло волной из их слюней. Но они же не могли до такого додуматься, поскольку ТУПЫЕ.

         В Южной Африке зулусы, при гораздо меньшем соотношении сил, с помощью палок и перьев, уничтожали регулярные английские войска, оснащённые огнестрельным оружием. Но это зулусы! Мы не имеем права сравнивать их с древлянами. Понятно, что тупые славянские древляне не могут становиться в один ряд с находчивыми зулусами. Наши историки такого никогда не позволят.

         Дальше Ольга начинает истреблять древлян. Понятно, что Ольга их «истребляет», а не «воюет» с ними. Это Олег с ними «воевал». Очень они Олегу могучими казались. Долго не мог справиться. Но это же Олег. Какой из него полководец? Ну Византию там раздолбить или ещё чего. Всё по мелочам, короче. А вот с древлянами долго воевал. Видать не сразу они Олегу по зубам пришлись.

         Другое дело Ольга. Разве можно сравнивать воинские таланты Ольги с каким-то там Олегом. Для Ольги разбить древлян раз плюнуть. Она с ними даже не воюет. Она их просто истребляет. Талантище! Куда там Олегу, Игорю, да и Суворову с Кутузовым, и прочей мелочи, до величайшего стратега Ольги. Повозились бы эти вояки в своё время на кухне с горшками и кастрюлями, глядишь, тоже бы научились воевать как Ольга. Надо бы военным себе это на заметку взять. В академиях, например, кастрюльки завести или ещё протвини какие.

         В одном только маленькая несостыковочка: Олег к воротам Константинополя свой щит прибил, как городу-даннику, а Ольга возле Константинополя четыре месяца в лодке унизительно просидела, поскольку на берег сходить не разрешили. Но это видать всё от гениальной Ольгиной стратегии, которую нам простым смертным не понять.

         Объективности ради, нужно отметить, что один историк всё-таки отнёсся к «мудростям» Ольги насчёт древлян весьма скептически. Это был ни кто иной, как Карамзин:

         «Здесь летописец сообщает нам многие подробности, отчасти не согласные ни с вероятностями рассудка, ни с важностию истории и взятые, без всякого сомнения, из народной сказки».

         «Вероятности рассудка» остальных же историков и особенно современных с данными подробностями вполне «согласны». Даже мнение Карамзина относящее «глупость древлян» к категории сказки их не останавливает. Впрочем, несогласие современных историков с вероятностями рассудка явление обширное, имеющее глубокие корни и надёжную базу.

*

         «Управившись» с делами внутренними правящая вдова отправилась за границу. Один раз, правда, всего ездила, в Византию, но эта поездка оставила нам много загадок. Без тупых там тоже не обошлось. Так, что для нашей темы эта поездка в самый раз.

         Нестор составил об этом такие записи:

В год 6463 (955). Отправилась  Ольга  в  Греческую  землю  и  пришла  к Царьграду. И был тогда царь Константин, сын Льва, и пришла к нему Ольга,  и, увидев, что она очень красива лицом и разумна,  подивился  царь  ее  разуму, беседуя с нею, и сказал ей:  "Достойна  ты  царствовать  с  нами  в  столице нашей". Она  же,  поразмыслив,  ответила  царю:  "Я  язычница;  если  хочешь крестить меня, то крести меня сам - иначе не крещусь". И крестил ее  царь  с патриархом. И было наречено ей в крещении имя Елена, как и древней  царице – матери Константина Великого. И благословил ее патриарх, и отпустил.  После крещения призвал ее царь и сказал ей: "Хочу  взять  тебя  в  жены".  Она  же ответила: "Как ты хочешь  взять  меня,  когда  сам  крестил  меня  и  назвал дочерью? А у христиан не разрешается это - ты сам знаешь". И сказал ей царь: "Перехитрила ты меня, Ольга". И дал  ей  многочисленные  дары  -  золото,  и серебро, и паволоки,  и  сосуды  различные;  и  отпустил  ее,  назвав  своею дочерью.

         Общепризнано считать, что эти события наглядно продемонстрировали мудрость Ольги. Хотя, если приглядеться, то здесь вместо мудрости Ольги больше рекламируется тупость Константина Багрянородного. Причём не простая тупость, а с маниакальным задором. Первое, что у самих историков вызывает неодинаковую реакцию, это странное влечение Константина к Ольге. Они в отличие от Нестора не могут признать его сексуальным. По самым скромным подсчётам Ольге на момент беседы с Константином было 68 лет. Понятно, что «сразиться» красотой подобной бабушки, может только выживший из ума человек.

         Выходы, которые предлагают из данной ситуации именитые историки, тоже отдают дебиловатостью, под стать самой ситуации. «Ольге было тогда уже не менее шестидесяти лет. Она могла пленить его (Константина) умом, а не красотою», пишет Н.М. Карамзин. Значит, Карамзин признаёт, что Константин был вполне зрячий, и видел что перед ним. Получается, не рассчитывая на возможность интимной близости, Константин предложил руку и сердце исключительно предвкушая некое изысканное мозгоклюйство от будущей супруги. Невольно возникает ассоциация с «Новодворской прошлого тысячелетия».

         После такого представления Константина у каждого вполне может возникнуть определённое мнение о его психическом состоянии, а медицина ещё подкрепит это отдельным термином, предусмотренным для подобных случаев.

         Однако тут присутствует маленькая неразбериха. Помимо «Повести временных лет» (ПВЛ) другие источники убеждают нас, что Константин разговаривал с Ольгой в присутствии своих жены и детей. Это вообще запутывает ситуацию. Понятно, что даже слабоумный не стал бы так себя вести в присутствии законной жены. Историков, свято верящих всему, что написано в ПВЛ, это сильно коробит и сподвигает писать многотомные диссертации оправдывающие поведение Константина. Хотя результаты на сегодняшний день более чем скромные. Однако, и это не всё.

        Константин настолько глуп, что не понимает элементарных христианских правил, в отличие от Ольги, которая непонятно с чего является их знатоком. «Как ты хочешь  взять  меня,  когда  сам  крестил  меня  и  назвал дочерью?», «Перехитрила ты меня, Ольга». Ой, какой тупенький Константин!

Услышав данную историю, наверняка каждого пробьёт с простодушной добросердечностью на жалостливую слезу: «Надо же мужика жалко. Вот не повезло. Совсем дурак». Но не надо торопиться источать сопли. На самом деле не был Константин Багрянородный таким идиотом. Этот пикантный статус автор «Повести временных лет» уготовил ни кому иному, как нам с Вами, дорогой читатель. Замысел в том и состоит, что – это мы должны уверовать в невменяемость Константина! В этом случае небылицы Нестора выстраиваются в чёткий логический ряд. В этом случае всё находит простое (и даже слишком) объяснение.

         Однако подстерегла тут Нестора обильная неудача. Со «свадебным желанием» Константина он опростоволосился по «самое нехочу». Именно для таких, как он Провидение вкладывает в подобные ситуации немалую долю иронии. Ему было угодно, чтобы именно «Рождённый в пурпуре» письменно изложил своё отношение к бракам с иностранками. Очевидно, Оно было в курсе, что пройдёт совсем немного лет (тысяча с небольшим) и записи Константина потребуются для опровержения обвинения его в слабоумии и низменной похоти (настолько низменной, что даже не подразумевающей секса).

         В своей книге «Об управлении империей» Багрянородный много внимания уделяет народам и племенам, соседствующим с Византией. Рассказывает об их обычаях, привычках. Предостерегает своих потомков (в частности сына) от необдуманных шагов, в том числе в вопросах дипломатии. Наряду с этим не меньшее внимание уделяет супружеским сделкам между царскими особами.

         Мы приведём мнение Багрянородного по этому поводу полностью. Пусть читатель напрямую пообщается с «Рождённым в порфире» без посредничества именитых интерпретаторов. А заодно сравнит, совпадает ли описанный Нестором взгляд Константина на царственные браки с мнением самого Константина.

Константин Багрянородный «Об управлении империей»:

         «Если когда-либо народ какой-нибудь из этих неверных и нечестивых северных племён попросит о родстве через брак с василевсом (царём) ромеев, т.е. либо дочь его получить в жёны, либо выдать свою дочь, василевсу ли в жёны или сыну василевса, должно тебе отклонить и эту их неразумную просьбу, говоря такие слова: «Об этом деле также страшное заклятие и нерушимый приказ великого и святого Константина начертаны на священном престоле вселенской церкви христиан святой Софии: никогда василевс ромеев да не породниться через брак с народом приверженным особым и чуждым обычаям, по сравнению с ромейским устроением, особенно же с иноверным и некрещеным, разве что с одними франками. Ибо для них одних сделал исключение сей великий муж святой Константин, так как и сам он вёл род из тех краёв, так что имели место частые браки и великое смешение меж франками и ромеями. Почему же только с ними одними он повелел заключать брачные сделки василев дам ромеев? Да ради древней славы тех краёв и благородства их родов. С иным же, каким бы то ни было народом нельзя этого делать; а дерзнувший совершить такое должен рассматриваться как нарушитель отеческих запретов и царских повелений, как чуждый сонму христианскому – он предаётся анафеме.

         Выше было рассказано, как пресловутый ранее упомянутый василевс Лев незаконно и дерзко вопреки согласию тогдашнего патриарха, взял и возложил венец – и немедленно был предан казни, достойной его дурного деяния. Осмелился он и эту заповедь святого того василевса, которую, как уже было рассказано, тот установил, начертав на святом престоле, счесть недостойной внимания, почитая её ни во что, вследствие чего и поставил себя вне страха божия и заповедей его.

         Он заключил с хаганом Хазарии брачную сделку, взял его дочь в жёны и навлёк таким образом великий позор на державу ромеев и на самого себя, ибо отменил обычаи предков и поставил их ни во что.

         Впрочем, он был не правоверным христианином, а еретиком и иконоборцем. Поэтому из-за сих его противозаконных нечестивых деяний он в божьей церкви постоянно отлучается и предаётся анафеме, как преступник и ниспровергатель повелений и бога, и святого великого василевса Константина.

         Как это можно подлинным христианам заключать с неверными брачные союзы и вступать с ними в родство, когда канон это запрещает и вся церковь считает это чуждым и враждебным христианскому порядку?

         А если (иноплеменники) возразят: «Но как же господин Роман василевс породнился с булгарами, выдав собственную внучку за господина Петра булгарина?» То следует отвечать так: «Господин Роман василевс  был простым и неграмотным человеком, не принадлежал ни к тем, кто с детства воспитан в царских дворцах, ни к тем, кто с самого начала следовал ромейским обычаям; он не был из царского и знатного рода, а потому он многое вершил деспотично и крайне самовластно, не повинуясь при этом законам церкви, не следуя заповедям и повелениям великого Константина.

         По разумению надменному и самовольному, добру неученому, следовать надлежавшему и хорошему не желавшему, как и блюсти обычаи, от отцов переданные, он дерзнул сделать упомянутое, лишь тот предлог благовидный при этом выставив, что столь великое число пленённых христиан благодаря этому деянию было освобождено, что булгары являются христианами и единоверцами нашими, а кроме того, что выданная была дочерью не самодержца и законного василевса, а третьего и последнего (среди них), ещё подчинённого и ни к какой власти в делах царства не причастного.

         Да и нет здесь отличий: той или иной из царских родственниц она оказалась, из далёких или близких царскому благородству (она была), ради общеполезного или какого иного дела (она выдана); (и неважно что) самого незначительного и не властвующего (она была дочерью). Так как вопреки канону и церковной традиции, вопреки повелению и заповеди великого и святого василевса Константина он совершил это, поэтому ещё при жизни вышеназванный господин Роман был крайне ненавидим, порицаем и поносим и советом синклита, и всем народом, и самою церковью, так что ненависть (к нему) под конец стала явной и после смерти точно так же подвергали его презрению, обвинению и осуждению, введшего как новшество это недостойное и неподобающее для благородного государства ромеев дело.

         Поскольку каждый народ имеет различные обычаи, разные законы и установления, он должен держаться своих порядков и союзы для смешения жизней заключать и творить внутри одного и того же народа. Ибо подобно тому, как любое живое существо вступает в сношения с ему единородными, так и у каждого народа стало правилом вступать в брачные сожительства не с иноплеменниками и с иноязычными, а с людьми того же рода и того же языка.

         Именно поэтому установилось и существует единомыслие друг с другом, взаимопонимание, дружеское общение и сожительство; чуждые же нравы и отличные узаконения обыкновенно порождают враждебность, ненависть и ссоры, что помогает возникновению не дружбы и единения, а вражды и раздоров.

         Ведь должно, чтобы желающие править по закону не соревновались в подражании дурно содеянному кем-либо по невежеству и самомнению, но держались славных дел тех, кто царствовал в согласии с законом и справедливостью, (чтобы) они имели перед собой благие образцы для примера и подражания и в соответствии с ними пытались и сами направлять всё ими совершаемое.

         Поэтому из-за таких самовольных дел его – я имею в виду господина Романа – постигший конец является достаточным примером для вразумления того, кто желает подражать его дурным поступкам».

         Мы специально выделили жирным шрифтом фразы: «предаётся анафеме», «немедленно был предан казни», «великий позор на державу ромеев и на самого себя» и т.д., чтобы из первых рук увидеть отношение Багрянородного к брачным сделкам с представителями «этих неверных и нечестивых северных племён».

         Если сказать, что Константин относился к ним отрицательно – это значит, ничего не сказать. Константин считал, что за такой брак нужно казнить, а после предавать анафеме, что, по мнению Константина, ещё хуже, чем казнь. Это его личное мнение, достоверность которого ни у кого не вызывает сомнения.

            Могла ли человека с таким отношением к бракам посетить мысль о союзе с женщиной из «нечестивых северных племён»? Однозначно, нет! И даже в том случае, если бы Ольга оказалась крещёной, это ничего не меняло. Вспомним, как негативно Константин оценивает случай, когда «господин Роман василевс породнился с булгарами, выдав собственную внучку за господина Петра булгарина». За «булгарина», значит за христианина. Но это никак не изменило отношение Багрянородного к «дурным деяниям».

         Мысль о браке с Ольгой никогда бы не посетила Константина. Так, что роль идиота уготована не ему, а читателям «Повести». На самом деле показанная Нестором умственная несостоятельность Константина выполняет роль покрывала для маленькой тайны, которую Нестор пытается скрыть столь неоригинальным способом.

         Кто-то может сказать: «Нестор не знал о том, что Багрянородный ведёт свои записи, и это Нестора извиняет». Нет, не извиняет. Нестор лично придумал историю с «неадекватным» сватовством. Он прекрасно понимал, что делает. Говоря юридическим языком, он осознавал свои действия, предвидел наступающие от них последствия, и желал их наступления (УК. «Формы вины»).

         Ирония судьбы на этом не заканчивается. Как помним, Нестор утверждает, что Багрянородный  лично крестил премудрую Ольгу: «И крестил ее  царь  с патриархом. И было наречено ей в крещении имя Елена, как и древней  царице – матери Константина Великого». Так вот к несчастью для Нестора, Константин и тут не оставляет ему ни одного шанса. В книге «О церемониях» он подробно описывает каждую свою встречу с Ольгой. Таких встреч было всего две: 9-го сентября и 18-го октября. Никаких намёков на крещение в них и близко нет. Предлагаем очень кратенько вспомнить записи Багрянородного:

         «ВТОРОЙ ПРИЁМ ОЛЬГИ РУССКОЙ.

Девятого сентября в четвёртый день недели состоялся приём…» не хочется утомлять читателя перечислением комнат через которые следовала делегация  и излишними подробностями. Далее по тексту, Ольгу опросил логофет. Прибывший (т.е. Ольга), обязан официально представиться, это так же являлось частью церемонии. Затем, когда «царь (Константин) по обычному чину вошёл во дворец, состоялся второй приём…» «Ей (Ольге) был предложен препозитом вопрос от имени Августы (жены Константина) и затем она вышла и села в Скилах. Государыня, вставши с трона, прошла через лавсиак и трипетон, вошла в кенургий и через него в свою опочивальню. Затем княгиня (Ольга) со своими родственницами и прислужницами вошла через триклин Юстиниана, лавсиак и трипетон в кенургий и здесь остановилась для отдыха. Когда царь восседал с Августою и своими багрянородными детьми, княгиня была приглашена из кенургия и, сев по приглашению царя, высказала ему то, что желала.

         В тот же день состоялся званый обед в том же триклине Юстиниана. Государыня и невестка её сели на вышеупомянутом троне, а княгиня стала с боку. Когда стольником были введены по обычному чину придворные и жёны придворных и сделал земной поклон, княгиня, немного наклонив голову на том месте, где стояла, села за отдельный стол с зостами по чину (фрейлинами царицы)…

В золотой палате состоялся другой званый обед, там кушали все апокрисиарии Русских князей. Люди и родственники княжны и торговые люди получили: племянник её 30 милиарисиев, 8 приближённых людей по 20 мил, 20 апокрисиариев по 12 мил, 43 торговых человека по 12 мил, священник Григорий 8 мил, люди Святослава по 5 мил, 6 людей (из свиты) апокрисиариев по 13 мил, переводчик княжны 15 мил.  И сели царь, царь Роман Багрянородный, багрянородные дети их, невестка и княгиня, и дано было княгине на золотом блюде с дорогими камнями 500 мил, шести приближённым женщинам её по 20 мил, и 18-ти прислужницам по 18 мил».

         «Октября 18-го, в воскресенье состоялся званый обед в золотой палате, и сел царь с руссами, и опять был дан другой обед в пентакувуклии св. Павла, и села государыня с багрянородными детьми её, невесткою и княгинею, и было дано княгине 200 мил, племяннику её 20 мил, священнику Григорию 8 мил, 16 приближённым женщинам по 12 мил, 18 рабыням её по 6 мил, 22 апокрисиариям по 12 мил, 44 купцам по 6 мил, и двум переводчикам по 12 мил». 

         Как бы на этом всё! Рассказ Нестора о состоявшемся крещении такая же откровенная выдумка, как и дурацкое сватовство с прицелом на сексуальное мозгоклюйство.

         Некоторые (весьма именитые личности) попытались объяснить отсутствие намёков на крещение в описаниях Константина следующим образом: мол, он описывал только церемонии во дворце, поэтому крещению там места не нашлось. Что ж, вполне здраво. Однако при описаниях церемоний Константин постоянно называет присутствующих по родству:  племянник, невестка, багрянородные дети и т.п. Ольгу он называет как угодно, но только не «крестница» и не «дочь». К тому же, если бы она приняла в крещении имя Елена, то Константин подчёркнуто именовал бы её только Еленой. Ведь василевс – оплот и гарант христианской идеи. Однако ни «крестницы», ни «Елены» Багрянородный во время описания церемоний не упоминает. Стало быть, не стала она ни «дочерью», ни «крестницей», ни «Еленой». Багрянородный в таких вопросах был весьма щепетильный.

         И где вообще  должна сидеть «крёстная дочь» императора во время торжественной церемонии? Несомненно, рядом с императором. Дочери, да ещё по совместительству главе соседней державы (т.е. равной по статусу самому Константину), там самое место. Однако ничего подобного не наблюдается. Стало быть, не сидит дочка рядом с крёстным папой. И причина здесь одна – ОН  ЕЙ  НЕ  ПАПА!

         Если «именитые личности» желают рассматривать описанное Константином с точки зрения только церемониальных обрядов, что ж, давайте взглянем на происходящее с точки зрения церемониалов. За всё время пребывания Ольги в Константинополе случилось всего два приёма. Один в начале 9 сентября, второй перед отъездом 18 октября.

Кстати интереснейший финт выкинули отечественные переводчики (такое за ними водится). Вместо того чтобы перевести название заголовка, как «Два приёма Ольги Русской», они перевели «Второй приём Ольги Русской». Приёмов на самом деле было два, вот Константин в заголовке и написал «Два». Но лукавые переводы всегда практиковались отечественной наукой, поэтому вместо «Два» появилось «Второй». На основании данного хитрожопого перевода теперь историки пудрят мозги о «неоднократном посещении Ольгой Константинополя»! Хотя и коню должно быть видно, что Багрянородный ведёт речь о «приёмах», а не о «посещениях». Но не каждый способен отличить одно от другого.

         Теперь обратите внимание на временное расстояние от 9 сентября, до 18 октября – почти полтора месяца! И это полуторамесячное сидение в лодке явно не осталось Ольгой забытым. Думаем, грубые слова Ольги, сказанные впоследствии византийским послам, вполне могли иметь место:

«Эта же Ольга пришла в Киев, и прислал к ней греческий  царь  послов  со словами: "Много даров я дал тебе. Ты ведь говорила мне: когда  возвращусь  в Русь, много даров пришлю тебе: челядь, воск, и меха,  и  воинов  в  помощь". Отвечала Ольга через послов: "Если ты так же постоишь у меня в Почайне,  как я в Суду, то тогда дам тебе". И отпустила послов с этими словами».

         Почайна – приток Днепра. Очевидно, после первого приёма у императора (9 сентября), Ольге не разрешали сходить на берег. И вынужденное сидение в лодке в ожидании решения Константина, сильно достало её. (Вообще действительно, охренеть можно). Хотя в данном случае мы говорим лишь об официально зарегистрированном сроке сидения в лодке. А сколько пришлось просидетьОльге в ожидании первого приёма?

         Обычно Киевские посольства отправлялись в Константинополь в начале лета. Путь на самом деле не близкий и не простой. Только днепровские пороги приходилось преодолевать порой в течение месяца. Поэтому посольства отправлялись с наступлением тепла, чтобы гарантировано успеть «до холодов» вернуться обратно. Например, В.Т. Пашуто предположил (и вполне обоснованно), что ещё до первого приёма у Константина Ольга просидела «на воде» более двух месяцев. Поэтому вполне вероятно, что «стояние» Ольги в Суду в общей сложности имело длительность около четырёх месяцев.

         Так же обратите внимание на дату второго приёма – 18 октября. «Постой» Ольга в Суду ещё чуть дольше, она вообще не смогла бы вернуться в Киев в этом году. Днепр просто бы замёрз, т.е. заледенел. И Ольге пришлось бы теперь уже «зимовать» в Суду возле Константинополя до наступления следующего потепления.

         Почему в Суду? Потому, что международный договор запрещал зимовать в устье Днепра:

            «И да не имеют права русские зимовать в устье Днепра, в Белобережье и  у святого Елферья; но с наступлением осени пусть отправляются по домам в Русь».

         Не сомневаемся, что учитывая скорое замерзание Днепра, Ольга наметила для себя крайний срок отправления. Очевидно, это было 1 ноября. Если бы до предполагаемой даты Константин не удосужился второй раз принять Киевское посольство, она бы встала перед выбором: отплывать не дождавшись приёма или оставаться зимовать в Суду?

         Представляем, с какой бешеностью она в бессильной злобе разбивала питьевые кубки о палубу, но кто бы из нас вёл себя скромнее, окажись он на её месте? Поэтому в нервном Ольгином выражении «Если ты так же постоишь у меня в Почайне,  как я в Суду» нет ничего странного.

Не вызывает сомнения, что если бы в Константинополе прошло всё так гладко, как уверяет нас Нестор, т.е. Константин окрестил её и дал  ей  многочисленные  дары  -  золото,  и серебро, и паволоки,  и  сосуды  различные;  и  отпустил  ее,  назвав  своею дочерью, то такая реакция со стороны Ольги не могла бы последовать. Неимоверно гневные слова Ольги свидетельствуют не только об отсутствии всякого крещения, но и полном провале самой поездки в Константинополь. Такое недипломатичное обращение к императору, как «Постоишь у меня в Почайне» на столь высоком уровне – равносильно объявлению войны.

Только по одному этому выражению можно сделать вывод, что с Ольгой в Константинополе обошлись крайне унизительно. Никакие её предложения и просьбы не были приняты, поэтому никаких дел с Византией она больше иметь не желала. Цель поездки в Византию не была достигнута! ПОЕЗДКА  ИМЕЛА  ПОЛНЫЙ  ПРОВАЛ!

Однако вернёмся к церемониям. Если бы император Константин принял решение стать крёстным отцом «русской царицы», неужели бы это обошлось без церемоний? Сегодня, когда договариваются о крещении, обычно говорят так: «К трём давайте подходите к церкви. Или пораньше. Мало ли, трамваи встанут?» Но, после обязательно добавляют: «Потом к нам зайдём, обмоем».

Поэтому, даже если Константин договорился встретиться с Ольгой  перед церковью в назначенное время, всё равно бы после крещения пошли  во дворец «обмывать». А «обмывать» во дворце – это уже ЦЕРЕМОНИЯ! И наверняка, если бы Ольга стала крёстной дочерью Константина, таких церемоний было несколько.

А поскольку церемоний за всё время прошло только две: первая «за встречу», вторая «отвальная», то, стало быть, только две. И больше никаких чудес. Или кто-то сомневается, что Константин устроил бы целую вереницу пышнейших церемоний по случаю приобретения новой именитой дочки? Понятно, кому выгодно, тот и сомневается. Остальным-то надеемся сомневаться нет смысла. 

Так что, как не изворачивайся, а константинопольское крещение – выдумка Нестора. Заранее спланированная выдумка.

И ещё о выдумках. Конечно, значения она особого не имеет, но всё-таки. Нестор с упоением расписывает и дал  ей  многочисленные  дары  -  золото,  и серебро, и паволоки,  и  сосуды  различные. На самом деле Константин до копеечки перечислил, кому и что он дал «и дано было княгине на золотом блюде с дорогими камнями 500 мил, шести приближённым женщинам её по 20 мил, и 18-ти прислужницам по 18 мил» и т.д.

Так вот оказалось, что сумма данная Ольге – 500 милиарисиев, ни что иное, как посольское содержание, выдаваемое любому посольству! Д.В. Айналов сравнил данную сумму с содержанием в Константинополе итальянского и сарацинского послов и разницы не обнаружил. Им дали те же самые 500 мил.

Данные суммы всегда оговаривались в межгосударственных договорах. Существовал такой договор и между Византией с Русью. Хотя имеются желающие представить данную сумму, как «слюбное» (полюбовное), однако по настоящему она звучит, как «сольбное» (посольское). Вот, собственно и все «многочисленные дары, паволока и сосуды». Дальше посольского содержания дело не двинулось.

Теперь о самих причинах, заставивших благородную вдову посетить Константинополь. Причины эти по сей день наукой не выяснены, и являются предметом постоянных изысканий учёных. Дело в том, что в отличии от служителей православной церкви, ни на кого из историков не произвело впечатление «внезапно снизошедшее просветление, мгновенно показавшее ложность веры славянских предков и истинность христианства». Они, в отличие от помянутых служителей  пытаются узреть в посещении Византии  земной, практический смысл.

Большая часть историков, как обычно решила отделаться общими фразами, и склонилась к версии о желании Ольги установить более тесные торговые, культурные и военные связи Руси с Византией. Сам Константин не оставил на эту тему ни одного намёка, помянув лишь наличие доверительной беседы с ним: «Когда царь восседал с Августою и своими багрянородными детьми, княгиня была приглашена из кенургия и, сев по приглашению царя, высказала ему то, что желала». Тема беседы Константином не разглашается.

Нестор, как мы уже говорили, сводит поездку Ольги к снизошедшему просветлению, хотя, это скорее затмевает практический смысл посещения Византии, нежели раскрывает его.

Мы же такую причину, как «Ольгино замужество» считаем одной из главных причин данного посольства. Только нужно оно было совсем не Константину. Дело обстояло с точностью до наоборот. Шерлок Холмс порой наставительно указывал своему другу: «Ватсон, Вы перепутали плюс с минусом». Здесь тот же самый случай, только вместо Ватсона «перепутал» Нестор. Ниже мы обязательно это обсудим.

Вдобавок, дата посещения Ольгой Византии указанная Нестором – 955 год, историческим обществом опровергнута. Дело в том, что 9 сентября, четвёртый день недели и 18 октября, воскресенье указанные в «Церемониях» Багрянородного могут соответствовать только 946 или 957 годам. Естественно, ближайшим к 955 является 957 год, что и принято за правильную дату посещения. Таким образом, историки сами показали, что даты указанные Нестором в «Повести временных лет» не соответствуют реальным.

*

      Согласно ПВЛ «окрестившись» в Византии, скромная вдова прибыла на Родину и начала смиренно проповедовать христианскую религию греческого направления. Заодно поджидая момента, когда передать власть Святославу, поскольку тот был ещё мал и неразумен, а пока молилась за сына и за людей всякую ночь и день, воспитывая сына до  его возмужалости и до его совершеннолетия.             Но возраст «неразумного дитяти» совершенно непонятен. Почему-то Нестор не сообщает о дате рождения Святослава. Он лишь один раз говорит: «Святослав бросил копьем в древлян, и  копье  пролетело  между  ушей  коня  и ударило коня по ногам, ибо был Святослав еще ребенок». Чтобы перекинуть тяжёлое боевое копьё через голову коня, ребёнку должно быть, по крайней мере, года четыре. Кстати большинство историков такого же мнения.             Если данное упоминание о возрасте Святослава принять за отправную точку, то на момент добровольной передачи власти от Ольги Святославу в 964 году (академическая дата) « дитяте» должно было исполниться уже 22 годика. Вроде перерос маленько хлопчик? Уже бы лет пять, как пора самому княжить. Что-то мудрит здесь Нестор с возмужалостью и совершеннолетием. Но даже не это  главное. Ольга-то, получается, родила мальчика самое раннее в 55 лет.             Первенького, знаете ли. В 55! До этого никак. Всё не получалось. И вот, поди ж ты! Наконец! Вот радость-то! Приятно, конечно, но не покидает чувство присутствия лёгкой чертовщинки. Будто опять кого-то за идиотов держат. И по странному стечению обстоятельств, вроде опять нас с Вами, дорогой читатель.             Да, случается на свете, что женщины рожают в 55. Это с очень отменным здоровьем женщины. Но хорошее здоровье свидетельствует в первую очередь о том, что они и раньше рожать не затруднялись. На то оно и «хорошее здоровье». А если до 55 родить не могла, то это «не хорошее здоровье». Это значит, что вообще рожать не может. Так, что «первенького в 55» - лабуда. В такое только доктор исторических наук поверить может, а нормальный человек ни за что. Но если не в 55, а раньше? Если в 30, например. Тогда выходит, дитяте в 964 году не 22 было, а хотя бы 47 или того больше. Иначе не складывается с медицинской точки зрения.             Или с другой стороны зайдём. Может, не была Ольга на самом деле такой старой, какой её хочет выставить Нестор. Например, было «бабушке» на момент поездки в Византию не 68, а, к примеру, всего 40 лет. Тогда с медицинской точки зрения проблем не возникает. Кроме утверждения Нестора, что замуж за Игоря она вышла в 903 году, больше о её возрасте нигде ни слова. А Нестор, мы уже убедились, даты двигает, как шашки в поддавки. Поэтому в реальности Ольга могла быть весьма не стара, не дурна собой, и полна молодых желаний. Кроме молодых желаний вполне могла иметь амбициозные планы, а не только «внезапное просветление».             На возраст участников событий историки почти не обращают внимания. А ведь возраст иногда сам по себе многое может объяснить. Вот про убиение Игоря древлянами мы обсудили, а сколько ему годочков к тому времени исполнилось, не поинтересовались. В 945 году ему, скорее всего, было 75 лет. Но это опять, если верить несторовским датам. А если, к примеру, его смерть случилась не в 945, а в 955 году – тогда все 85. А в 85 (хотя и в 75) человека уже убивать не надо. Он в любой момент сам умереть может. В такие годы, чтобы помереть, древляне без надобности. И без них прекрасно само получится.             Вот когда на старости ухватил молодуху ретивую, бойкую, там и жди приключений. Не этот ли случай перед нами? Медицина, похоже, всё к этому заворачивает. *             Вот о чём совсем не захотел упоминать Нестор, так это про посольство от Ольги к Оттону 1-му. Оттон – это тот самый германский король, который силой меча проповедовал славянам римский обряд христианства (впоследствии получивший название католичество).             Пробел Нестора пытался восполнить Н.М. Карамзин: «Летописцы немецкие говорят о посольстве её в Германию к императору Оттону I. Может быть княгиня российская, узнав о славе и победах Оттоновых, хотела, чтобы он также сведал о знаменитости её народа, и предлагала ему дружественный союз через послов своих».             А.Н. Сахаров также подправляет Нестора, но в отличие от Карамзина ему отчётливо понятны задачи данного посольства: «Через несколько лет после поездки в Константинополь Ольга направила посольство к германскому императору Оттону I. Цель посольства была двоякой – установить постоянные политические отношения с Германией и укрепить религиозные связи. Ревностный христианин, Оттон I направил в Киев христианских миссионеров. Ольга продолжала свою линию. Однако киевские язычники выгнали миссионеров из города и едва не перебили их».             Приятно! У Сахарова всегда всё просто и ясно: установить политические отношения и укрепить религиозные связи. Ну, политические отношения понятно – взяли и установили, а религиозные связи это кого с кем? Язычников с католиками? Или католиков с православными? Или всех вместе со всеми вместе? И как Сахаров представляет эти укреплённые религиозные связи? Совместное торжественное богослужение язычников и католиков в православном храме или ещё как-то? И вообще, на основании чего Сахаров делает такие заявления? Нам до сих пор не ясно, он хоть на что-то опирается или записывает первое, что в голову взбредёт после утренней побудки?             Будем считать, что кроме Сахарова остальные историки затрудняются с высокой точностью определить цель посольства Ольги к Оттону I. И заметьте, учитывая византийское уже второго посольства. А их и было всего два. Интересная картина складывается: за время правления Ольги было всего два посольства, и оба раза неясно зачем.             Хотя мы опять поторопились. Сахарову, естественно, известны  причины и первого посольства. Прямо интересно, уж не он ли является прообразом знаменитого Знайки из книги Носова «Приключения Незнайки и его друзей»? Перечитывая «труды» этого, к счастью уже бывшего главного начальника отечественной истории, невозможно равнодушно относиться к его писанине. Сахаров описывает события тысячелетней давности гораздо подробнее, чем сами очевидцы. Вдобавок очевидцы не знают, о чём думали конкретные исторические персонажи, а Сахаров знает.             Например, со слов Нестора следует, что идея креститься пришла Ольге уже в Константинополе, во время разговора с Багрянородным. Сахаров же сообщает нам, что это требование времени, которое мудрая Ольга поняла своим проницательным умом задолго до поездки:             «Ольга выбрала для себя в качестве образца личное крещение английских королей. Она, будучи весьма прозорливой правительницей, понимала, что дальнейшее укрепление государственного престижа страны и династии было немыслимо без принятия христианства. Но она понимала сложности этого процесса на Руси с её мощной языческой традицией, с большой приверженностью народа и части правящих кругов к старой религии».             Во как! Вот для чего христианство надо было принимать. Для престижу! Всё, значит, у Ольги было – только престижа немного не хватало. Видать, ей без престижа очень скучно было и не по себе. Наверное, перед поездкой она даже совещание по этому поводу собрала. Может даже она там накричала на своих подчинённых:             «Что же это граждане у нас происходит? Это что получается, я вас спрашиваю? Где престиж, понимаете ли? Совсем никакого престижу не наблюдается. Сколько это будет продолжаться, в конце концов? Народ без престижу задыхается можно сказать, а остальным хоть бы хны! Хватит, натерпелись! Срочно Русь окрестить, иначе эта свистопляска с престижем никогда не кончится!»             Сложности крещения она при этом, конечно, понимала. Сахаров так и говорит: «понимала сложности». Сложность, в общем, всего одна была. Насаждение иной веры в государстве всегда неминуемо приводит к гражданской войне, которая не известно чем заканчивается. Могла, например, Русь после этого перестать существовать, а могли и саму Ольгу на куски покрошить. Попробовал бы кто-нибудь сейчас в Иране или в Саудовской Аравии христианство насадить. Но это мелочи. Главное престиж! А ради престижу ни Руси, ни собственной жизни не жалко. Вот так Сахаров обрисовывает нам мудрую правительницу.             Но не только о престиже государства было Ольгино беспокойство. Она же ещё о престиже династии заботилась, заботливо рассказывает Сахаров. А престиж династии без  христианства – это никак. Сахаров так и пишет «немыслимо без принятия христианства». Действительно, разве могут существовать престижные династии без христианства? (Вообще-то, конечно, существуют, но это для Сахарова слишком сложно.)             Вот как, значит, об династии царской мудрая правительница заботилась. Только опять здесь Сахарову невдомёк. Чего-то он не дочитал маленько. Правительницей Ольга никогда не являлась. Хоть мудрой, хоть глупой. Женщина на Руси до принятия христианства никогда не могла занять пост «правителя». А Ольга, как известно, была женщиной.             «Правитель» это, прежде всего тот, кто стоит во главе дружины. А дружина ни под каким соусом не согласилась бы подчиняться женщине. Законным правителем Руси на тот момент являлся Святослав сын Игоря. Даже, если Ольга и желала влиять на государственное управление, то она могла это делать единственно через Святослава. Иначе никакие её решения не считались законными.             Так же и с династией. Главой княжеской династии мог быть только мужчина. И не важно сколько ему было лет. Главенство рода по женской линии принято совсем у других народностей. Обозвав Ольгу «правительницей», Сахаров проявил себя, как «гений неграмотности».             Считаться «главой государства» Ольга не могла. Характер обоих её посольств свидетельствует о том, что она лишь страстно желала этого, не более.             Как и следовало ожидать, Сахаров на вопросах престижности не останавливается. Гений прозорливости Сахарова даст фору любому экстрасенсу. Он рассказывает нам не только, о чём Ольга думала, но и о том, что она при этом чувствовала:             «К тому же и в нравственном отношении княгиня была уже подготовлена к этому акту. Пережив трагическую смерть мужа, кровавые бои с древлянами, уничтожение в огне их столицы, Ольга могла обратиться за ответом на тревожившие её человеческие вопросы к новой религии, которая как раз настраивалась на внутренний мир человека и пыталась ответить на его извечные вопросы о смысле бытия и своём месте в мире. Если язычество искало ответы на все вечные вопросы вне человека, в могучих действиях сил природы, то христианство обращалось к миру человеческих чувств и человеческого разума».             Вот в какие тонкие материи способен проникать Сахаров. Только не понятно, подобные рассуждения он допускает от обычной глупости или от переходящий всякие края наглости? Воинствующий атеист, не понимающий сути ни одной религии, объясняет всей России разницу между христианством и славянскими ведами. Надо понимать сам Сахаров истолковывает свою деятельность как «научную»? На самом же деле, это обычное хамство. Хотя внутреннюю сущность многих наук отражает довольно точно.             Специально для Сахарова поясняем: «Ни одна религия, идущая от Бога, НЕ  СТАВИТ  ВОПРОСЫ о смысле бытия, а ДАЁТ на них ОТВЕТЫ».

         Из пышных, ничего не значащих фраз Сахарова пользы извлечь не удастся никому. Однако вернёмся к делу.

Итак, Ольга посылает второе посольство и опять в христианское государство. Самое характерное, что Нестор полностью скрывает факт данного посольства. Нестор убеждает, что Ольга съездила в Константинополь, покрестилась и потом спокойно стала ждать, когда вырастет сын. Другими словами на поездке в Византию интенсивная деятельность Ольги закончилась. Меж тем, германские летописи убеждают, что после этого всё только и началось. «Продолжение хроники аббата Региона Прюмского» содержит следующее:

         «959 год. Посланцы Елены, королевы ругов… прибыли к королю прося для этого народа епископа и проповедников».

         «Елена королева ругов» здесь означает «Ольга княжна руссов». А почему немцы, в отличие от Константина Багрянородного называют её Еленой, весьма интересный вопрос.

«960 год. Король отпраздновал рождество во Франкфурте, где Либутий, из братии Сент-Альбана был рукоположен достопочтенным архиепископом Адальдатом в епископы для народов ругов.

961 год. Либутий, в предыдущем году задержанный некоторыми проволочками, скончался 15 календы марта наступившего года, ему преемствовал в посвящении Адальберт из братии Сен-Максимина, дабы быть посланным на чужбину, по наущению архиепископа Вильгельма, хотя он (Адельберт) и ожидал от него лучшего (назначения) и никогда ничего (плохого) против него не предпринимал. Его с почётом послал весьма благочестивый король, в привычной (своей) доброте снабдив всеми средствами, в которых он нуждался, к народу ругов.

962 в этом же году Адельберт, назначенный епископом к ругам возвращается назад, ибо по делу, из-за которого его послали он не смог ничего предпринять и узрел, что его утруждали понапрасну, некоторые из его людей были убиты на обратном пути, сам он спасся с большим трудом».

         Как видим «Хроники» вполне беспристрастно и с достаточными подробностями сообщают о наличии второго посольства Ольги в христианскую державу. «Хроники» крайне чётко и недвусмысленно раскрывают намерения данного посольства: «...прося для этого народа епископа и проповедников». Епископство, как известно – один из районов (регионов) входящих в лоно католической церкви, а епископ, соответственно, его верховное духовное лицо. Следовательно, Ольга попросила у Оттона 1, ни много, ни мало епископа для Руси. Понятно, что сама Русь при этом автоматически должна была превратиться в епископство.

         «Хроники аббата Региона» не единственный источник, сообщающий о наличии посольства в Германию. «Хильдесхаймские анналы» в точности повторяют факты, изложенные в «Хрониках»:

«К королю Оттону явились послы от народа Руси с мольбою, чтоб он послал кого-либо из своих епископов, который открыл бы им путь истины; они уверяли, что хотят отказаться от языческих обычаев и принять христианскую веру. И он согласился на их просьбу,  послал к ним епископа Адалберта правой веры. Они же, как показал впоследствии исход дела, во всём лгали». Ann.Hild., a.960. P.21-22 ( стр.304 ).

         Вполне понятны причины, по которым Нестор срочно забыл о наличии второго посольства. Он представитель греческого направления христианской религии. Ему не с руки вспоминать позорный факт унизительного поклона православной святой в сторону римского обряда. Нестор не имеет права обнаруживать в Ольгином облике даже намёков на тёмные пятнышки:

            «Была  она  предвозвестницей  христианской  земле,  как  денница   перед солнцем, как заря перед рассветом. Она ведь сияла, как луна в  ночи;  так  и она  светилась  среди  язычников,  как  жемчуг  в  грязи;  были  тогда  люди загрязнены грехами, не омыты святым  крещением.  Эта  же  омылась  в  святой купели, и сбросила  с  себя  греховные  одежды  первого  человека  Адама,  и облеклась в нового Адама, то есть в Христа».

 С Нестором понятно, а вот почему историки в данном случае виляют хвостами и имитируют слабоумие? Причём это больше относится к современным учёным. Историкам времён существования священного Синода небезопасно было сомневаться в словах Нестора. За такие вещи с ними вполне могли расправится, в том числе и физически. А современные чего из себя корчат? Выходит, страх убрали, но самостоятельно думать по привычке лень?

         В соответствии с обновлённой хроникой дат, в Византию Ольга ездила в 957 году, и вернулась от туда в самом конце года, а её посольство в Германию прибыло в 959. Практически через год. Имеются все основания полагать, что цель, как первого, так и второго посольств одна и та же. И если бы первое посольство закончилось удачей, то второго бы в этом случае не состоялось.

         То, что первое закончилось неудачей – факт. Мы уже обсуждали количество и качество приёмов у Константина Багрянородного, подарки, не превышающие обычные для послов, и последующую реакцию Ольги на данный визит: «Постоишь у меня в Почайне».

         Так, что в Константинополе Ольга точно не крестилась, а вот то, что она собиралась там креститься – это наверняка. Только не по столь умилительным причинам как «внезапно снизошедшее просветление», а по вполне земным, конкретным, в обмен на что-то. Чего-то ей очень нужно было от Багрянородного. Ради этого она и согласна была окреститься.

         Здесь необходимо обратить внимание на тон, который историки и летописцы используют при описании крещения Ольги. Он весьма обычный, можно даже сказать бытовой. Вроде: «Мы с женой уже покрестились, а дети ещё не успели. Вот на выходных как раз собираемся». Вроде покреститься – дело вполне будничное и где-то даже обязательное.

         Напомним, Ольга мать князя всея Руси. Поэтому правильнее будет сказать не «покреститься», а «принять чужую веру и предать веру своих предков», а так же населения государства матерью главы которого она является. Вот так будет более правильно и более реально отражать картину действия Ольги. Ольга не обычный, рядовой человек. Она не может просто «покреститься». Её крещение – крайне резкий политический шаг, имеющий глобальные последствия, как для неё самой, так и для всего государства.

         Елейно-бытовой тон, по отношению к «крещению» Ольги – это такой же элемент маскировки, как и «незамеченное» второе посольство. Это попытка «не придать значения» глобальным событиям огромной важности. Максимально занизить их значимость. Попытка поставить их в один ряд с  банальными случаями. Смешать с повседневной рутиной. Показать, что желание креститься – это личное дело скромной вдовы, ни на что не влияющее и никому не мешающее, и уж тем более не могущее стать предметом торга.

Однако стоит лишь изменить угол зрения на указанное событие отличный от того, какой рекомендуют нам летописцы и историки, как сразу становится ясно – это и был главный «предмет» торга с Византией. Вполне понятно, что к личному крещению Ольги в качестве бесплатного дополнения было крещение всей Руси. Иначе крещение всего одной, пусть и высокосидящей особы вряд ли бы заинтересовало Византию. Но, что Ольга требовала взамен? И почему император так прохладно отнёсся к предложениям Ольги? То, что «крещение» стало в Византии предметом торга, вполне очевидно, также очевидно – ТОРГ  НЕУДАЛСЯ.

После византийской неудачи Ольга посылает подобное посольство в Германию к Оттону I, и теперь, как видим, вполне удачно. На Русь назначается епископ Адальберт. Именно «назначается». Мы вынуждены заострять внимание на подобных словах, дабы опять подчеркнуть их значение и отличие от рутинных случайностей. Адальберт назначается по всем правилам и получает для этого соответствующее благословение от высших чинов церкви. Назначается решением самого императора Оттона I, лично к которому и было направлено посольство.

Когда читаешь рассуждения отечественных историков о миссии Адальберта, то складывается впечатление, что на Русь прибыл эдакий остриженный монах в капюшоне с книгой в одной руке и свечкой в другой. Но почитав те же «Хроники аббата Региона» подробнее, представление об Адальберте сильно меняется:

«963 год. В это время Адельберт прошёл по стране, собрал со всех сторон вокруг себя столько (людей) сколько хотел и двинулся на Корсику, дабы там обороняться. Так же покорены и славяне называемые лужичанами.

964 год. В том же году Дуодо, дворцовый священник, был схвачен Адельбертом, исхлёстан плетьми, доставлен на Корсику.

965 год. В том же году некоторые из лангобардов привычным образом отплыли от императора и привели Адельберта обратно в Италию. Тогда император послал Буркхарда герцога Аламании в Италию. Тот поплыл, чтобы сразиться с ним (Адельбертом) где только его найдёт с верными императору лангобардами и аламаннами, вверх по реке По и высадился в местности, где как он слышал тот (Адельберт) должен был находиться. Сразу же при высадке Адельберт напал на них, при этом пал его брат Видо с очень многими другими, Адельберт же еле, еле спасся бегством и ушёл в гористую область, где он хотел спрятаться от императора. Герцог же радуясь победе, вернулся на родину и доложил императору о том, что он повстречал. В это время епископ Модены прибывает, как посол к императору; с хитростью лисы выдаёт он себя за приверженца императора и объявляет, что хочет предать ему неверных, но не встречает ни императорского взгляда, ни императорского обращения, но после того, как ему (Адельберту) разрешили постыдное возвращение, он был схвачен и отослан в Саксонию и посажен к славянам под арест».

         Вот так монах со свечкой! Ай да епископ! Ай да Адальберт! Против самого Оттона I выступил с оружием в руках. Такого себе Папа Римский не позволял. Видать этот Адальберт не со свечкой ходил в капюшоне, а на закованном в броню коне скакал, размахивая двуручным мечом. Куда как не прост парень оказался. Хват, да и только!

         Не складывается образ Адальберта в «смиренного монаха», который ходил по дикой стране и скромно предлагал почитать библию, а потом злые язычники (со слов Сахарова) выгнали его из Киева. Каким же тогда образом Адальберт приводил злых язычников к свету божьему?

         О деятельности Адальберта на Руси никаких данных в отечественных летописях нет. И факт их отсутствия несказно красноречив. Это решительная попытка скрыть, как назначение католического епископа на Русь, так и посольство отправленное Ольгой в Германию именно за этим. О деятельности Адальберта можно судить по единственной записи, и мы её уже приводили:

         «962 год. В этом же году Адельберт, назначенный епископом к ругам возвращается назад, ибо по делу, из-за которого его послали он не смог ничего предпринять и узрел, что его утруждали понапрасну, некоторые из его людей были убиты на обратном пути, сам он спасся с большим трудом».

         Как же могло случиться, что «епископ всея Руси» приглашённый «управительницей всея Руси» был изгнан и едва спасся? При этом некоторые из его людей вовсе не спаслись? Видать не такая уж Ольга «правительница» оказалась, что можно было безнаказно убивать её друзей. И вот непонятно: когда Адальберт из Германии на Русь убывал, про «его людей» ничего не сообщалось. Будто убыл он в полном одиночестве, и даже собаки с ним не было. Думается, аббат Регион не стал сообщать о товарищах Адальберта, поскольку изгнаны они были с большим позором. Этого-то аббат и не хочет раздувать. Отсюда убытие Адальберта на Русь он описал очень скромно:

         «Его с почётом послал весьма благочестивый король, в привычной (своей) доброте снабдив всеми средствами, в которых он нуждался, к народу ругов».

         Мы думаем средств у Адальберта действительно хватало. Так же думаем, к этим средствам благочестивый король приложил пару-тройку тысяч монахов, закованных, как и Адельберг в сталь. Да и вообще, никто из подданных Оттона I, никогда не проповедовал славянам слово Божие при помощи книжек и свечек. Молниеносный удар стальной кавалерии – вот основа проповеди Оттона I.

         То что русы впрах раздолбали рыцарей Адальберта, не очень торжественное событие для «Хроник». Поэтому «Хроники» обтекаемо сообщают, что Адальберт был снабжён всеми средствами, в которых нуждался. А откуда потом взялись «его люди» которые «были убиты на обратном пути», догадывайтесь сами. Хотя вполне логично предположить, что «его люди» и являлись основой всех средств выделенных «весьма благочестивым королём».

         Из текстов представленных «Хроникой» можно сделать однозначный вывод: попытка крещения Руси силами германцев была подготовлена крайне слабо. Вероятно, Оттон клюнул на заверения Ольги в подготовленности Руси к такому шагу, вследствие чего бездарно погубил своих людей. А такие клятвенные заверения Ольга, скорее всего, производила, иначе бы никакой епископ на Русь не прибыл. Обстоятельства вынуждали её блефовать. Оттон в отличие от Константина Багрянородного был слабо осведомлён о внутренних делах Руси, поэтому поверил заверениям «самозваной бабы».

         Описание событий после «отъезда» Адальберта протекает у Нестора опять в припадке хронологической лихорадки. С его слов в 970 году сын Ольги Святослав рассадил своих сыновей по городам в качестве князей:

      В год 6478 (970).  Святослав  посадил  Ярополка  в  Киеве,  а  Олега  у древлян. В то время пришли новгородцы, прося себе князя: "Если не пойдете  к нам, то сами добудем себе князя". И сказал им Святослав: "А кто бы  пошел  к вам?". И отказались Ярополк и Олег. И сказал Добрыня:  "Просите  Владимира". Владимир же был от  Малуши  -  ключницы  Ольгиной.  Малуша  же  была  сестра Добрыни;  отец  же  им  был  Малк  Любечанин,  и  приходился  Добрыня  дядей Владимиру. И сказали новгородцы  Святославу:  "Дай  нам  Владимира",  Он  же ответил им: "Вот он вам".

         Надо понимать – все трое сыновей к этому времени уже стали взрослыми, по крайней мере, достаточно взрослыми, иначе в такой рассадке не было бы смысла. Если считать, что даже самому старшему из них исполнилось 18 лет, значит, зачат он был в 951 году (арифметика, 2 класс). А сколько же самому Святославу исполнилось в этот год? Дату рождения Святослава, как мы уже вспоминали, Нестор нигде не приводит, и возраст его обозначает туманно:

         «Святослав бросил копьем в древлян, и  копье  пролетело  между  ушей  коня  и ударило коня по ногам, ибо был Святослав еще ребенок».

         Историки склонны считать, что возраст Святослава в 946 году насчитывал 4 года (думаем это от того, что меньше просто некуда). Выходит зачинал Святослав своего первенца в 951 году будучи сам девятилетним ребёнком. Но это опять при условии, что старшенькому в 970 году было 18. А если больше? Тогда выходит, Святослав зачинал первенца как раз в четыре годика. Очевидно, не слезая с лошади, после того как бросил в древлян копьём.

         Может дата рассадки детей по городам подкачала? Может он в 980 рассадил? Нет, не получается. Тогда с избиениями идолов не успеваем, Ярополка в качестве великого князя некуда вставить и, главное, Владимир при этом не успевает четыре раза жениться и детей нарожать. А у него только сыновей 12 было.

      Выходит не был Святослав ребёнком в 946 году. Если бы Нестор, хотя бы на пальцах удосужился посчитать кто, кого, когда родить смог, ни за что бы таких дат не наляпал. Так же получается, что по возвращении Ольги из Византии, которое по словам Нестора состоялось в 955 году, Святославу было не менее двадцати двух лет. Подчёркиваем – не менее! Как же теперь понимать слова Нестора: «молилась за сына и за людей всякую ночь и день, воспитывая сына до  его возмужалости и до его совершеннолетия»? 22 года! Куда ещё совершеннолетнее?             Наступила уже всякая возмужалость. И давно. Однако, как видим, никто Святославу власть не передаёт. И даже в ближайшее время не собирается. Так что весьма интересный вопрос, почему, когда Святослав перерос все возможные совершеннолетия и возмужалости, Ольга по-прежнему работает «мудрой правительницей»?             Свои же собственные слова о том, что Ольга ждала возмужалости и совершеннолетия Святослава для передачи ему правления, Нестор опровергает собственной хронологией. Раз в 951 году Святослав зачинал детей, значит, он был уже женат, а не только совершеннолетен. И ждать после 951 года было уже нечего.             Однако в 957 году (согласно уточнённой хронике) Ольга прибывает в Византию в качестве «правительницы» и от своего имени ведёт переговоры с императором. Этот факт зафиксирован Константином Багрянородным. Где же тогда сам Святослав?             По утверждению Нестора сидит в Киеве, дожидается мамку из командировки. Не взяла, выходит, мамка его с собой. А почему не взяла? Ведь Святослав после смерти Игоря единственный законный «правитель» Руси. По идее он-то и должен был ехать общаться с главой другого государства. В 957 году ему было не менее 24 лет.             Можно было бы поверить, что женатый юноша, числящийся великим князем Руси, возрастом 24 года, сидел дома и дожидался мамку, если бы речь шла о ком-нибудь другом, а не о Святославе. Суровый, жёсткий воин, прозванный впоследствии «Александром Македонским восточной Европы» никак не похож на полноватого увальня, держащегося за мамину юбку.             Будь Святослав у руля государства, никогда бы не состоялось ни первого посольства, ни второго. Святослав известен, как жесточайший противник христианства. К тому же, как мы говорили выше, славяне не признавали женщин в качестве «правительниц». «Правление» Ольги могло иметь место только в том случае, если Святослав был изолирован от населения и дружины. Проще говоря, он был «заперт» в какой-то «дыре», находясь под неустанным присмотром верных Ольге людей. А ещё проще под арестом или в ссылке.             Политический вес Святослава на момент посещения Ольгой Константинополя прекрасно отражён Багрянородным в описаниях дворцовых приёмом. Во время первого приёма людям Святослава было выделено по 5 милиарисиев. Хотя «6-ти людям их свиты апокрисиариев» выделено по 13 мил. Апокрисиарии – представители знатных русских князей. Люди Святослава стоят у Багрянородного впереди людей апокрисиариев, значит, их положение Константин признаёт выше. По идее так оно и есть. Однако сумма, выделенная им (по 5 мил.) подчёркивает «низкое» отношение к ним Константина. Меньше людей Святослава не получает никто. Даже рабыням выдаётся по 6 мил. Этим Константин подчёркивает, что люди Святослава весьма неполноценные члены посольства и ценятся для него ниже рабынь. Явно это делается в угоду Ольге. Случайности здесь исключены.             Думаем излишне оговаривать, что данное отношение высказано не столько к «людям Святослава», сколько к самому Святославу. Напоминаем, Святослав – великий князь и официальный глава Руси. Могло ли отношение к нему Константина быть таковым, будь Святослав на свободе и во главе дружины? Однозначно нет.             Следующий тонкий момент. Если на первом приёме во дворце люди Святослава присутствуют, то во второй раз их вообще не взяли с собой. Может, они сами не пожелали явиться ко двору? Возможно, но независимо от того явилось ли их отсутствие следствием запрета Ольги или собственным протестом, это свидетельствует об их крайне унизительном положении в составе посольства. Это опять напрямую показывает отношение Ольги к Святославу.             Елейное выражение Нестора «молилась за сына и за людей всякую ночь и день, воспитывая сына до  его возмужалости и до его совершеннолетия», никак не находит здесь подтверждения. Святослав является изгоем при Киевском дворе. Чудо, что «люди Святослава» вообще были  включены в состав посольства.             Не глядя на очевидность «изгойства», Нестор и вслед за ним академики уверяют, что передача власти от Ольги Святославу состоялась добровольно. Но какую чехарду они при этом устроили из дат передачи власти! Предлагаем Вашему вниманию курятник с дико бегающими датами, где историки пытаются научно рассадить их по насестам.             Нестор. «В год 6472 (964). Когда Святослав вырос и возмужал,  стал  он  собирать много воинов храбрых, и быстрым  был,  словно  пардус,  и  много  воевал.  В походах же не возил за собою ни возов, ни котлов, не варил мяса,  но,  тонко нарезав конину, или зверину, или говядину и зажарив на  углях,  так  ел;  не имел он шатра, но спал, постилая потник с седлом в головах, - такими же были и все остальные его воины, И посылал в иные земли со словами: "Хочу  на  вас идти".

         Энциклопедия царей и императоров России. «Княгиня Ольга уступила киевский престол Святославу в 966 году».

         А.Н. Сахаров. «Начиная с того времени, когда в 962 году, возмужав и встав во главе дружины, Святослав реально стал править государством…»

         А.С. Орлов. «Одни историки считают Святослава (957-972) – сына Ольги талантливым полководцем, другие утверждают, что это был князь-авантюрист».

         П.Г. Дейниченко. «Вероятно, отказ великокняжеской дружины окреститься вынудил Ольгу уступить власть своему сыну. Произошло это по данным разных источников, где-то между 957 и 964 годами».

         Л.В. Жукова. «Правление Ольги некоторые источники доводят до 957 года, а некоторые до 969».

         Научные методы определения учёными исторических дат мы обсуждать не будем. Учёные наглядно их рекламируют и без нас. А вот на дате Нестора – 964 год, заострим внимание. Установив, сколько Святославу в этом году исполнилось лет, узнаем в каком же возрасте, по мнению Нестора, наступает «совершеннолетие и возмужалость». Судя по тому, что через шесть лет (970) дети Святослава достигли возраста, когда их можно сажать на самостоятельное княжение, сам он должен быть уже взрослым дяденькой. Не мог же Святослав, будучи подростком, иметь взрослых детей. Но здесь прекрасно видно, что «возмужалость» Святослава наступила не в 964 году, а лет на десять раньше. Он и в 954 году вполне соответствовал всем возрастным параметрам.

         Значит, Ольга давно уже дождалась «возмужалости» сына. И, соответственно, давно должна была передать ему власть. Следовательно, в 957 году, когда возникла необходимость укрепить торговые, политические и военный связи с Византией, Святослав и должен был возглавить данное посольство. И ехать, естественно, должен был туда сам. Чего из-за этого семидесятилетнюю мать-старушку в такую даль гонять? Но никакого Святослава в списках посольства нет.

         На самом деле никто не собирается передавать власть Святославу. А то, что его люди ниже рабынь ценятся, всего лишь маленькое тому доказательство. Сказки Нестора про «ожидание совершеннолетия», очередная лапша на уши доверчивых читателей.

 Значит, не «совершеннолетие» явилось причиной передачи власти от Ольги Святославу в 962 или 964 году. Причина, выходит, совсем другая была. И даже больше, термин «передача власти» такая же лапша на уши, как и всё остальное. Никакой законной власти Ольга не имела, следовательно, передавать ей было нечего. Тем более кому? Наследнику Игоря? Речь в данном случае идёт не о «передаче», а о «возвращении» власти законному правителю Руси.

         Термином «передача» применяемый историки полностью искажают смысл происходящего. Следствием чего является полный разброд в датах и головах. «Передача» безличное действие, не имеющая в нашем случае сколько-нибудь определённой формы. «Возвращение» же имеет понятные признаки и вполне датируется. «Возвращение» в отличие от «передачи» бескровно не происходит.

         Весьма загадочная и неправдоподобная версия тянется нитью через всё повествование Ольгиного «правления». Имеется в виду скромное одиночество вдовой «царицы». Обычно, считая, что возраст её был преклонным, на это не особо обращалось внимания. Пожилая женщина, к тому же внезапно обуянная светом нравственности не могла нуждаться в плотских утехах. Однако насколько у Святослава нет оснований быть слишком молодым, так и у Ольги нет оснований считаться слишком старой. Гипотеза о старости базируется лишь на единственном высказывании Нестора о её замужестве в 903 году. Никаких других подтверждений этого не существует.

Слишком вольное двигание дат Нестором не оставляет надежды на правдивость и этой даты. Учитывая репродуктивный возраст для женщин, замужество Ольги скорее состоялось не в 903, а в 933 году. Это так же объясняет появление у Святослава младшего брата, который  не даёт историкам покоя уже много лет. Понятно, если Ольга родила Святослава в 55 лет, то недопустимо считать, что потом она родила ещё кого-то. А вот если она родила Святослава, например, в 18 лет, то дальнейшие вопросы снимаются сами собой. Тогда рождение последующих детей – вполне естественный процесс.

Татищев ссылаясь на Иоакимовскую летопись неоднократно упоминает родного брата Святослава Глеба (Улеба). И этот брат Глеб (Улеб) упоминается при весьма критических обстоятельствах:

«Единственного брата своего Глеба не пощадил, но разными муками томя убивал. Они же с радостью на мучение шли, а веру христову отвергнуть и идолам поклоняться не хотели.

… Послал в Киев, велел храмы христианам разорить и сжечь и сам вскоре пошёл, желая всех христиан изгубить.

…сын её Глеб был крещён…

…как и Глеб, брат Святослава, кои от неведения истории забыты и в святцы не внесены…»

Историками неоднократно высказывалось предположение, что Глеб и есть загадочный племянник, побывавший вместе с Ольгой на приёме у Константина Багрянородного в 957 году. Собственно, почему бы и нет? Однако теперь встаёт вопрос: от кого же могла родить одинокая вдова, если она одинокая? Но правомерен и другой житейский вопрос, а кто это решил, что она была совсем одинокая? В монашки после смерти мужа она не собиралась, по каким же критериям определили, что она совершенно одинокая?

То, что она не вышла второй раз замуж, ни о чём не говорит. Это как раз совсем не обязательно. В нашем случае – это вовсе лишнее, а с политической точки зрения – очень вредное. Анна Иоанновна, как известно, тоже за Бирона замуж не собиралась. И правильно. Не почётно царице за конюха выходить. А в остальном, никаких проблем. (Екатерину Вторую не будем вспоминать  из вежливости).

Ольга вдова великого князя, и очень, как видим, при этом любила поработать вместо великого князя. Можно ли было среди своего окружения найти ему равноценную замену в качестве нового мужа? Естественно нет. Это неизбежно понизило бы её статус. А позволило бы это дальше изображать «правительницу»? Вряд ли. Фундаментом её самозванства служило бывшее замужество за великим князем. Выйдя повторно замуж, оправдать самозванство было бы уже нечем.

Не выходить повторно замуж у Ольги имелись очень веские причины. А вот оставаться при этом «одинокой» причин не было никаких. Поэтому появление младшего брата у Святослава, было следствием «неодиночества» скромной вдовы. Молодой, красивой и полной сил.

Однако всё, что мы сейчас сказали относится к браку у себя дома и «для рождения детей». Говоря современным языком «по любви». Однако ведь существуют браки, от которых статус вовсе не понижается. С царственными особами Византии, например. Он там даже повышается. И у нас нет оснований утверждать, что такой вопрос Ольгой не рассматривался.

Не может не резануть слух необычность имени брата Святослава – Глеб. Это совершенно не славянское имя. Таким именем нарекали только крещёных. До конца десятого века подобные имена на Руси вообще не встречаются. Даже у Владимира Красно Солнышко сыновей звали Изяслав, Мстислав, Ярослав и т.д. Только после того, как он крестился и женился на сестре византийских императоров,  у него появились Борис и Глеб.

Не вызывает сомнений, что папой у Глеба не мог быть князь Игорь. Игорь никогда бы не допустил, чтобы его сына назвали неславянским именем. Значит, папашей у Глеба был крещёный человек. Следовательно, это наталкивает на мысль, что после Игоря Ольга сожительствовала с христианином и «внезапно снизошедшее просветление» имеет вполне земные корни.   

На самом деле умышленный сдвиг Нестором даты замужества по временной шкале до 903 года, очень важен, и имеет совершенно простое объяснение. Нестор с удовольствием сдвинул бы это замужество ещё лет на 10 – 15 назад, но он и так уже перешагнул все мыслимые барьеры.

Дело в том, что православным хронистам кровь из носу необходимо представить дело так, будто Ольга являлась единственной женой Игоря. Если же показать реальную дату Ольгиного замужества, а это примерно 933 год, станет очевидна ложность заявлений о Игоревом одножёнстве.  Получится, что здоровый мужик сорок лет своего зрелого возраста проходил холостяком, зажимая в кулачок подсобное хозяйство.  Понятно, что данную глупость даже обсуждать смешно. Но тут станет видно, что у Игоря в обязательном порядке имелась старшая жена или скорее жёны. Великим князьям полагалось много жён.

Тогда непременно возникнет законный вопрос: с какой стати самая младшая жена Ольга напялила на себя статус «правительницы», если в наличии имелись более старшие жёны? Если вдруг жители Киева согласились с тем, что ими правит вдова князя, то почему именно Ольга? Почему не другая, более старшая жена Игоря? Сказка о законном принятии ею правления над Русью, и без того зыбкая, в этом случае окончательно потеряла бы всякую основу.

Нестора заставили решать двуединую задачу, оба конца которой полностью противоречили друг другу. С одной стороны Ольга, поскольку она всего единственная жена Игоря, обязана выйти за него замуж как можно раньше. С другой стороны Святослав должен иметь, как можно позднее рождение, иначе всплывает самовольный захват власти Ольгой при взрослом наследнике.

Нестор растягивал даты как мог. В результате растянул до полного абсурда: Ольга родила Святослава в 55 лет. Казалось бы глупость отчётливо видная и всем понятная. В зону здравого рассудка никак не попадающая. Однако докторов наук здесь ничего не смущает. Они вслед за Нестором принялись радостно перетягивать даты.

Например, чтобы как-то снизить возраст рождения Ольгой Святослава они кинулись лепетать, что Ольга вышла замуж в 10 лет. Вместо того чтобы разобраться с одной глупостью, они начинают маскировать её другой. На наш взгляд, в отношении подобных историков пора вводить такой термин, как «воинствующий идиотизм». Причём в данном случае, это не обидное прозвище, а настоящее научное определение. Есть же у нас воинствующий атеизм?

*

Важный вопрос, обладало для Ольги какими-либо ещё свойствами  «крещение» кроме  «внезапно снизошедшего просветления»? Другими словами, можно ли было с этого ещё, что-нибудь поиметь? Оказывается, обладало! Оказывается, можно! «Крещение» обладало ещё одним, причём  настолько замечательным свойством, что другие, приписываемые ему летописцами блага, не шли с этим ни в какое сравнение.

Мы уже говорили о том, что славянская вера не позволяла женщинам занимать место главы государства (в современном понятии). Заметьте, славянская. Христианская же религия таких ограничений не имела. И если Ольга желала стать законной «правительницей» Руси, то единственный к этому путь лежал через крещение. А судя по тому, что сообщили нам об Ольге Нестор, Константин и «продолжатель» аббата Региона, она крайне сильно этого желала. Думается и папаша Глеба этому не противился.

Так же имеются и другие вещи, которые свидетельствуют, что решение креститься возникло у неё не спонтанно и не только у неё. Вспомним, кто входил в свиту Ольги во время приёма у императора Византии? А в свиту входило 44 купца! Собственно, кроме купцов других официальных лиц было куда меньше. Купцы составляли основу посольства Ольги.

Положение же самой Ольги можно обозначить, как «висячее». Она была «мамой великого князя», притом отнюдь не малолетнего. А должность «мамы» весьма условна. Это, несомненно, почётная должность, но не более. Как бы вещатели из-за кафедр не пытались убедить современных людей в том, что Ольга считалась «правительницей», Константин Багрянородный прекрасно понимал её настоящее положение и двойственность её титула. Отсюда и холодность приёма, и «царские» подарки в размере «посольских». Конечно, 20 апокрисиариев, т.е. представителей князей в посольстве Ольги это немало, но уверены первую скрипку всё же играли купцы.

Состав посольства демонстрирует нам расклад политических сил Киева и выделение в них своеобразной партии. В рассматриваемый период времени сошлись интересы княжеской вдовы Ольги и киевской купеческой верхушки. Ольге необходимо было отменить существующие правила и стать законным правителем государства, а купцы больше не хотели мириться с военными походами русских князей на Византию.

Во время таких походов купцов, несвоевременно оказавшихся на территории Византии, нещадно грабили и убивали, как официальную вражескую сторону. То есть для купцов речь шла не просто об убытках, а о самой жизни. К тому же христианская принадлежность соседних стран: Литвы, Польши, Болгарии и остальных создавала невыносимые препятствия в торговле. Практически все купцы, торговавшие с «заграницей» вынуждены были «самостоятельно» креститься. Только при таком условии им полагались разумные пошлины и свободное передвижение. Для усиления давления на славянские племёна с целью их ускоренного крещения применялись все возможные приёмы, в том числе и «экономические санкции».

Купцы были уверены, что если власть перейдёт к Святославу, он неминуемо возобновит военные действия против Византии (и в этом они на 100% оказались правы). Поэтому купцы были готовы использовать любую возможность «ограничить» Святослава. Такое развитие событий, как крещение Руси и назначение Ольги васильевсом Руси, предоставляло эту возможность. Купцы в отличии от остального населения видели, что кругом уже правят деньги, и только на Руси ещё князья. Вполне естественно, что купеческая верхушка Киева поддержала Ольгу в самозванстве, и не жалела средств на «перетягивание» общественного мнения в её сторону.

Сахаров,  говоря «киевляне не только признали права Ольги на престол в связи малолетством наследника, но и безоговорочно поддержали её» оказался совершенно прав, хотя причины такого признания недопонял.

Необходимо обсудить ещё один аспект, прежде чем перейти к конкретным выводам. Дело касается древлян и полян, двух славянских племён. Пафос Ольгиной мести строится на разности их племенных качеств.

Нестор объясняет нам, что древляне – это некое мерзопакостное, дикое  сообщество:

            «А  древляне  жили  звериным  обычаем,  жили  по-скотски: убивали друг друга, ели все нечистое, и браков у них не бывали,  но  умыкали

девиц у воды».    

            Поляне, из объяснений того же Нестора, наоборот,  вполне приличные люди:             «Поляне же жили в те времена отдельно и управлялись своими родами; ибо и до той братии (о которой речь в дальнейшем) были уже поляне, и жили они  все своими родами на своих местах, и каждый управлялся  самостоятельно…              Был вокруг города лес и бор велик, и ловили там зверей,  а были те мужи мудры и смыслены, и назывались они полянами, от  них  поляне  и доныне в Киеве».             Как же рядом с мудрыми и смышлёными полянами могло образоваться такое неприглядное явление, как древляне? Не иначе эти древляне выходцы из самых диких мест центральной Африки. Убивают друг друга, едят всё нечистое и т.д. Не зря, наверное, Нестор охарактеризовал их так красочно «по-скотски».             Ответ на вопрос происхождения древлян даёт сам Нестор:             «Поляне  же,  жившие  сами  по  себе,  как  мы  уже  говорили,  были  из славянского рода и только после назвались полянами, и древляне произошли  от тех же славян и также не сразу назвались древляне».             Значит всё-таки не из Африки древляне. Славянского они рода.  Странно, почему же такая разница между двумя славянскими племенами? Кстати, Нестор ещё кое, что сообщает нам о древлянах:             «Так же и эти славяне пришли и сели по Днепру и  назвались  полянами,  а другие - древлянами, потому что сели в лесах».            Вот те раз! Оказывается поляне и древляне совершенно из одного племени! Точнее это одно и то же славянское племя. Просто одни поселились в лесах, а другие по Днепру. Могла в этом случае существовать между ними настолько огромная разница? Здравый смысл говорит, что не могла. Здравый смысл утверждает, что между ними вообще не могло существовать никакой разницы.             Для чего же Нестор так изгаляется в отношении древлян? Очевидно, какие-то причины толкают его заниматься этим? И ответ здесь вполне очевиден. Нестору крайне необходима «нехорошесть» древлян. Их должно быть «не жалко». Иначе деятельность по уничтожению древлян будет выглядеть зверской и отвратительной. А этой деятельностью, как мы помним, занималась именно Ольга, образец благочестия и возвышенности.             Поэтому Нестор отделяет Ольгу, как представителя некого хорошего, положительного племени от нехороших, разнузданных древлян. А какого, кстати, роду-племени сама высокоморальная Ольга? От кого же она с молоком матери впитала столько достоинств: мудрость, скромность, просветлённость?             Ипатьевский список «Повести временных лет» и «Новгородская первая летопись младшего извода» однозначно утверждают, что до замужества Ольга проживала в городе Плискове:             «И пакы приведе себъ жену от Плескова, именемъ Олгу, и бъ мудра и смыслена, от нея же родися сынъ Святославъ».             Но Плисков, это самая, что ни на есть – древлянская земля! 150 километров от Киева (ныне Винницкая область). До замужества Ольга проживала на древлянской земле, где её и нашёл Игорь. А проживала она там, надо понимать, поскольку там же и родилась. Выходит Ольга – коренная древлянка. Древляне её папа и мама, бабушки и дедушки. Древляне её родственники, соседи и лучшие подруги. Соответственно, ничего кроме «древлянских» обычаев Ольга с молоком матери впитать не могла. И рассказы о её мудрости и смышлености на фоне скотских, крайне тупых  древлян, убивающих друг друга и питающихся исключительно нечистотами, никак не вписываются в единый логический образ. Перед нами очередная нелепица «не согласная с вероятностями рассудка».             Так же становится видно, что выражения историков типа «Ольга жестоко отомстила древлянам за смерть Игоря», не отражают истинной картины. «Ольга мстила древлянам» выражение совершенно неуместное в данном случае. «Ольга зверски убивала своих братьев, сестёр, родителей, тёток, дядьёв, остальных родственников и соплеменников» - вот как правильно это должно звучать. Именно этим она занималась.             Намеренное превращение ангажированными историками названия «Плисков» в «Псков» или даже в «Плиски» (Болгария), всего лишь попытка скрыть древлянское происхождение Ольги, с целью спасения её «лица» после зверского уничтожения своих соплеменников. «Лицо» это продолжают спасать и сегодня. Думаем, никто особо не удивится, если при очередном переписывании ПВЛ Ольга окажется уроженкой Плейнса (штат Монтана).             Насчёт Киевских полян тоже не всё однозначно. Историки, рисуя карты расселения славян, нам показывают: тут древляне, а на востоке от них (т.е. справа по карте) живут поляне. Но вот какая штука, демографы, опираясь на научные исследования, сообщают, что ПОЛЯНЕ составляют этническую основу ПОЛЬСКОЙ народности. Т.е. на самом деле поляне всегда жили там, где теперь Польша. А Польша, как известно, располагается много западнее. То есть поляне жили на запад от древлян (слева по карте). И было это очень большое племя. И земли они занимали много.

         Однако Нестор ничего не знает о «польских полянах». Он рассказывает только о днепровских. Хотя, следуя логике того же Нестора совершенно не понятно почему днепровские поляне вообще оказались «полянами»:

«От тех славян разошлись славяне по земле и прозвались  именами

своими от мест, на которых сели. Так одни, придя, сели на реке именем Морава и прозвались морава…   иные сели по Двине и  назвались  полочанами, по речке, впадающей в Двину, именуемой Полота, от нее и назвались  полочане».

         Ведь Нестор сам только что рассказывает, что сели по Днепру и  назвались  полянами. Отчего же вдруг «полянами»? Раз уж данные славяне осели на Днепре, стало быть, им сподручнее считаться «днепрянами»? Но Нестор ведёт речь о каком-то поле, очевидно рядом с Днепром:

«Полянами прозваны были потому, что сидели в поле».

         А большую ли площадь освоили поляне? Раз уж это самое могущественное племя из всех местных славян, логично предположить, что и площади для жилья им требовалось больше остальных. Что же это за «поле» такое огромное? К счастью у Нестора есть подробное описание места проживания днепровских полян:

«И  были три брата: один по имени Кий, другой - Щек и третий - Хорив, а сестра  их  - Лыбедь. Сидел Кий на горе, где ныне подъем Боричев, а  Щек  сидел  на  горе, которая ныне зовется Щековица, а Хорив на третьей горе,  которая  прозвалась по имени его Хоривицей. И построили город в честь старшего своего  брата,  и назвали его Киев».

Все перечисленные возвышенности, а также речка Лыбедь,  составляют территорию современного города Киева. Весьма небольшой пятачок. Кстати, небольшое замечание: «Кий» - это молот в руках Перуна. В другом месте Нестор, говоря о полянах, также территориально огораживает их городом и лесом по соседству с бором. То есть, всё тот же пятачок. Но обратите внимание, город стоит на горах, т.е. это не поле. Лес с бором также к полю относиться не могут. ОТ  КАКОГО  ЖЕ  ТОГДА   ПОЛЯ  ПРОИЗОШЛИ  КИЕВСКИЕ  ПОЛЯНЕ?

К тому же учитывая отсутствие на то время многоэтажного строительства, многочисленному племени на этом пятачке банально негде разместиться, чтобы наводить ужас на соседствующие могущественные племена. Нестор собственноручно, хоть и не желая этого, опровергает наличие большого количества «полян».

Следующий «перл» о «полянах и древлянах». Игорь в 941 году идёт войной на Византию. Под командованием Игоря огромная армия:

            «В год 6449 (941). Пошел Игорь на греков. И послали болгары весть  царю, что идут русские на Царьград: 10 тысяч кораблей».            На 10 тысячах кораблей согласно тому же Нестору должно размещаться 400 тысяч человек. Где же Игорь набрал столько народу? Неужели это всё киевские поляне?

«Город же Киев был там, где ныне двор Гордяты и Никифора».

Послать столь многочисленное войско (400 000) способно население само насчитывающее, по крайней мере, несколько миллионов. Довольно глупо предполагать, что все эти миллионы проживали возле двора  Гордяты и Никифора. Следовательно, данную дружину Игорь собрал со всей Руси. И надо понимать, древляне так же входили в эту дружину?

Однако Нестор пытается навязать нам мнение, что в походах Олега и Игоря участвовали все, за исключением древлян. Потерпев сокрушительную неудачу в 941 году, Игорь снова возвращается в Византию в 944-м, т.е. через три года. За этот, в общем-то, небольшой срок он собрал новую армию, количественно превосходящую первую, и построил огромное количество  кораблей:

      «Услышав об этом, корсунцы послали  к  Роману  со  словами:  "Вот  идут русские, без числа кораблей их,  покрыли  море  корабли"». 

Понятно, Русь выставила всё, что могла. То есть каждое племя выделило всех мужчин, способных носить оружие. Для Руси дело чести отомстить грекам. По сути, Игорь шёл в ва-банк. Потерпев от Византии ещё одно поражение, Русь бы уже никогда от него не оправилась. Это было недопустимо. Естественно, что Игорь «выгребает» для этого последние людские резервы, с самых дальних уголков:

            «В год 6452 (944). Игорь же  собрал  воинов  многих:  варягов,  русь,  и полян, и словен, и кривичей, и тиверцев, - и нанял печенегов, и заложников у них взял».             Даже варягов Игорь пригласил! Даже печенегов! Вот только… древляне в этом не участвуют. Ближайшие к Киеву жители, между прочим. По каким-то причинам древлян в войске Игоря не обнаруживается. Могло ли такое случиться на самом деле? Конечно, нет! Естественно, ближайшие соседи первыми были призваны Игорем, и составляли наибольшую долю его сборной дружины.             Однако, Нестор всячески скрывает это, вступая в конфликт с логикой и здравым смыслом. Это понятно. Если это признать, то последующие поборы, буквально на следующий  год ( 945), своих верных товарищей по оружию «древлян», будут выглядеть неестественно. В этом случае уже никакой тупизной и жадностью Игоря эти поборы невозможно будет объяснить.             Следовательно, Игорь не поедет отбирать последний мёд у древлян. Да и при чём здесь мёд, если древлянские поселения после оглушительной победы должны быть завалены византийским добром? А раз не поедет, как же они его тогда убьют? Значит живой Игорь останется. А как тогда древлянам мстить? Вот, что произойдёт, если упомянуть древлян среди армии Игоря. Однако и коню должно быть понятно, что они там непременно были и воевали рука об руку с Игорем.

Рассказ Нестора о наличии враждующих племён: глупых скотов древлян и могущественных, порядочных полян, откровенная подтасовка. В то же время вполне очевидно, что и киевляне и население вокруг Киева составляло одно племя, имеющее единую веру и обычаи. Совершенно неважно, как оно при этом называлось.

         Логично предположить, что называлось оно как раз «древляне». И для уничтожения этих самых древлян Ольге вовсе не требовалось далеко добираться (аж 150 километров). Всё находилось  рядышком, под рукой.

*

Теперь можно приступать  к выводам. Пошкребя налёт несуразности и несогласия с вероятностями рассудка картина складывается весьма простая, даже обижающая отсутствием скабрезной изысканности.

Выяснить, как на самом деле погиб князь Игорь, пожалуй, уже не удастся. Внятных причин его смерти не содержится нигде. Лев Диакон утверждает, что его казнили германцы, после того, как захватили в плен. Н.И. Коробко в своих «Сказаниях Овручского уезда» прозрачно намекает на причастность Ольги к убийству Игоря. В конце концов, он мог умереть и сам, учитывая его крайне преклонный возраст. Однозначно можно сказать лишь то, что древляне к смерти Игоря отношения не имели. Древляне приплетены едино для того, дабы их следующему уничтожению придать вид праведности и благолепия.

А вот ряд высокопоставленных особ из окружения князя Игоря его смерти чрезвычайно дожидались. Одна из его жён особенно. Точнее это была Ольга, которая  ждала смерти мужа, имея согласованный, обстоятельный план. Идею данного плана киевское купечество долго вынашивало и готовило. Первый пункт плана заключался в том, чтобы после смерти Игоря назначить Ольгу регентшей при наследнике Святославе.

Но это была не самая трудная часть плана. Наиболее сложным было «изолирование» родственников Игоря. Мы не склонны считать, что ближайшие родственники Игоря, включая его жён, были убиты, хотя с другой стороны заподозрить организаторов государственного переворота в излишнем гуманизме тоже нет оснований. Можно уверенно утверждать, что Святослав, поскольку был родным сыном Ольги, остался жив, но был направлен в потайное место и находился под жесточайшим присмотром.

Первая часть плана удалась. Святослав формально принял титул великого князя, но реальная власть сосредоточилась в руках купеческой верхушки, прикрывшейся Ольгой как флагом. Нормы приличия при этом удалось соблюсти и простое населения не заподозрило подвоха (особенно в первое время).

Ольга стала фактической «правительницей» Руси. Купечество её поддерживало и заодно «проталкивало» в жизнь необходимое ему идеи. Население Киева потихоньку начало свыкаться с существующим порядком вещей. Но кроме Киева существовало ещё множество других городов, и они «свыкаться» как бы не собирались. Да и официально было объявлено, что Ольга ненадолго, лишь до возмужания Святослава.

Заговорщики и сами прекрасно осознавали временность успеха. Святослав рос и со временем обязан был занять подобающее место, поэтому оставаться регентшей бесконечно не представлялось возможным. Необходимо было придумать такой ход, в результате которого Ольга смогла бы сравняться в титулах со Святославом. Вдобавок, под это требовалось подвести хоть какую-то законодательную базу, чтобы снизить недовольство населения до  минимального. Необходимо сразу заметить, что идеальных вариантов решения такой задачи не существовало, поэтому Киевская верхушка прекрасно понимала сложность и опасность затеянной ими игры.

Главным препятствием в достижении цели являлась славянская вера, строго регламентирующая получение право на великое княжение и не допускающая к этому женщин. И это «препятствие» требовалось либо обойти, либо устранить. Понятия «государственная религия» в то время не существовало, поэтому наиболее результативным в данных условиях было бы распространить новую религию, наравне со славянской. Выбирать «новую» религию особо было не из чего. Русь находилась в плотном кольце христианских стран. Разница заключалась лишь в обряде: греческий или римский.

 Далее, Ольгу нужно было повторно выдать замуж за представителя этой самой религии, обязательно имеющего царские корни. В этом случае Ольга становилась бы «настоящей», законной царицей, а славянские ограничения на неё уже бы не распространялись.

Принимать греческий обряд или римский, купеческой верхушке было глубоко без разницы. Важно было его внедрить побыстрее. Например, болгарский коган Борис-Михаил в виду постигшего Болгарию голода тоже  метался между Римом и Константинополем в поисках наиболее щедрого «просветителя».

Но легко сказать внедрить. Для такого «внедрения» требуются сотни, если не тысячи священников, а так же специалистов по строительству церквей. Ведь церкви необходимо было строить в огромных количествах. Так же требовались те, кто умеет заниматься внутренней отделкой церквей. Это неимоверное количество народа. А где всё это взять?

Мало того, что кто-то должен был выделить это количество народа, он ещё должен был обеспечить ему охрану. Понятно, что гражданские специалисты и духовные лица в огромных количествах никуда не приедут, если не будут уверены в своей безопасности. А доверить собственную безопасность диким воинственным варварам, пусть даже и наспех крещёным, никто бы не согласился. Следовательно, вдобавок, к «гуманитарной» миссии требовалось немало иностранных солдат.

Та же Болгария на время своего крещения была покрыта мощным слоем византийских войск. Да и после крещения в Болгарии осталось достаточное количество греческих военных гарнизонов.

Но Русь не Болгария. Русь представляла из себя обширную империю, способную своей военной мощью победить любого противника. А основу её военной мощи составляли славянские племена, которые как раз и требовалось крестить.

Сами по себе эти вопросы были объёмны, громадны. Только на подготовку к их решению требовались десятилетия. А Святослав рос. В 957 году ему было не менее 24 лет. Он уже был женат. У него родились Ярополк, Олег и Владимир (будущий креститель Руси). Ему пора вовсю княжить, а Ольга до сих пор не передаёт бразды правления.

Надо понимать, недовольство Руси подошло к запредельному. Всем уже очевидно, что истинный великий князь находится взаперти, а его властью пользуются совсем другие люди. Начинают ползти тёмные слухи о смерти Игоря. Обстановка крайне накаляется. Требуется принимать какое-то решение.

Киевская верхушка видит, что без помощи из вне самим власть не удержать. Оттягивать с просьбами о помощи дальше некуда. Но она разошлась во мнениях к кому обращаться: к Византии или к Германии? Ведь нужно было сделать ещё так, чтобы сторона, предоставившая войска и священников не претендовала на долю в управлении Руси. Иначе не понятно «за что боролись»? Тут, конечно, Германия сильно «проигрывала». Оттон I со своей неутолимой жаждой истребления славянских племён внушал сильные опасения. Он вполне мог впоследствии отобрать власть и у купцов, и тем более у Ольги.

Отсюда единственно правильным решением было обратиться в Византию. В 957 году Ольга снарядила максимально пышное посольство. Только к византийскому двору с ней явилось более ста человек.

Историки обычно добавляют к количеству отбывших в Византию ещё гребцов и прислугу. А то, что для такого посольства требовалась и охрана, явно сообразить не могут. Тем не менее, охрана должна была иметься в обязательном порядке, и составлять не менее тысячи человек.

Низовья Днепра в те времена регулярно посещались уграми, печенегами и представителями Хазарского каганата. Также дальнейший путь посольства пролегал вдоль берега Болгарии. А киевское посольство во главе с Ольгой представляло из себя особо лакомый кусок. Захват данного посольства сулил необыкновенно шикарные выгоды для захватившей стороны, как в политическом, так и в коммерческом плане. Представить, что Ольгу сопровождали всего пару дюжих секьюрити просто глупо. Так что только кораблей в Константинополь должно было прибыть не меньше полусотни.

Само посещение Ольгой Византии прекрасно описано Константином Багрянородным. Если не приплетать сюда глупых выдумок о внезапно спустившемся прозрении, домогательствах Константина и призрачных горах подарков, прекрасно видно: император ответил отказом на все просьбы и предложения Ольги.

Багрянородный, зная об истинной игре затеянной Ольгой, не собирается пускаться ни в какие авантюры. Видя, что для «крещения» Русь ещё не созрела, отказывает ей в выделении войск и священников.

Нестор впоследствии хочет выставить дело так, будто это Константин просил у Ольги войска для собственных нужд, но делает это совсем по-детски. На самом деле это Ольга просила войска у Багрянородного, просила священников и требовала себе мужа царских кровей. В обмен на это обещала немедленно креститься сама и впоследствии крестить Русь.

Нестор, с детской непосредственностью, желая скрыть данные факты, перекладывает все её желания на Багрянородного. Якобы это ему нужны войска. Но почему тогда не он отправляет посольство в Киев, а наоборот? И якобы это Константин страстно желает жениться на Ольге при живой жене.

Если бы Нестор не заострял на этих вещах внимания, возможно, это прошло бы незаметно. Но поспешно желая переложить всё «с больной головы на здоровую», он непроизвольно выдаёт истинные планы «правительницы». Ему кажется, что если как в детстве кричать: «Это не я, это он!», то взрослые поверят и подумают, что это действительно он.

Константин умышленно затягивает пребывание Ольги в Константинополе. И это, похоже, доставляет ему искреннюю радость. Он затягивает его почти до конца октября, приведя Ольгу в совершенное бешенство. Константину приятно видеть унижение некогда самого грозного врага Византии. Он таким дипломатичным способом мстит за страдания своих предшественников, заодно растягивает собственное удовольствие.

Ольга в неимоверном раздражении возвращается назад в Киев. Надежды на лёгкое разрешение сложившейся ситуации рухнули. Недовольство населения только усилилось за время её отсутствия. Ольга нервничает. Она стала заложницей ситуации, которую сама же и создала.

958 год проходит в попытках самостоятельно урегулировать ситуацию. Киевская верхушка предпринимает для этого всё возможное. В дело идут, подкуп, шпионаж, шантаж. Но «договориться» со всей Русью не удаётся. Ольга решается на последний отчаянный шаг.

В 959 году из Киева отправляется посольство в «Римскую империю Германской нации» к королю Оттону I с просьбой «выделить для этого народа епископа и проповедников». Послы уверяют короля, что на русов давно снизошло «внезапное просветление» и они униженно просят разрешить им прильнуть к «истинному свету». Сами себя они видят не иначе как вассалами вселенского престола.

Оттон не очень торопится с выделением запрашиваемых «необходимых средств», но в 961 году на Русь всё-таки прибывает епископ Адальберт, в сопровождении верных ему крестоносцев.

Первым актом дальнейшего действа становится пышное крещение лучших людей Киева во главе с Ольгой по римскому образцу. Не вызывает сомнения, что без этого Адальберт больше бы и пальцем не шевельнул.

Была ли Ольга до этого крещена по греческому обряду, на самом деле не имеет никакого значения. Ни один монарх, признавший папский престол не избежал крещения по римскому образцу. А монархи, крещённые до этого греческим обрядом по новой крестились в римский. Никогда бы Папа и Оттон  не стали доверять монарху, не принявшему римского крещения. Такой порядок вещей широко известен в истории. Причём некоторые из литовских королей проделывали этот фокус по нескольку раз.

         Однако мы считаем, что греческим обрядом до этого Ольга не крестилась. А причина простая – незачем. Византийская афёра не удалась. Константин откровенно всех послал. Поэтому в греческом крещении необходимость так и не возникла.

         Пышное крещение киевской верхушки, возможно, прошло без осложнений. А вот когда приступили к возведению церквей, Адальберт наверняка понял, что утверждения о «внезапно посетившем Русь озарении» сильно преувеличены. До простого населения постепенно начал доходить смысл происходящего, и оно, очевидно, сообщило Адальберту о своём отношении к этому.

         Тем не менее, несколько церквей всё же были построены в кратчайшие сроки. Именно от Адальберта на Руси прочно вошли в обиход такие римские названия, как «церковь» вместо греческой «базилики», «крест» вместо «ставрос», «алтарь» вместо «бомос» и т.д. Даже следующее греческое крещение Киева 988 года уже не смогло этого искоренить.

         Следующим торжественным актом «лучезарного просветления» стало «избиение идолов», при которых Олег и Игорь присягали «в соблюдении договоров с Византией». Археологи выяснили, что идолы, которых «избивал» в своё время Владимир стояли на месте разрушенной церкви, однако не поинтересовались, откуда взялась эта церковь, и,что там стояло до этой церкви? А если бы копнули глубже, то убедились, что до церкви там находилось капище с такими же идолами. Иначе кому же тогда присягал Олег, а затем Игорь с греческими послами?

            «На  следующий  день призвал Игорь послов и пришел на холм, где стоял  Перун;  и  сложили  оружие свое, и щиты, и золото,  и  присягали  Игорь  и  люди  его  -  сколько  было язычников между русскими».

         Поскольку Ольге не удалось повтороно выйти замуж за коронованную особу, то вполне можно допустить, что её сын Глеб был объявлен императором всея Руси. Такой ход навсегда устранял бы от власти великого князя Святослава. Но ещё раз повторяем – это лишь допущение.

«Избиение идолов» устранило сомнения, бродившие среди населения, и наглядно продемонстрировало дальнейшие планы киевской верхушки, Ольги и Адальберта. Собственно, ТУТ  И  НАЧАЛОСЬ!

         Вожди проживающих рядом племён потребовали немедленно передать власть Святославу и прекратить насильственную христианизацию. Киев в ответ усилил рыцарей Адальберта местным ополчением и перешёл к решительным действиям.

         Ребята Адальберта, привыкшие видеть славян только через щель забрала, получили возможность проповедовать им в привычной для себя манере. Славяне подверглись уничтожению целыми населёнными пунктами, включая женщин, стариков и детей. Из городов первым запылал Искоростень. Сгорел ли родной Ольгин Плисков пока неизвестно. Но если в этой местности удастся провести соответствующие археологические раскопки, мы получим ответ на данный вопрос.

         Именно это германское крещение окрестностей Киева маскируется Нестором под «справедливую месть Ольги древлянам».

         В это время Святославу удаётся освободиться из под стражи. Он немедленно призывает славянские племена выделить дружины, и во главе сильной армии в 862 году наголову разбивает крестоносцев вместе с крещёным киевским ополчением.

         Адальберт спасается бегством. Многие из его рыцарей убиты. Ополчение разбегается. Киевская верхушка убывает за границу, а кто попадает в плен, несёт наказание в соответствии со своими провинностями. Ольга заключается под арест, но остаётся жива благодаря тому, что она мать Святослава. По ведийским законам он не имеет права предать собственную мать смерти. Святослав разрушает церкви, ставит идолов на места и, наконец, вступает в свои права.

         Данные об убийстве Святославом своего брата Глеба крайне туманны и ненадёжны. Но, если такой брат существовал в действительности, он не мог «выпасть» из тайного плана заговорщиков. Родной брат великого князя вполне мог рассматриваться, как его замена. Это был бы весьма сильный ход. Поэтому вполне можно допустить, что Святослав, правда не «убил», а правильнее сказать «казнил за измену» Глеба Первого императора всея Руси милостью наместника Бога на Земле господина Папы Римского.

 

Диагноз не меняется.

        

                                                   «Сегодня столь же, сколь вчера

                                                     Земля полна пиров и казней;

                                                        Зло обаятельней добра,

                                                           И гибче, и разнообразней».

Игорь Губерман.

 

 

         Следующим этапом «Повести» Нестор описывает жизненный путь Святослава на посту великого князя. Святослав непрерывно воюет, одерживая столь славные победы, что каждый хронист того периода считает своим долгом отметить их в своих сочинениях. Путь войска великого князя основательно описан и споры о деятельности Святослава минимальны. Возможно, по этим причинам на время его правления элементы несуразицы пропадают со страниц ПВЛ, но затем, начиная с момента его смерти, они вновь обнажают сверкающие, лоснящиеся бока. Наблюдается накат целого цунами дурости, последствия которого стараниями современных историков не только не уменьшаются, а наоборот, усиливаются многократно, обретают самостоятельную жизнь, облекаются в торжества и праздники.

         Накат величественных волн совпадает с моментом гибели Святослава:

            «Заключив мир с греками, Святослав в  ладьях  отправился  к  порогам.  И сказал ему воевода отца его Свенельд: "Обойди, князь, пороги на  конях,  ибо стоят у  порогов  печенеги".  И  не  послушал  его,  и  пошел  в  ладьях.  А переяславцы послали  к  печенегам  сказать:  "Вот  идет  мимо  вас  на  Русь Святослав с небольшой дружиной, забрав у греков много  богатства  и  пленных без числа". Услышав об этом, печенеги заступили пороги. И пришел Святослав к порогам, и нельзя было их пройти. И остановился зимовать в Белобережье, и не стало у них еды, и был у них великий голод, так что по полугривне платили за конскую голову, и тут перезимовал Святослав.             В год  6480  (972).  Когда  наступила  весна,  отправился  Святослав  к порогам. И напал на него Куря, князь  печенежский,  и  убили  Святослава,  и взяли голову его, и сделали чашу из черепа, оковав  его,  и  пили  из  него. Свенельд же пришел в Киев к Ярополку».

         Для начала необходимо оговориться, что после долгих споров историки пришли к единому мнению: переяславцы «послать к печенегам» просто бы не успели. При наличии тогдашних средств передвижения и состояния путей сообщения, технически это было невозможно. Поэтому «спланированная» засада печенегов и, соответственно, фантастическая осведомлённость о ней воеводы Свнельда просто не могли иметь места. Но это не самое главное.

         Описание гибели Святослава практически полностью повторяет описание гибели Игоря. Святослав так же, как и Игорь, поддавшись внезапному припадку отупения, не слушая мудрые уговоры сподвижников, берёт малую дружину и отправляется в пасть противнику на верную гибель. Если бы Нестор написал, что при этом Святослав хотел отобрать у печенегов мёду и воска, совпадение было бы полное.

         Точно, как и в случае с Игорем смерть Святослава торжественно открывает парад жесточайшего идиотизма.  Когда возникает необходимость замаскировать неудобные места, Нестор пользуется исключительно этим средством. Нельзя не признать, что во многом удачно.

         Хотя с другой стороны, по пятнам заскорузлой несуразицы в «Повести» легко вычисляются места, умышленно искажаемые «великим хронистом». Вызывает удивление, почему историки до сих пор не использовали данный метод для облегчения установления истины? Метод очень простой, доступный и вполне научный.

         Из того, как несуразно Нестор представил смерть Святослава, можно однозначно заключить, что истинная причина его смерти весьма неудобна для существующей на тот момент идеологии. Возможно, она слабо способствовала тому, чтобы дальнейшая судьба Руси выглядела, как выход на путь озарения из мрака тьмы.

         Вполне понятно, что гибель Святослава явилась следствием заговора. Историки этого не отрицают, и даже указывают на главного «кукловода» -  Византию. Однако «глупость» Святослава в их инсинуациях всё же превалирует.

При этом историки совершенно не желают осмысливать роль противника Святослава в данной войне – Цимисхия. Хотя залог успеха многих удач на поприще «невидимого фронта» скрыт в личности самого византийского императора того времени. Иоанн Цимисхий первым начал использовать невиданные тогда среди русов способы «тихой войны». Сам он пришёл к власти благодаря заговору, лично забив Никифора Фоку досмерти. Впоследствии разделался со своими товарищами по заговору, включая любовницу. Цимисхий понимал в этом толк и был весьма сведущ в тематике заговоров, шпионажа, подкупа.

         Мы при этом не умаляем полководческого таланта Цимисхия. Иногда его даже именуют «армянским Наполеоном». По национальности он был наполовину армянин. Но наряду с воинским талантом Иоанн обладал не меньшими талантами политика, разведчика, аналитика и диверсанта.

         Предпосылками благополучного исхода крещения Руси послужили два фактора: неудачная попытка Ольги крестить Русь, тем не менее, породившая массу сторонников христианства и личность византийского императора Иоанна Цимисхия. Цимисхий первым из византийских императоров нашёл способ «нейтрализовать» Русь. Возможно, железный кулак Святослава немало подтолкнул Иоанна к подобным размышлениям.

         Опасность Руси для Византии не вызывала сомнений Цимисхия. Именно туда он направил свои усилия и государственные ресурсы. Не жалея денег, Цимисхий создал на Руси мощнейшую разведывательно-диверсионную сеть. Приобщил к ней всех бывших соратников Ольги. Опутал плотной паутиной русских князей и посадников из числа людей их же окружения. Осуществил кадровый подбор будущей элиты Руси. Не вызывает сомнения, что в понимании вопросов идеологической обработки социума Цимисхий намного опережал своё время.

         Кроме жёсткости и огромного интеллекта Цимисхий обладал поистине царскими качествами. Во-первых, придя к власти, после осуществлённого им государственного переворота он показал себя гениальным организатором. Лев Диакон с удивлением описывает это так:

«Таким образом Иоанн, сверх всяких ожиданий, за семь дней устроил все дела управления и укрепил свою власть. Ведь обычно при больших переворотах возникают мятежи и беспорядки, а тогда, после убийства императора Никифора, народ по неизвестной мне причине молчал и соблюдал полное спокойствие; никто из телохранителей не получил даже пощечины».

Во-вторых, Цимисхий сумел снискать себе неподдельную любовь народа. И даже неизвестно играл он при этом или действовал искренне:

«Он сделал так, что большое число больных могло пользоваться лечением, навещал [их], подходил к прокаженным, раздавал им золото и, хотя был человеком изнеженным и брезгливым, не гнушался врачевать, насколько это было возможно, их покрытые язвами и разрушенные недугом члены. Он испытывал такое сочувствие и жалость к страданиям плоти, что, встречая больных, забывал об императорском достоинстве и о гордости, рождаемой пурпурным одеянием».

Вообще редкий император удостаивался столь же искреннего уважения  простых людей, какое сопутствовало Иоанну:

         «Что касается наружности Иоанна, то она была такова. Лицо белое, здорового цвета, волосы белокурые, надо лбом жидкие, глаза голубые, взгляд острый, нос тонкий, соразмерный, борода вверху рыжая и слишком суженная по сторонам, а внизу правильной формы и не подстриженная. Он был малого роста, но с широкой грудью и спиной; в нем таилась гигантская сила, руки обладали ловкостью и непреодолимой мощью; геройская душа его была бесстрашна, непобедима и отличалась поразительной для такого маленького тела отвагой. Он один без боязни нападал на целый отряд и, перебив множество [врагов], с быстротой птицы возвращался к своему войску, целый и невредимый. В прыганье, игре в мяч, метании копья и стрельбе из лука он превосходил всех своих сверстников. Говорят, что он выстраивал в ряд четырех скакунов и, птицей мелькнув над тремя из них, садился на последнего. Он так метко направлял дротик в цель, что тот пролетал через отверстие величиной с кольцо; в этом он превосходил даже прославленного Гомером островитянина, стрелы которого проходили через проушины в секирах. Он клал кожаный мяч на дно стеклянной чаши и, пришпорив коня, проносился на полном скаку, ударяя по нему рукоятью копья так, что мяч подпрыгивал и устремлялся в воздух, чаша же оставалась совершенно целой и не двигалась с места. Он всех превосходил щедростью и богатством даров: всякий, кто просил у него чего-либо, никогда не уходил обманутым в своих надеждах. Он был человеколюбив и ко всем обращался с открытым сердцем и лаской, расточая, подобно пророку, елей благотворительности; если бы паракимомен Василий не обуздывал его ненасытное стремление оказывать благодеяния согражданам, он очень скоро исчерпал бы всю императорскую казну на раздачи бедным. Но недостаток Иоанна состоял в том, что он сверх меры напивался на пирах и был жаден к телесным наслаждениям».

         Понятно, что как соперник, Иоанн являл собой крайнюю опасность. Вряд ли кроме Святослава ему вообще имелись достойные соперники.

         Молодой князь Ярополк, сын Святослава, скорее даже не подозревал о существовании диверсионных и идеологических методах влияния на политическую обстановку которые использовал Цимисхий. Возможно, он даже не поверил бы в их существование, если бы ему вдруг кто-то о них рассказал.

         Ярополк прекрасно воевал с печенегами и даже склонил их на свою сторону, осуществлял общее правление. Он был добрым, честным правителем, но не более.

После Святослава жизнь на Руси протекала спокойно. Внешние угрозы не предвиделись ещё на многие десятилетия. Никаких резких изменений во внутренней политике не могло происходить в принципе.

 

Первые проблески «внезапного просветления».

 

                                                                       «Пути добра с путями зла

                                                                          Так перепутались веками,

                                                                          Что и чистейшие дела

Творят грязнейшими руками».

Игорь Губерман.

 

         Поскольку истинные причины последующих бурных событий Нестору показывать не с руки, весь негатив он начинает сваливать на гадких, подлых детей Святослава, за исключением Владимира, естественно. Владимир по сравнению с Ярополком и Олегом не был нехорошим. Ну, выпить там любил, изнасиловать кого-нибудь (буквально сотню, другую в год, не более), зарезать кого на глазах у родителей, собственно и всё. В остальном он был очень мудрым, дальновидным и хорошим по сравнению со своими братьями Ярополком и Олегом.

         Характеризуя Владимира, Нестор представил такие строки:

            «Был же Владимир побежден похотью, и были у него жены: Рогнеда,  которую поселил на Лыбеди, где ныне находится сельцо Предславино,  от  нее  имел  он четырех сыновей: Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода, и  двух  дочерей; от гречанки имел он Святополка, от чехини - Вышеслава, а еще от одной жены - Святослава и Мстислава, а от болгарыни - Бориса и Глеба, а наложниц  было  у него 300 в Вышгороде, 300 в Белгороде и 200 на Берестове, в сельце,  которое называют сейчас Берестовое. И был он  ненасытен  в  блуде,  приводя  к  себе замужних женщин и растляя девиц».

         Но! Таким Владимир был только, пока являлся язычником. Нестор даёт нам понять, что у язычников в нормах поведения заложено насиловать, убивать и нещадно пьянствовать. Хотя, как мы уже обращали внимание, не понятно, почему Рюрик, Олег, Игорь и Святослав не выглядят в ПВЛ такими же моральными уродами, как Владимир? Это было бы логично. Они ведь язычники.

      А они выглядят грозными, справедливыми князьями. При этом крайне порядочными. Святослав прежде чем напасть на врага даже предупреждает его: «Хочу  на  вас идти». Ведь понятно, что при этом он теряет такой важный элемент для победы, как внезапность. Но Святослав делает это, проявляя высочайшую степень благородства.             Если после этого начать рассказывать, что Святослав был пьяница, насильник и маньяк, то вряд ли такому поверят. Но он же был язычник! Ничего не вяжется. Может Владимир на самом деле был моральным уродом не по той причине, что являлся язычникам? Может он был моральным уродом всего лишь потому, что на самом деле им и был? Иначе Нестор, объясняя моральное уродство Владимира принадлежностью к язычеству, сам себя опровергает.             К несчастью так и получается. Владимир был моральным уродом лишь в виду своих врождённых качеств, а язычество ему в этом никак не способствовало. Если уж Нестор решил объявить язычников уродами, то надо было всех и объявлять, включая Рюрика, Олега, Игоря и Святослава.  А данная выборочность язычества в плане уродства не впечатляет. Даже скорее наоборот.             Думается судьба, выдвигая именно эту кандидатуру на пост «крестителя» Руси заложила здесь немалую долю юмора. Тайный смысл, вложенный в механизм данного выбора со временем станет виден и известен.             Летописец настойчиво внедряет в сознание читателя рачительные перемены, произошедшие с Владимиром после крещения. Волшебное превращение его в смиренного, вселюбящего, заботливого человека. Однако церковь почему-то постеснялась причислить его к лику святых непосредственно после смерти. Ведь это было бы очень логично и кстати. Кого же, как не Владимира было причислять? Однако задержка с таким признанием заслуг растянулась почти на сто лет.             Сама церковь этому объяснений не даёт, но они здесь излишни. И без их объяснений всё вполне понятно. Даже в среде авторов, весьма лояльных сегодня к православной церкви иногда можно встретить подобные рассуждения:

«Почему Владимир не сразу был причислен к апостолам? Главным образом потому, что после его смерти в памяти народной еще были свежи воспоминания о его пирах, на которых вино лилось рекой и которые устраивались уже и после принятия христианства. Может ли апостол Христов вести такой образ жизни, какой мы видим у Владимира? Вот почему руководители церкви сразу не решились на такой шаг, как объявление Владимира "святым и равноапостольным", но только в двенадцатом веке отважились на это, стремясь еще более упрочить союз церкви с государством».

Как видим не все верующие, безоговорочно верят в единовременное изменение Владимира под влиянием прошедшего крещения, чего уж обычным людям впадать в фанатичный экстаз с признаками истерики? Да и срок, лежащий между кончиной Владимира и его причислением к святым (почти 100 лет) достоверно свидетельствует о длительном ожидании «утихания» в памяти народной прижизненных деяний этого почти апостола.

Данные черты, в дополнение к Нестору, некоторым образом характеризуют личность будущего крестителя, и дают нам понять, почему Цимисхий обдумывая будущую нейтрализацию Руси, остановил свой взор именно на Владимире. Тогда тот точно ещё не был крещёным, и споров по поводу его моральных качеств возникать не может. Владимир был самым молодым из детей Святослава и к тому же не вполне полноценным. Он происходил от рабыни отца Малуши. Это практически перекрывало ему доступ к титулу великого князя.

Свойства данного рождения историки иногда любят рекламировать ответом дочери полоцкого князя Рогнеди, на предложение ей Владимиром руки и сердца:

«Не хочу разуть сына рабыни».

«Разуть мужа» - часть свадебной церемонии. Другими словами Владимиру был закрыт путь не только в «великие князья», но даже о свадьбе с дочерью обычного князя он не мог мечтать.

Ни один князь, ни один город или племя никогда бы добровольно не признали за Владимиром права на великое княжение. Он был «обижен судьбою». Он был с одной стороны сыном великого князя, а с другой посмешищем для знатных девиц. Владимиру до конца жизни было уготовано это унизительное положение.  Никаких законных способов, существующих на то время, изменить судьбу к лучшему не существовало.

Крайнее самолюбие не позволяло Владимиру смириться с таким положением вещей. Его нутро жаждало справедливости. Он был готов на любые дикости ради изменения такого положения. Отчасти это прослеживается в действиях Владимира, после захвата Полоцка. В отместку за своё унижение он насилует Рогнедь на глазах отца, а затем режет отца на глазах у дочери. После всего содеянного насильно женит Рогнедь на себе. Ссылаясь на летописцев, историк Лин фон Паль говорит о Владимире так:

«он был женат, но вёл жизнь совершенно непотребную, насильничая и не имея никаких моральных принципов. Он был хитёр, коварен, подозрителен, развратен, лицемерен. В отличие от Ярополка Владимир умел ловчить, не гнушался подкупом и предательством. И самое важное: князь был невероятно мстителен и завистлив».

Владимир являл собой идеальную фигуру для осуществления планов Цимисхия. По сути, как только взгляд Цимисхия остановился на Владимире, судьба Руси была предрешена.

Началась игра. Игра громадная, но в то же время тихая и не всем заметная. Игра крайне сложная, растянутая во времени. Главным призом в игре была нейтрализация Руси, как основного противника Византии путём её христианизации, а в последующем, полного подчинения посредством создания на Руси мощной религиозной сети.

Нестор, приход Владимира к власти объясняет цепью случайных косых взглядов князей друг на друга и излишним участием в их потасовках простого населения. Византия к крещению, по его мнению, вообще не имеет никакого отношения. Хотя любому должно быть понятно, что для осуществления столь грандиозной задачи должны быть задействованы, как первые лица, так и потенциалы обоих государств. Никто из историков не утрудился прикинуть себе масштабы затеянной игры. А меж тем исход данной игры определил политику двух огромных государств на целые столетия вперёд. Государственные «верхушки», в отличии от историков, это прекрасно осознавали. К сожалению, масштабность мышления наших историков не способна двинуться дальше мнения установившихся авторитетов. Заглядывать «дальше них» - уже «не по понятиям».

События у Нестора развиваются по привычной, устоявшейся схеме. В событиях следующих друг за другом тупость мешается с идиотизмом:

            «В год 6483 (975). Однажды Свенельдич, именем Лют,  вышел  из  Киева  на охоту и гнал зверя в лесу. И увидел его Олег, и спросил своих: "Кто это?". И ответили ему: "Свенельдич". И, напав, убил его Олег, так как и сам  охотился там же»             Вот видим, как Нестор объясняет нам мотивы поступков князей. Раз князь спросил: «Это кто?», значит, следом непременно должен его убить. Нестор даже не представляет, как по-другому должен вести себя человек, если перед этим спросил: «Кто это?» Хотя Нестор понимает, что для убийства не вполне достаточно причин всего лишь спросив: «Кто это?». Поразмыслив, он добавляет «так как и сам  охотился там же». Теперь, по мнению Нестора всё в порядке. Если бы он там, к примеру, рыбачил, а не охотился, то, как бы тоже ещё не совсем понятно, зачем убил. А раз сам  охотился там же, то какие теперь могут быть вопросы. Теперь понятно – по-другому и быть не могло.             Вот таким образом Нестор «вскрыл» причину смертельной вражды между братьями:             « И поднялась оттого ненависть между Ярополком и Олегом,  и  постоянно подговаривал Свенельд Ярополка, стремясь отомстить за сына своего: "Пойди на своего брата и захвати волость его".            Первое, что вызывает сомнение, это наличие самого Свенельда в списке живых. Лев Диакон, описывая одну из битв Святослава с Византией, приводит такие строки:

«Но вот один [из воинов], вырвавшись из фаланги ромеев, сразил Сфенкела, (почитавшегося у тавроскифов третьим после Сфендослава), доблестного, огромного ростом мужа, отважно сражавшегося в этом бою. Пораженные его гибелью, тавроскифы стали шаг за шагом отступать с равнины, устремляясь к городу».

            Явно отважный Сфенекл, третий после Сфендослава (Святослава), это никто иной, как Свенельд, поскольку вторым был Икмор:             «Был между скифами Икмор, храбрый муж гигантского роста, [первый] после Сфендослава предводитель войска, которого [скифы] почитали по достоинству вторым среди них».             Другой летописец Иоанн Скилица показывает несколько иную последовательность военноначальников стоящих возле Святослава:             «Сфангел, который и возглавлял все войско, находившееся в Преславе (он считался среди скифов вторым после Свендослава), опасаясь, видимо, уже за судьбу города, запер ворота, обезопасив их засовами, взошел на стену и поражал нападающих ромеев различными стрелами и камнями».             «Наступил июль месяц, и в двадцатый его день росы в большом числе вышли из города, напали на ромеев и стали сражаться. Ободрял их и побуждал к битве некий знаменитый среди скифов муж, по имени Икмор, который после гибели Сфангела пользовался у них наивеличайшим почетом и был уважаем всеми за одну свою доблесть, а не за знатность единокровных сородичей или в силу благорасположения».             Как бы то ни было, но оба летописца уверяют в том, что Сфенекл-Сфангел ближайший сподвижник Святослава. Так же оба уверяют, что он погиб. Может ли в данном случае идти речь ещё о ком-нибудь кроме Свнельда? Однозначно нет. Сфенекл, Сфангел и Свенельд – одно и то же лицо. Невозможно заподозрить Диакона и Скилицу в том, что они беспричинно выдумали труднопроизносимого «Сфенекла-Сфангела». Следовательно, на тот момент, когда, по утверждению Нестора, Свенельд даёт Святославу советы насчёт засады печенегов, на самом деле он уже мёртв. И подбивать молодого Ярослава против своего брата Свенельд не мог по той же причине. Это прямое доказательство того, что «смертельная вражда» между Ярополком и Олегом – личная выдумка Нестора.             Второе, что здесь совсем не понятно – зачем Ярополку захватывать волость его (Олега)? Ведь Ярополк великий князь. Все волости и так его! Нет на Руси волостей, которые «не его». Олег что, объявлял об отделении от Руси, отстаивая право древлян на самоопределение? Или выказал неповиновение старшему брату? Нестор ничего такого не сообщает. Возможно, он пытался что-нибудь написать, но, похоже, что бы ни написал, выглядело ещё большей глупостью. Думаем, именно по этой причине Нестор умышленно избегает всяких подробностей:             «В год 6485 (977). Пошел Ярополк  на  брата  своего  Олега  в  Деревскую землю. И вышел против него Олег, и исполчились обе стороны. И  в  начавшейся битве победил Ярополк Олега».             Вот так! Никаких подробностей. Раз, и победил. Потом, в якобы начавшейся давке при отступлении Олега задавили своими телами обезумевшие от страха древляне (понятно древляне, кто же ещё?). Невозможно не заметить, что любые фантазии с большим трудом даются Нестору. Гибель всех князей однотипна. Схема имеет минимальные отличия: или с малой дружиной в пасть врагу, или всё те же древляне.             Дабы вступиться за Нестора мы можем сказать лишь следующее: фантастика на самом деле крайне сложный жанр. Воображением, способным создавать виртуальность не отличную от реальности обладают в мире лишь единицы. Их книги или сценарии, как правило, имеют бешенный успех и продаются за огромные деньги. Остальные же, пытающиеся создавать воображаемую реальность обязательно будут иметь непростительные «проколы», заметные даже нетренированному глазу. Настоящих фантастов в мире, повторяем – единицы. Нестор к таковым не принадлежал.             Верить его рассказам о том, как в последующем великий князь Ярополк в страхе, без боя бежит от Владимира, якобы поддерживаемого народом, и запирается в крепости, униженно надеясь на снисхождение, просто не получается. Пусть нас упрекают в некорректности, но для обозначения данной сплетни другого слова подобрать не удаётся – ДЕШЁВКА. Причём настолько низкая, что каждый, кто на полном сёрьёзе собирается её обсуждать, непременно сам становится соучастником:             «И послушался его Ярополк, выбежал из Киева и  затворился  в  городе Родне в устье реки Роси, а Владимир вошел в Киев и осадил Ярополка в  Родне. И был там жестокий голод».

         А вот в то, как Владимир убил Ярополка, мы верим. Думаем, здесь Нестор не выдумывает:

            «И  пришел Ярополк ко Владимиру; когда же входил в двери, два варяга подняли его мечами под пазуxи».             Это вполне в стиле Владимира: обещал дружбу, пригласил к себе, а затем подло убил. Здесь течению истории ничто не противоречит. Причём, как видим, убийцами работают варяги, самые верные Владимиру люди. Точнее не ему, а тем, кто им заплатил. Обратите внимание – ближайшее окружение Владимира, которому он доверяет самые ответственные поручения – варяги. Это один из весьма важных аспектов крещения Руси.  

 

Варяги двоечники.

 

«Но насилие быстро стареет, немного лет

– оно уже не уверено в себе, и, чтобы

 держаться, чтобы выглядеть прилично, -

 непременно вызывает себе в союзники

  Ложь. Ибо: насилию нечем прикрыться,

кроме лжи, а ложь может держаться

 только насилием».

Александр Солженицын.

 

 

         Варяги – ключ к разгадке крещения Руси. Варяги её основа и одновременно – ширма. Варяги вынужденно упоминаются, как шило, которое лучше не прятать в мешке, но делается это всегда вскользь, как нечто совсем не значащее. На самом деле без варягов Владимир – «НОЛЬ». Варяги «ТО», что «исполнило» его самые заветные мечты. На острие именно их мечей Владимир «въехал» на Русь, в качестве великого князя.

      Как же Нестор объясняет появление при Владимире варягов?             «Когда  Владимир  в Новгороде услышал, что Ярополк убил Олега, то испугался и бежал за  море.  А Ярополк посадил своих посадников в Новгороде и владел один Русскою землею.      В год 6486 (978).      В год 6487 (979).      В год 6488 (980). Владимир вернулся в  Новгород  с  варягами  и  сказал посадникам Ярополка: "Идите к брату моему и скажите ему: "Владимир  идет  на тебя, готовься с ним биться"". И сел в Новгороде».

         Нестор снова обходится без подробностей. Хоп, и вернулся с варягами. За какое море бежал? Откуда вернулся? Почему с варягами? Кто ему их дал? Что это за варяги такие, в конце концов? Но историкам и не требуется объяснений. Не требуется фактов. Им вообще ничего не требуется. Воображение прекрасно дорисовывает историкам недостающие детали.

Им представляется, как бежавший (очевидно в Скандинавию) Владимир бродит по живописным фьордам, проводя время в радушных беседах с тамошними конунгами и выпрашивая у каждого по 50, а может даже и по 60викингов (викинг – «человек из фьорда» на древненорвежском). При этом, наверное, обещает хорошее питание и рояль в райских кущах, если они помогут сделать его великим князем.

         Дебиловатые конунги, свесив уши из под рогатых шлемов, истекая слюной в предвкушении русского воска, выделяют Владимиру триста, а может и все пятьсот викингов, надеясь на его честное, благородное слово.

         Не совсем понятно только – чего он к этим конунгам попёрся? Но Нестор же нам объясняет – «испугался». А чего испугался-то? Тут Нестор не объясняет. Может ему грозил кто-то? Нет. Гнался за ним? Тоже нет. Выходит, просто так испугался. Ну, съел чего-нибудь несвежего, живот прихватило, и испугался. А там и до Норвегии недалеко. Как-то так.

      Теперь триумфальное возвращение Владимира на Русь. Причина возвращения также неизвестна, как причина и направление побега. Но это неважно. На это плевать.             Под крыло Владимира стекаются люди со всех окраин Руси. Народ с радостью и любовью встречает освободительное войско батьки Бурнаша… э-э, Владимира. В воздух летят чепчики. Женщины срывают с себя лифчики, пишут на них номера телефонов и бросают к ногам героя. Историки счастливо улыбаются, растрогано вытирают друг другу слёзы, стыдливо сморкаются и скромно опускают струящиеся светом глаза. Читатель же узрев в войске Владимира множество словен, чуди и кривичейсовершенно забывает про варягов. Зачем они теперь? Тьфу на них. При чём здесь вообще варяги?

         Следующим актом пафосного победного шествия у Нестора – нападение на Рогволода:

            «И послал к Рогволоду в Полоцк сказать: "Хочу дочь  твою  взять  себе  в жены". Тот же спросил  у  дочери  своей:  "Хочешь  ли  за  Владимира?".  Она ответила: "Не хочу разуть сына рабыни, но хочу за Ярополка".  Этот  Рогволод пришел из-за моря и держал власть свою в Полоцке, а  Туры  держал  власть  в Турове, по нему и прозвались туровцы. И пришли отроки Владимира  и  поведали ему всю речь Рогнеды - дочери полоцкого князя Рогволода. Владимир же  собрал много воинов - варягов, словен, чуди и кривичей - и пошел на Рогволода. А  в это время собирались уже вести Рогнеду за  Ярополка.  И  напал  Владимир  на Полоцк, и убил Рогволода и двух его сыновей, а дочь его взял в жены».

         Обычно тех, кто приходят из-за моря, Нестор называет варягами. Первейший историк государства Российского Н.М. Карамзин также утверждает, что Рогволод – самый настоящий варяг.  Стало быть, первое, что сделали варяги, пришедшие с Владимиром, это убили своего соплеменника-варяга? Причём «из-за бабы»! Даже для шайки самых беспринципных грабителей – это странный шаг. Особенно, если учесть, что «кровная месть» в среде викингов была неукоснительным правилом. Кстати именно от викингов берёт своё начало «сицилийская omertà». Всё ли рассказанное здесь Нестором правда?

         И второе, Владимир три года усердно выпрашивал войско, перед ним стоят крайне сложные задачи, казалось бы дел невпроворот, но вдруг для него главным стало  жениться? Совершенно неожиданно и откровенно глупо. А словены, чудь и кривичи почему-то готовы отдать жизнь за женитьбу пьяницы, насильника и маньяка (он ведь тогда ещё не был крещён) недавно вернувшегося «из-за границы». Они что, поголовно были идиоты? Или им всем одновременно жить наскучило? На войне ведь частенько убивают. Перед нами снова сплошная цепь глупостей, не имеющих внятного объяснения.

         На самом деле вся эта неразбериха устроена единственно ради «варягов». Дело в том, что настоящие скандинавы никогда не имели крупных воинских формирований. Весь ужас, который они наводили на Европу и Средиземное море осуществлялся сравнительно небольшими группами: 300, 500, максимум 600 человек.

Основой военной тактики скандинавов являлись налёт и ограбление. Внезапно появившись у стен города на нескольких драккарах (небольших кораблях), они забирали, что можно, и так же молниеносно скрывались. С этой целью на их кораблях даже не предусматривалась корма. Конструктивно они имели два носа – передний и задний. Это позволяло осуществлять моментальное бегство после ограбления. Драккары не нужно было разворачивать, как обычные корабли при отступлении. Скорость плавания на них, что в зад, что вперёд была одинаковая.

         Скандинавы охотно нанимались в действующие армии других стран или принимали участие в военных походах по приглашению. Однако крупномасштабные боевые действия с целью присоединения территорий самостоятельно они не вели. У викингов на то время не существовало стационарных армий.

         Слово «варяги» у нас ассоциируется со «скандинавами». Несомненно, в этом есть доля истины, но всё же назначение его другое:

«Варяги (позднегреч. Bárangoi, от древнесканд. Vaeringjar) — норманнские воины, служившие у византийских императоров». Большая советская энциклопедия.

«Варяги - древнерусское название жителей Скандинавии. Происходит от древнескандинавского слова, обозначавшего норманнских воинов, служивших у византийских императоров». Онлайн-словарь.

«Варяги, поздн. вареги, визант. варанги, скандин. вэринги(vaeringjar), арабск.грузинск. варанг, латинск, varingi. - Этим именем обозначались первоначально выходцы из Скандинавии, отчасти дружинники, поступавшие в русскую и византийскую военную службу, отчасти купеческие гости». Энциклопедия Брокгауза и Ефрона.

«В византийском государстве были наёмники, поименованные словом «варанг», они перечислены наряду с росами, саракинами, франками, кульпингами, булгарами, инглингами, немицами, аланами, обезами, императорской гвардией «бессмертных». Всё это воинские отряды, получившие в Константинополе прописку благодаря сложной международной обстановке. Дословный перевод «варанга» на русский язык – мечник или меченосец. В немецком языке «вара» означало клятву. Воины, нанятые на «чужой стороне», давали клятву новому хозяину на своём мече». В.Г.Василевский.

«"Секироносцы" (варанги) происходили "из варварской страны вблизи океана и отличались издревле верностью византийским императорам"».Никифор Вриенний (автор 12 в., близкий императорской фамилии).  

«Однако кроме фонетических сложностей надо отметить и содержательный парадокс в соотношении "варяг / væringi". Во-первых, это слово не встречается в древнескандинавских текстах до середины XI в., т.е. в ранних скальдических стихах и в рунических надписях. Во-вторых, с момента своего появления и далее оно обозначает не тех воинов и купцов, которые бывали на Руси, а исключительно скандинавских наемников в Византии. Но "варяжский корпус" в Константинополе формируется лишь в конце IX — начале X в.».    Е. А. Мельникова «ВАРЯГИ, ВАРАНГИ. ВЭРИНГИ: СКАНДИНАВЫ НА РУСИ И В ВИЗАНТИИ» // Византийский временник, т. 55 (80), ч.2, М., «Наука», 1998 - cс. 159 – 164.

         Как видим, авторы представленных выдержек имеют различия (весьма небольшие) в понимании национальной природы «варягов». Однако они не оставляют нам ни малейшего шанса считать, что Владимиру были выделены норманнские викинги конунгами Тронхеймских фьордов. И не скандинавские заснеженные вершины он три года при этом обогревал теплотой своей души. Все три года своего подозрительного бегства Владимир провёл в солнечной Византии, проще говоря, в Греции.

         Именно оттуда он привёл наёмную армию, состоящую, в том числе возможно и из скандинавов. Поэтому говоря «варяги» Нестор не сильно кривит душой. Он просто немножко не договаривает.

         В период крещения на территории Руси варяги находились в необычном положении. В более поздних документах зафиксировано это особое положение в русском обществе. Например, в своде законов под названием «Русская Правда (краткая редакция)» варяги выделяются отдельно:

9. Если пихнет муж мужа от себя или к себе - 3 гривны, - если на суд приведет двух свидетелей. А если это будет варяг или колбяг, то вдет к присяге.

10. Если холоп бежит и скроется у варяга или у колбяга, а они его в течение трех дней не выведут, а обнаружат на третий день, то господину отобрать своего холопа, а 3 гривны за обиду.

         Показательно, что варяги находятся на особом счету. Варягам для доказательства собственной правоты не требуются свидетели, как обычным жителям Руси. «Слово» варяга ценится намного выше остальных свидетельских показаний. В дом к варягу никакие властные чины не имеют права входить без его разрешения, даже если этот варяг подозревается в совершении преступления.

         Вряд ли скандинав, нанятый на одно сражение, занял бы столько места в государственных законодательных актах. Явно речь идёт о людях, постоянно проживающих на территории Руси. Но людях не обычных. Это люди высшего сорта, подсудные совершенно другой инстанции. Инстанции стоящей «над русской». Такое положение обычно занимают солдаты оккупационных войск на подконтрольной территории.

         В 980 году, во время посещения Византии Владимиром, уже не было в живых императора Иоанна Цимисхия. Его сменили юные сыновья императора Романа Василий II и Константин VIII. Михаил Пселл повествует о них так: «Они оба уже вышли из отрочества, характерами же различались. Василий - старший из них - производил всегда впечатление человека деятельного и озабоченного, а Константин, напротив, всем казался безвольным прожигателем жизни, будучи человеком легкомысленными склонным к развлечениям. Они согласились не делить самодержавной власти, и все правление взял в свои руки старший Василий, а его брат только унаследовал титул императора, ибо нельзя было управлять государством, не доверив самодержавной власти первому и более опытному».

         На момент «приезда» Владимира в Византию Василию исполнилось 22 года. Казалось бы «у руля» встал юный, самонадеянный человек, который должен был развернуть новую политическую деятельность, в соответствии со своими амбициозными, сумасбродными планами. Однако никаких новшеств  византийская политика не претерпела.

         «Что же касается Василия, то он, приняв власть над Ромейской державой, не пожелал ни делить с кем-либо свои заботы, ни пользоваться чужими советами в управлении государством. Но положиться на самого себя царь тоже не мог, так как не было у него опыта ни в командовании войском, ни в государственном управлении, и потому он приблизил к себе паракимомена Василия. Муж этот занимал наивысшее положение в Ромейском царстве, отличаясь и большим умом, и высоким ростом, и истинно царской внешностью. С отцом Василия и Константина у него был общий родитель, но разные матери. Из-за этого его уже в раннем детстве оскопили, чтобы сын сожительницы при наследовании престола не получил преимущества перед законными детьми. Он смирился с судьбой и сохранял привязанность к царскому и, следовательно, своему роду. Но особое расположение он чувствовал к племяннику Василию, нежно его обнимал и пестовал, как любящий воспитатель. Потому-то Василий и возложил на него бремя власти и сам учился у него усердию. И стал паракимомен как бы атлетом и борцом, а Василий - зрителем, но целью царя было не возложить венок на победителя, а бежать за ним по пятам и участвовать в состязании». (М. Пселл).

         «Дядя Вася» исполнял обязанности паракимомена, т.е. первого министра ещё при Никифоре Фоке, и сохранил свой титул при Цимисхие. Естественно все ниточки управления Византией за эти годы скопились у него в руках. Он осуществлял, в том числе, и внешнюю политику государства, и именно к нему стекалась информация о состоянии дел в соседних странах. Естественно он был в курсе насчёт «видов» на Владимира, и не собирался прекращать давно начатую операцию.

         Василий II, будучи молодым человеком, весьма любил шумные застолья и регулярно встречался с дамами без обещаний руки и сердца. Верил в доброту, любовь, ценил дружбу. «В первое время он без стеснения бражничал, часто предавался любовным утехам, увлекался дружескими пирушками, уделом своим считал легкомысленные царские развлечения и отдых и вполне пользовался своим юным возрастом и царским положением». (М. Пселл).

         Думаем, Дяде Васе не составило больших трудов в лучшем свете представить императору «кандидата на пост губернатора новой Византийской области под названием Русь». А поскольку Владимир проявил немало талантов в вопросах потребления хмельных напитков, то сумел произвести благоприятное впечатление на молодого императора. Возможно, он также проявил усердие в вопросах освоения тысячелетнего опыта института греческих гетер, чем опять искренне расположил к себе царственную особу.

         Именно в Византии Владимир пристрастился к виноградному вину, о котором на Руси знали лишь из рассказов, и длительным застольям с обжорством, вперемежку с сексуальными утехами. Культивируя в дальнейшем понравившийся ему образ жизни, Владимир обрёл кроваво-красный цвет лица. Да и само лицо сделалось непомерно широким вследствие регулярного переедания. Именно из-за этих «особенностей» он получил прозвище «Красно солнышко» (хорошо не «красна девица»).

         Сегодня некоторые пытаются доказать, что «Красно солнышко» - вовсе не из-за того. Якобы просто на Руси бабьи клички для князей были в моде. Понятно, что это не так. Сравните: «Святослав храбрый», «Вещий Олег». Неужели здесь что-то может напоминать щёчки или ягодицы? 

Чтобы окончательно «переродиться» в глазах византийских императоров из немытого варвара в цивилизованного человека, Владимир срочно «просветлел» и принял святое крещение. Без этого с ним никто просто не стал бы вести разговоров о дальнейших перспективах. Дабы подчеркнуть необычайное благодушие к своему новому покровителю Василию II, Владимир в крещении также назвался «Василием».

         Сами историки по поводу места крещения Владимира выдвигают множество версий. Главными их них считаются: Корсунь, Киев и Васильев. Хотя версия «Васильев» как бы, не совсем котируется, поскольку сложно понять – при чём тут «Васильев»? Но вот он, как раз-то, при чём! Речь идёт о центральном храме столицы империи, Цесареграде, что является точной калькой греческого «» (храм василевса), который при последующей редактуре и превратился в «Василев».

         Естественно, за титул «великого князя» пришлось обещать византийцам практически всё. Отделаться «золотыми горами» не вышло. На такую мелочь никто не обратил бы внимания. Как следует из хронологии на «торговлю» ушло почти три года. В результате Владимир всё же выторговал себе титул великого князя. В замен Южная Русь должна была стать греческим епископством, но формально остаться за Владимиром, а Северная переходила в полное распоряжение Византии.

         Крещение будущего очередного царя не являлось для Византии чем-то новым. Этой испытанной практике она предавалась регулярно. К примеру, о хане Кубрате, будущем правителе Великой Болгарии (ныне Краснодарский край) Иоанн Никиусский (VII в.) рассказывает, что в юности тот был крещён в Константинополе, где и воспитывался в «недрах христианства».

         Византия, «нежась» на прошлых завоеваниях Цимисхия, не сильно напрягаясь, выделила Владимиру наёмную армию способную разбить киевскую дружину. Многое, конечно, зависело и от самого Владимира. В его задачу входило значительно пополнить византийскую армию уже за счёт славянских племён. Благо бывшие соратники Ольги взвалили на себя часть этой «ноши». Порадовали Владимира и свои родственники, такие как Путята и Добрыня.

         Если бы на время переговоров у власти Византии всё ещё стоял Цимисхий, то, возможно, трёхгодичной затяжки не потребовалось. Но его давно уже отравили, а нынешние императоры требовали гарантий. Хотя их можно понять. Какие гарантии для себя они имели в случае удачнго исхода задуманного предприятия?

         Это мы без гарантий можем дать соседу электродрель попользоваться. Потому и получаем её назад поломанную и не раньше, чем через два месяца. А Византийские императоры, выделяя Владимиру войско, хотели иметь нормальные гарантии. Но с «нормальными» у них, конечно, был напряг. Это не в банке: корову заложил, кредит получил. С Владимира особо взять было нечего. Поэтому единственными, хоть и слабенькими гарантиями были его крещение и честное слово.

         Для этого, наряду с выражением дружбы императорам, Владимир три года изображал из себя «просветлённого» христианина. Усердно изучал священное писание и аккуратно посещал в базиликах установленные службы. Иначе никто бы ему никаких войск не дал. Только убедившись в искренности желания крестить своих соплеменников, Византия расщедрилась на войска. Кстати, также было и с болгарскими царями. Ничего нового в этом нет.

         Необходимо оговориться, что крещение не оказало на Владимира особенного влияния. Хоть сколько-нибудь религиозным человеком он так никогда и не стал. Нестор, и здесь нужно отдать ему должное, оставил лёгкий намёк на это в своей «Повести». Описывая 996 год, он вставляет такую фразу:

            «Владимир же отверг виры и начал казнить разбойников, и сказали епископы и старцы: "Войн много  у  нас; если бы была у нас вира, то пошла бы она на оружие и  на  коней".  И  сказал Владимир: "Пусть так". И жил Владимир по заветам отца и деда».

         Заметьте, это 996 год! Уже не только сам Владимир, но и почти вся Русь крещена (согласно академичкской версии). Но жить по заветам отца и деда, значит Игоря и Святослава! Уж их то никто не заподозрит в лояльности к христианству. Этой маленькой, как бы случайной фразой, Нестор даёт понять, что на самом деле никаких христианских законов Владимир никогда не признавал. Никаких религиозных заповедей исполнять не собирался. Владимир первый откровенный атеист, зарегистрированный в позапрошлом тысячелетии.

Однако выставлять договорённости с Византией на всеобщее обсуждение ни в чьи планы не входило. Нестор, желая подчеркнуть ненужность византийских варягов и крайне малозначительные отношения Владимира с ними после входа его в Киев, представляет нам события так:

            «После всего этого сказали варяги Владимиру:  "Это  наш  город,  мы  его захватили, - хотим взять выкуп с горожан по две гривны с человека". И сказал им Владимир: "Подождите с месяц, пока соберут вам куны". И ждали они  месяц, и не дал им Владимир выкупа, и сказали варяги: "Обманул нас, так  отпусти  в Греческую землю". Он же ответил им: "Идите". И выбрал из них  мужей  добрых, умных и храбрых и роздал им города; остальные же отправились  в  Царьград  к грекам. Владимир же еще прежде них отправил послов к царю с такими  словами: "Вот идут к тебе варяги, не вздумай держать их  в  столице,  иначе  наделают тебе такого же зла, как и здесь, но рассели их по разным местам, а  сюда  не пускай ни одного".

         Мало того, что варяги очень глупые, поскольку обмануть их труда не составило, они ещё и зло какое-то здесь наделали. Какое конкретно зло, Нестор не уточняет. Хотя кроме титула великого князя варяги Владимиру больше ничего не «наделали». Нестор откровенно привирает про секретную записку византийскому императору. О её существовании вообще никто не мог бы знать, кроме Владимира и Василия, будь она на самом деле. Никакие архивы её наличия также не подтверждают.

Да и манера письма в ней выдаёт Нестора с головой «не вздумай… рассели… а сюда не пускай ни одного». Это обращение не князя к императору, а приказчика к холопу. Если бы император такую записку получил, то непременно поспешил бы ответить: «Я тебе мурло, за такие слова глаз на ж… натяну и моргать заставлю». Всенеприменнейше так бы ответил. Только вот не ответил. Видать не получал император той записки.

Но без этой записки Нестору никак. Для него она главное доказательство того, что Византийский василевс ни сном, ни духом не знает откуда у Владимира взялись варяги. Он вообще первый раз слышит, что у Владимира есть какие-то варяги, потому и не ведает, что их «пускать» нельзя. Если это осознать, то выдумка Нестора про записку  выглядит уже не столь непонятной и бестолковой.

         Неясно, почему варяги так откровенно заявляют свои права на Киев: «Это  наш  город,  мы  его захватили». Ведь никакого захвата Киева не было:

            «И послушался его Ярополк, выбежал из Киева и  затворился  в  городе Родне в устье реки Роси, а Владимир вошел в Киев и осадил Ярополка в  Родне, И был там жестокий голод».

         Нестор сам утверждает, что Ярополк, выбежал из Киева, а Владимир просто вошёл в Киев. Значит никакого сражения, а, следовательно, и захвата не было. С чего бы это вдруг наглые варяги решили собирать с киевлян по две гривны? А когда Владимир им ничего не дал, куда подевалась их наглость? Им уже не надо по две гривны. Они теперь слезливо просят: «Отпусти». Какие-то непоследовательные варяги.

Но, как видим, Владимир отпускает не всех: «И выбрал из них  мужей  добрых, умных и храбрых и роздал им города». «Роздал города», в переводе означает – сделал князьями. Разность в средствах расплаты несколько шокирует. Одни варяги уходят, глотая слёзы обиды, в бессилии наматывая сопли на кулак, а другие их товарищи едут принимать практически царские полномочия. Ведь, если варяги, это викинги, а именно в этом нас убеждают, то они, кроме того, что братья по оружию ещё и прямые родственники. Могли ли родственники быть настолько безразличны друг другу? Естественно нет!

И как вообще в этом случае Нестор представляет себе раздачу городов? Приплывает такой норманн к вожделенному городу на однодревке. Вылезает на берег. Ходит по городу и допытывается у прохожих: «А где тут у вас руководство сидит?» Пока сердобольная бабушка ему не показывает: «А вон тама. В ентом тереме, милок». Приехавший варяг заходит в указанный терем, бьёт кулаком по столу, и на чисто шведском языке сообщает: «Так, бояре. Я тут теперь главный! Быстро водки мне и бабу!» Вскочившие от испуга бояре, откладывают мечи в сторону, и так же на чисто шведском ему отвечают: «Я воль! Слава Перуну! Отец родной, блин, приехал. Может Вам к водке ещё и чаю подать?»

Понятно, что если в такой манере «раздавать города», то вновьназначенные князья максимум через час все бы уже ходили без голов. Поэтому без сильного воинского гарнизона никакой вновьиспечённый князь в город просто бы не сунулся. Не надо забывать, что в тот момент на Руси бытовали родоплеменные отношения. Любой чужак, неосторожно объявивший о своём желании покомандовать, тут же мог напороться задом на кол, на котором вскорости и скончаться.

Даже нынешнее правительство России, назначая руководителей на ответственные посты в республиках Дагестан, Чечня, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия и т.д., непременно учитывает принадлежность данных людей к знатным родам, кланам, тейпам и т.п. Арнольд Шварцнегер, кстати, добился поста губернатора Калифорнии, не ранее, чем породнился с кланом Кеннеди. Надо понимать в те годы, клановость пользовалась ещё большим уважением.

Так, что без сильного, преданного войска никакой варяг в «розданный» город не сунулся бы. Поэтому не требовалось остальным варягам тоже никуда уезжать. Им своих товарищей к новым должностям сопровождать требовалось. И зорко следить, чтобы нового князя «из чужаков», в «розданных» городах не прибили.

А вот выражение «роздал им города» Нестор употребляет не правильно. «Расставил по городам византийские войска, состоящие из варягов», вот, что на самом деле Владимир произвёл. Заметьте, мы не выкапываем новые факты. Мы лишь правильно формулируем события, описанные в летописи.

Согласно летописи, став, наконец, великим князем с 981 года Владимир не прекращает войны со славянами, в частности с вятичами, ятвагами, родимичами. Военные действия он ведёт на протяжении четырёх лет. Причины войн, практически с «собственным народом» Нестор, как всегда не объясняет. Вдобавок Владимир ещё нападает на Польшу.

Но вот, что странно, ни для одной из этих войн он ни кого не приглашает в союзники и ни с кем не объединяется. А ведь до этих событий и после них Нестор всегда сообщает, кто с кем вступал в союз для осуществления победы. Воинов-то для таких дел требуется ой как много! Кто же составлял войско Владимира в этих случаях?

Варягов, как мы помним, он обманул и «отпустил». Кто же остался? Получается, остались лишь киевские поляне, которые жили на горе возле леса с бором. Не маловато ли сил для затяжной четырёхлетней войны? Однозначно маловато. Даже если бы киевские бабы поголовно начали  рожать дважды в год, всё равно народу бы не хватило. Значит, не поляне составляли основу армии Владимира.

Однако никого из соседей славян Владимир к себе в союзники не приглашал. Нестор за это ручается. Выходит, никто варягов не обманывал, и никуда они не уезжали. Выходит византийские варяги и являлись тем неисчерпаемым источником военной мощи нового киевского князя.

В 985 году Владимир отправляется в Болгарию и ведёт с ней крайне странную войну:

            «В год 6493 (985). Пошел Владимир на  болгар  в  ладьях  с  дядею  своим Добрынею, а торков привел берегом на конях; и победил болгар. Сказал Добрыня Владимиру: "Осмотрел пленных колодников: все они в сапогах. Этим дани нам не добыть -  пойдем,  поищем  себе  лапотников".  И  заключил  Владимир  мир  с болгарами, и клятву дали друг другу, и  сказали  болгары:  "Тогда  не  будет между нами мира, когда камень станет плавать, а хмель - тонуть". И  вернулся Владимир в Киев».

Странная война, уложившаяся буквально в две строчки, и ещё более странное заявление после победы: все они в сапогах. Этим дани нам не добыть -  пойдем,  поищем  себе  лапотников. Кто-нибудь, что-нибудь понял? При чём здесь сапоги и лапти? Что в Болгарии кроме лаптей больше поживиться нечем?

С. П. Толстов: «анекдот о пленных в сапогах, конечно, не может объяснить причин поспешного установления мира и возвращения Владимира в Киев».

Но имеем, что имеем. Итак, мир с Болгарией заключён потому что «пленные обуты в сапоги». Давайте ещё раз внимательно вчитаемся «пленные обуты в сапоги». Так и написано. Любому здравомыслящему человеку непременно захочется нервно воскликнуть: «Что перед нами?» Действительно, что? Похоже перед нами очередная маскировка реальности с применением дозы универсального средства под товарной маркой «идиотизм».

Хотя и с маршрутом не до конца всё понятно. Ведь так и не выяснено, что имел в виду Нестор, говоря «Болгария». Большинство историков уверяют, что это был поход на Волжскую Булгарию. Однако средства доставки: «Пошел Владимир на  болгар  в  ладьях  с  дядею  своим Добрынею, а торков привел берегом на конях», характерны для походов на дунайскую Болгарию. Слово «берегом» может использоваться лишь применительно к черноморскому берегу. Переться из Киева в Булгар (на Волгу) «берегом» невозможно, в виду отсутствия такового.

Но даже независимо от того ходил Владимир на Волжскую Булгарию или на Дунайскую – это всё равно не «очередное» племя, а мощное государственное образование. Не хватило бы Владимиру одних полян, «проживающих на горе», победить ни ту, ни другую.

 

 

«Изобретатель» языческой религии.

 

«Некрасиво отстаивать прописные истины,

                                           их и без того ожидает триумф».

Венедикт Ерофеев.

 

 

         По понятным причинам факт подпольной мены титула «великого князя» на «крещение Руси» требовалось всячески скрывать. Место и время крещения самого Владимира вполне могли прояснить существование оного факта. Потому оные проявились во множестве вариантов, где отыскать нужный почти невозможно. Мы обязательно будем вспоминать о них по ходу «пьесы». Смысл данной «множественности» один – скрыть настоящую дату крещения Владимира.

         Дабы поддержать миф о «некрещённости» Владимира по приезде из-за границы, и усилить впечатление, Нестор в 980 году его руками устанавливает кумиров в Киеве:

            «И стал Владимир княжить в Киеве один, и поставил  кумиры  на  холме  за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, и Хорса, Дажьбога, и Стрибога, и Симаргла, и Мокошь. И  приносили  им  жертвы, называя их богами, и приводили своих сыновей и дочерей, и  приносили  жертвы бесам, и оскверняли землю жертвоприношениями своими. И  осквернилась  кровью земля Русская и холм тот. Но преблагой Бог не захотел гибели грешников, и на том холме стоит ныне церковь святого Василия, как расскажем об  этом  после. Теперь же возвратимся к прежнему».

         Сие описание Нестора историки умудрились возвести в ранг величайшего исторического события, представленного в виде смелых государственных реформ, окутанных ореолом величественных рассуждений в мировом масштабе.

«Я.Е. Боровский считал, что данная реформа была проведена с целью политического объединения Руси под главенством Киева, чему должно было помочь появление в Киеве «нового языческого пантеона». По мнению Б.А. Рыбакова, Владимир 1 произвел своего рода языческую реформу, стремясь, очевидно, поднять древние народные верования до уровня государственной религии».

         Л.В. Жукова. «В 983 году Владимир 1 попытался упорядочить языческий пантеон. Он выбрал шесть главных богов (Даждьбога, Хорса, Стрибога, Макоши и Перуна) и поставил им идолов на холме недалеко от собственного терема. Поклонение другим богам каралось. Однако первая религиозная реформа не принесла того результата, на который рассчитывал Владимир».

         П.Г. Дейниченко. «Для сплочения разноплемённых жителей страны Владимир ввёл единый языческий культ во главе с Перуном, распространённый на севере Руси. Но реформа оказалась неудачной. Славяне южной Руси не собирались отказываться от веры отцов, ещё меньше нравились нововведения степнякам и финно-угорским народам, культ которых не имел ничего общего со славянским язычеством».

         У Жуковой «Перун» в конце числится, у Дейниченко в начале. Кто же тогда главнее? Путаются историки в непонятной для них теме. Тем не менее, пошли дальше самого Нестора.  Нестор, установкой кумиров, всего лишь пытается подчеркнуть «некрещённость» Владимира на данном отрезке времени. А эти уже записали его в «изобретатели» язычества.

         Владимир, в их изображении, новый миссия, пророк. Дело в том, что историки произошли от обезьян, и по их обезьяньему разумению религии придумывают люди, причём чисто по глупости. Один наш знакомый до сих пор объясняет нам, что религии выдумывают богатые, для того, чтобы обманывать бедных. Похоже, уровень развития данных историков тоже «крутится» недалеко от «бедных».

         Вот так, по их мнению, и Владимир, очевидно, перебрав накануне соответствующего зелья, изобрёл наутро новую религию. Однако, как они показывают, «изобретение» вышло не слишком удачным: «первая религиозная реформа не принесла того результата, на который рассчитывал Владимир». Видать сильно с утра башка трещала, когда религию изобретал. Чего-то не рассчитал. Хотя может и не башка, может наоборот, похмелился неудачно.

         Если нас собираются упрекать в некорректности, и объяснять, что смеяться над историками грешно, то это не к нам. Это к Александру Сергеевичу. В самом начале мы приводили его слова, где он определил, над чем смеяться разрешено.

         В самом деле, читать с серьёзным лицом утверждения наподобие: «Для сплочения разноплемённых жителей страны Владимир ввёл единый языческий культ во главе с Перуном… Славяне южной Руси не собирались отказываться от веры отцов» и т.д., невозможно. Рот начинает растягиваться в улябке против воли. Приведённые авторы совершенно не понимают, о чём пишут.

         Они не разбираются, что такое Веды, язычество, чем единобожие отличается от многобожия и какое место занимает Перун. Мало того, они также не имеют представления где какие культы употреблялись территориально. Раскопки-то для чего проводятся? Непростительно докторам наук быть настолько безграмотными.

         Однако знаний лишь территориальности недостаточно. Если хотите, мы официально настаиваем: историк, изучающий период крещения Руси и собирающийся представлять свою работу широкому кругу читателей обязан изучить Веды и хотя бы Новый Завет. Только в этом случае он имеет право рассуждать о том, «что на что» меняли. Без этого понимания ни одна работа просто не имеет смысла. Ибо «смысл» как раз в этом и заключён.

         Рассуждая о теме «смысла», хотелось бы привести один пример. Он не имеет напрямую отношения к обсуждаемым событиям, но к сегодняшней теме вполне. Нам в руки попался учёный труд: перевод с санскрита «Ригведы» (мандалы 1-4, Москва, «Наука» 1989 год). Представьте, 420 страниц полнейшего бреда. Причём этот бред почётно вошёл в серию «Литературные памятники».

         Усердно пролистав все страницы, но так и не найдя крупицы хоть какого-нибудь смысла мы за разъяснениями обратились к людям разбирающимся в индийских Ведах и знающих санскрит. Вот какой мы получили ответ.

         Практически все слова санскрита имеют по нескольку значений. Например, слово «хотар» можно перевести, как «призываю», «молю», «восхваляю» и одновременно, как «главный жрец царя». Слово «самвит» в зависимости от контекста может означать «в сражении», «давая обещание», «для удовлетворения», «обращаясь к кому-либо», «путём практических действий», «указание» или «знание». А применение слов в различных падежах расширяет их значения до нескольких десятков. Очень важно понимать обстоятельства употребления слова в тексте. При осуществлении перевода, переводчик обязан знать изначальный СМЫСЛ стиха. Если этого нет, то в результате пословного перевода получается полнейшая бессмыслица. Что, собственно, мы им и принесли.

         Особое негодование у них вызвал перевод такого выражения, как «топлёный коровий жир», вместо «топлёное сливочное масло». Во всех огненных индийских ритуалах обязательно используется топлёное сливочное масло. Это знает любой индийский ребёнок. Группа советских учёных, знатоков санскрита, количеством 18 человек об этом даже не предполагала. Поэтому вместо ложки топлёного масла, они обрекли на сожжение целую корову. По иронии судьбы в Индии за убийство коровы полагаются самые страшные муки ада. Переводчики вместо «подношения Всевышнему» устроили тягчайшее преступление перед Ним.

         Навыками смыслового перевода необходимо обладать даже переводя с русского языка, а не то, что с санскрита. Представьте, например, как переведёт человек слово «крутой», если не знает о его смысловой зависимости от текста: крутой подъём, крутой желток, крутой разговор, крутой бизнесмен, крутой поворот, крутой начальник, крутой автомобиль, крутой кипяток? Это лишь маленький пример того, как, не понимая истинного смысла первоисточника, можно ухайдакать весь перевод.

         Нечто подобное демонстрируют и вышеперечисленные нами историки. Не понимая смысла ужимок Нестора по прикрытию состоявшейся «крещёности» Владимира, они вполне банальную запись возвели в ранг «рождения новой религии».

         Как бы то ни было, но, сказка, про изобретение новой религии и установление кумира Перуна, крайне глупая и неудачная. Нельзя поставить то, что уже давно стоит! Нестор сам в подробностях приводит тексты международных договоров с византийцами, где подтверждается, что на протяжении многих лет до Владимира русы присягали перед кумиром Перуна на горе:

            «Обещал Игорь сделать так. На  следующий  день призвал Игорь послов и пришел на холм, где стоял  Перун;  и  сложили  оружие свое, и щиты, и золото,  и  присягали  Игорь  и  люди  его  -  сколько  было язычников между русскими».             Фанатики секты «Скалигера-Шлёцера» наперегонки всовывают в отечественную историю всё новые и новые порции идиотизма. Казалось бы куда ещё? Всё и так уже им протыкано. Но это ум человеческий имеет предел. Тупость же человеческая беспредельна!

 

 

 

Особенности национального летописания.

 

«Ты бы лучше массовую работу вёл,

                                                           а расстреливать – это просто».

Давыдов Нагульному, «Поднятая целина».

 

         «Повесть временных лет» регулярно ссылается, как на Новый, так и на Ветхий Завет. Это вполне естественно. На что же ещё должен ссылаться христианский монах.

            «Так начнем повесть сию.      По потопе трое сыновей  Ноя  разделили  землю  -  Сим,  Xaм,  Иaфeт.  И достался восток Симу… Хаму же достался юг… Иафету же достались северные страны и западные».             «И сошел Господь Бог видеть город и столп,  и  сказал Господь: "Вот род един и народ един". И смешал Бог народы, и разделил на  70 и 2 народа, и рассеял по всей земле».

         Но не только умилительно-восхвалительные тона присутствуют здесь. Во многом «Летопись» имеет наступательный характер, зачастую агрессивный. Главная мишень здесь славянские верования. Изображение язычества силами Нестора не оставляет сомнений в програмности данного «проекта».

            «Однажды во время неурожая в Ростовской области явились  два  волхва  из Ярославля, говоря, что "мы знаем, кто запасы держит". И отправились  они  по Волге и куда ни придут в погост, тут и называли знатных жен, говоря, что  та жито прячет, а та - мед, а та - рыбу, а та - меха. И приводили к ним  сестер своих, матерей и жен своих. Волхвы же, мороча людей, прорезали за плечами  и вынимали оттуда либо жито, либо рыбу и убивали многих жен,  а  имущество  их забирали себе.  Белозерцы же пошли, захватили их и привели к  Яню. И сказал им: "Чего ради погубили столько людей?". Те же  сказали,  что  "они держат запасы, и если истребим их, будет изобилие; если же хочешь, мы  перед тобою вынем жито, или рыбу, или что другое". Янь же сказал:  "Поистине  ложь это; сотворил Бог человека из земли, составлен он из костей и жил  кровяных, нет в нем больше ничего, никто ничего не знает, один только Бог знает".  Они же сказали: "Мы знаем, как человек сотворен". Он же спросил: "Как?", Они  же отвечали: "Бог мылся в бане и вспотел, отерся ветошкой и бросил ее  с  небес на землю. И заспорил сатана с Богом,  кому  из  нее  сотворить  человека.  И сотворил дьявол человека, а Бог душу в него вложил. Вот почему,  если  умрет человек, - в землю идет тело, а душа  к  Богу".  Сказал  им  Янь:  "Поистине прельстил вас бес; какому богу веруете?". Те же ответили: "Антихристу!".  Он же сказал им: "Где же он?". Они же сказали: "Сидит в бездне". Сказал им Янь: "Какой это бог, коли сидит в бездне? Это бес, а Бог на небесах, восседает на престоле, славимый ангелами, которые предстоят ему со страхом и не могут  на него взглянуть».

            Странно только, что богом волхвов является Антихрист. Ведь верования волхвов намного древнее Нового Завета. Получается волхвы поклонялись Антихристу задолго до рождения Христа. Появление «Антихриста» раньше «Христа» - довольно смелое несовпадение. Если так дальше пойдёт, то у нас и антикоммунисты могут произойти раньше появления коммунистов.

            «Новгородец же сказал: "А  каковы боги ваши, где живут?". Кудесник же сказал: "В безднах. Обличьем они  черны, крылаты, имеют хвосты; взбираются же и под небо послушать ваших богов.  Ваши ведь боги на небесах. Если кто умрет из ваших  людей,  то  его  возносят  на небо, если же кто из наших умирает, его несут к нашим богам в  бездну".  Так ведь и есть: грешники в аду пребывают, ожидая муки вечной,  а  праведники  в небесном жилище водворяются с ангелами».

         Академиками летопись признана историческим источником, в достоверности которого сомневаться категорически запрещено. В то же время она переплетена с такими «показаниями», достоверность которых не вызывает сомнения лишь у этих мрачных умов. Можно ли со всей серьёзностью относиться к хронологии, например, таких событий:

            «В год 6600 (1092). Предивное чудо явилось в Полоцке в наваждении: ночью стоял топот, что-то стонало на улице,  рыскали  бесы,  как  люди.  Если  кто выходил из дома, чтобы посмотреть, тотчас  невидимо  уязвляем  бывал  бесами язвою и оттого умирал, и никто не осмеливался выходить из дома. Затем начали и днем являться на конях, а не было их видно самих, но видны были  коней  их копыта; и уязвляли так они людей в Полоцке и в его области».             «В те же времена  ребенок  был  брошен  в  Сетомль; этого ребенка вытащили рыбаки в неводе, и рассматривали мы его до  вечера  и опять бросили в воду. Был же он такой: на лице у него были срамные части,  а иного нельзя и сказать срама ради. Перед тем временем и солнце изменилось  и не стало светлым, но было как месяц, о таком солнце невежды говорят, что оно объедено.             Снова,  уже при Маврикии цесаре, было так: жена родила ребенка без глаз и без рук,  а  к бедрам у него рыбий хвост прирос; и пес родился  шестиногий;  в  Африке  уже двое детей родилось: один о четырех ногах, а другой о двух головах. Потом же было при царе Константине Иконоборце, сыне  Леона,  звездотечение  на  небе, звезды срывались на землю, так что видевшие думали, что конец мира; тогда же воздухотечение было сильное; в Сирии же было землетрясение великое, так  что земля разверзлась на три поприща, и, дивно, из земли вышел  мул,  говоривший человеческим голосом и предсказывавший нашествие иноземцев».             «Поведали мне ладожане, что "здесь, когда бывает туча великая,  находят  дети наши глазки стеклянные, и маленькие и крупные, проверченные, а другие  подле Волхова собирают, которые выплескивает вода". Этих я  взял  более  ста,  все различные. Когда я дивился этому, они сказали мне: "Это неудивительно;  живы еще многие старые, которые ходили за Югру и  за  Самоядь  и  видели  сами  в северных  странах,  как  спустится  туча,  и  из  той  тучи  выпадут   белки молоденькие, будто только что родившиеся, и, выросши, расходятся по земле, а в другой раз бывает другая туча, и из  нее  выпадают  оленьцы  маленькие  и, выросши, расходятся по земле". Этому у меня есть  свидетель  посадник  Павел ладожский, и все ладожане. Если же кто  этому  не  поверит,  пусть  почитает Хронограф».             Стоит ли надеяться, что столь уродливые дети, шестиногие собаки и мулы, говорящие человеческими голосами предусматривались для высокообразованного сословия священников? Естественно столь «низкопробная похлёбка» предназначалась не для них. Главным потребителем здесь всегда должна была выступать широкая аудитория народных масс, которым повседневно вкраплялась в головы соответствующая мыслительная направленность.         

         Даже приведённые нами небольшие примеры вполне показывают, что главной задачей написания «Повести» являлась не достоверность, а  технологическое обеспечение идеологического процесса. «Повесть» - это своего рода идеологическая болванка, которую предписывалось использовать «просветителям» в работе с общественностью. Недаром, ещё и сегодня она обнаруживается огромным количеством списков.

         В своё время каждое высшее военное училище обязывало своих курсантов досконально изучать столь необходимый предмет, как «партийно-политическая работа в войсках» (ППР). Один из авторов с гордостью может заявить, что имел весьма высокие результаты на ниве изучения основ данной дисциплины. Поэтому читая «Повесть временных лет» ему не могло не броситься в глаза схожесть приёмов изложения материала и порядок его подачи с «партийно-политическими» приёмами времён СССР.

         Вот несколько выдержек  из учебных пособий, используемых для  воспитания советских солдат в духе преданности Коммунистической партии и идеалам марксизма-ленинизма:

         «Как подчёркнуто в материалах  24-го съезда КПСС, мы живём в условиях неутихающей идеологической войны. Империалистическая пропаганда, используя самые изощрённые приёмы, предпринимает непрерывные идеологические диверсии против нашей страны, против мира социализма. Партия решительно разоблачает буржуазную пропаганду, даёт эффективный отпор идеологическим наскокам империалистов. Ноябрьский (1971 г.) Пленум ЦК КПСС вновь потребовал решительно вести борьбу с буржуазной идеологией, воспитывать советских людей в духе марксизма-ленинизма, пролетарского интернационализма».

         8-й съезд ВЛКСМ в своём обращении к молодёжи всей страны заверил Советское правительство: «Наши знания, наши мускулы и наша жизнь принадлежит власти рабочих и крестьян. Мы торжественно обещаем Советскому правительству самое горячее участие во всех его начинаниях и во всей его работе. В поле и на заводе, в красноармейской казарме и у прилавка кооператива будем делать своё небольшое дело, помня, что оно – часть того великого, что называется строительством коммунизма».

         «Человек, воспитанный в коммунистическом духе – это человек, для которого труд становится первой жизненной потребностью, а высокие моральные качества – постоянными чертами характера и поведения».

         В Постановлении ЦК КПСС 1972 года, в частности отмечено: «Каждому советскому человеку должны быть присущи такие черты, как преданность делу коммунизма, социалистический патриотизм и интернационализм, высокая трудовая и общественно-политическая активность, непримиримость к эксплуатации и угнетению, национальным и расовым предрассудкам, классовая солидарность с трудящимися всех стран. В СССР созданы необходимые материальные и духовные условия для дальнейшего роста творческих возможностей каждого советского человека, всестороннего развития личности».

         А теперь сравните:

            «в молитвах ночных и  дневных,  блюсти себя от помыслов скверных, от бесовского соблазна. "Бесы ведь, - говорил Феодосий,  - вкладывают черноризцам дурные помыслы, мысли лукавые, разжигая им желания…» "Поэтому, - говорил он, -  противьтесь  бесовскому действию и пронырству их, остерегайтесь лености и многого  сна,  бодрствуйте для церковного пения и для усвоения предания отеческого и  чтения  книжного; больше же всего подобает черноризцам иметь на устах псалмы  Давидовы  и  ими прогонять бесовское уныние, больше иметь в себе любви ко всем  меньшим  и  к старшим покорность и послушание».             «И в церкви то делайте, и ложась. Не пропускайте ни одной  ночи,  - если можете, поклонитесь до земли;  если  вам  занеможется,  то  трижды.  Не забывайте этого, не ленитесь, ибо тем ночным  поклоном  и  молитвой  человек побеждает дьявола, и что нагрешит за день, то этим человек избавляется».             «Научись, верующий человек, быть благочестию  свершителем,  научись,  по евангельскому слову, "очам управлению, языка воздержанию, ума смирению, тела подчинению, гнева подавлению, иметь помыслы чистые, побуждая себя на  добрые дела, Господа ради; лишаемый - не мсти, ненавидимый - люби, гонимый - терпи, хулимый - молчи, умертви грех».             «Епископов,  попов  и  игуменов  (чтите),  и  с  любовью  принимайте  от  них благословение, и не устраняйтесь от них, и по силам любите  и  заботьтесь  о них, чтобы получить по их молитве от Бога».             «Не принимай же учения от латинян,  -  учение  их  искаженное».

         Нельзя не заметить, что не глядя на разность в целях и стилях изложения и там, и там присутствуют: призывность, преданность общим идеалам, борьба с  врагом. Неизменным атрибутом в обоих случаях выступают «цитаты от авторитетов». «Авторитетом» может выступать, как человек, так и писание, книга, съезд, пленум.

Цитаты всегда являлись своеобразной опорой идеологий любых политических конструкций, вышедших из недр тоталитаризма. Сборники, представляющие наиболее важные с точки зрения «режима» цитаты, так обычно и назывались – «цитатники». Многим ещё должны быть памятны «Цитатники» Мао Цзе Дуна и Ким Ир Сена. «Цитатники» не являлись самостоятельными «произведениями». Нужные цитаты обычно извлекались из более обширных источников.

Кроме призывов «к большому и светлому» ПВЛ содержала начальную основу для  последующих за ней «Поучений против язычества». Поскольку на государственном уровне было заявлено, что христианская ортодоксальная религия единственно верная, не имеющая альтернатив и даже «исконно русская», то вполне понятно, что для внедрения в массовое сознание данных идей стало необходимостью создание источников с единым регламентом.

Главным «врагом» для молодой русской ортодоксии, естественно, на то время были славянские Веды, которые обозначать требовалось не иначе, как «язычество». Проповедовать Веды или, другими словами, «кощунствовать» (изначально от «кощуны Фениста») на протяжении многих веков запрещалось под страхом наказания. Это приравнивалось к «призывам смены государственного строя», т.е. к тягтяйшему из преступлений.

Кстати и в прошлых книгах у нас имелись высказывания о том, что раньше на Руси за высказывания, идущие в разрез с «православной идеологией» можно было пострадать вплоть до летального исхода. И мы наивно полагали, что ведём речь о вещах простых и общеизвестных. Мы не думали, что кому-то могут быть неизвестны обязанности обер-прокурора и методы работы Синода. Однако мы просчитались.

За эти высказывания нас подвергли жёсткой критике, мол, чего только люди не наплетут от злобы своей, и куда не переступят в своём коварстве. Но только не в нашем коварстве здесь дело. Не нашей фантазии эти кровавые следы. В оправдание своё приведём выдержки из документов, рождённых, к слову, задолго до появления Синода. О документах этих детишкам в седьмом классе рассказывают, но видно вертелись много некоторые за партой, поэтому для них повторять приходится.

Соборное Уложение царя Алексея Михайловича1649 года было принято на крупнейшем Земском соборе, в котором участвовало 340 человек. Это первый русский законодательный документ, изданный типографским способом. Уложение действовало в России до 1832 года, а начиналось оно так:

«Соборное Уложение 1649 г.

Глава I

а в ней 9 статей

О богохулниках и о церковных мятежниках                                                        

     1. Будет  кто  иноверцы,  какия ни буди веры,  или и русской   

человек,  возложит хулу на Господа Бога  и  Спаса  нашего  Иисуса

Христа, или на рождьшую Его Пречистую Владычицу нашу Богородицу и

Приснодеву Марию,  или  на  честный  крест,  или  на  Святых  Его

угодников,  и  про то сыскивати всякими сыски накрепко.  Да будет

сыщется про то допряма,  и  того  богохулника  обличив,  казнити,

зжечь».

Вот так начинался самый главный российский закон, который тогда заменял теперешнюю Конституцию, гражданский, уголовный и таможенный кодексы в одном лице.

Хотя и здесь найдутся те, кто скажет: «Ну, это вы вовсе зря! Это же не взапрвду «зжечь» написали. Это так – для красного словца. Не жгли у нас никого по религиозной надобности. Чай не Испания, какая! Мы же страсть какие веротерпимые. Нам веротерпимость от монголов досталась!»

Вот ради этих веротерпцев придётся напомнить некоторые страницы отечественной истории:

В 1504 году одним из обличавших «ересь жидовствующих» был игумен Иосиф Волоцкий. Количество сожженных неизвестно, летописец перечисляет по именам восемь человек, но добавляет «и иных многих еретиков сожгоша».

В 1569 году плотники Неупокой, Данила и Михаил были сожжены за употребление в пищу запрещённой церковными правилами телятины, а в августе 1575 года сожжено 15 ведьм в Новгороде («а сказывают ведуньи»).

Наказания в виде сожжения заживо в срубе за богохульство стало обычным при Патриархе Иове (1589—1605), который в своих сочинениях одобрял казнь языческих жрецов. Английский посланник Флетчер, проживший в Москве полгода, стал свидетелем одной из казней:   …муж и жена… были сожжены в Москве, в маленьком доме, который нарочно для того подожгли. Вина их осталась тайною, но вероятно, что они были наказаны за какую-нибудь религиозную истину, хотя священники и монахи уверили народ, что эти люди были злые и проклятые еретики.  

В 1590-1591 годах по приказу царя Федора Иоанновича были сожжены колдуны в Астрахани.

В 1605 году был сожжён некий Смирный за то, что «покинул веру христианскую да обусурманился». Согласно летописи   …бусурмана Смирного сведал, что он убусурманился, повелел ему дать разные муки, а напоследок же его окаянного велел обдать нефтью и повелел зажечь.  

Следующим московским Патриархом, требовавшим в 1623 году от царя Михаила Федоровича (годы правления 1613—1645) сожжения еретиков за «великие духовные дела», был Филарет (отец царя). В ответ на требование Патриарха Филарета казнить еретиков «до конца» (сжечь), царь отказался вынести решение, пока Филарет не сообщит ему «каким людям, и за какие было вины довелося наказанье до конца учинити и огнем жечь, и что их большие вины». Дальнейшие события этого дела не известны.

Следующими событиями, приведшими к массовым казням, стали церковная реформа Патриарха Никона (1650—1660), а также церковный Собор (1666), на котором староверов и всех не покоряющихся церкви предали анафеме и объявили достойными «телесной» казни.

В 1666 году был схвачен и сожжен старовер-проповедник Вавила. Современник старец Серапион писал по этому поводу: «богомерзкий чернец Вавилко сожжен за свою глупость».

В 1671 году в Печенгском монастыре был сожжён старообрядец Иван Красулин.

В 1671 — 1672 годах в Москве сожжены старообрядцы Авраамий, Исайя, Семёнов.

В 1676 году было приказано «сжечь в срубе с кореньем и с травы» Панко и Аноску Ломоносовых за колдовство с помощью кореньев. В том же году сожгли старообрядца инока Филиппа, а в следующем, в Черкасске — попа-старообрядца.

Вскоре после этого 14 апреля 1682 года были сожжены стараобрядцы протопоп Аввакум и три его товарища по заключению: Феодор, Епифаний и Лазарь. Кроме того, в сочинениях Аввакума сохранились сведения о сожжении ещё около ста староверов.

22 октября 1683 года приговорили к сожжению старообрядца Варлаама. В этом же году был сожжен старообрядческий проповедник Андроник («Того черньца Андроника за ево против святаго и животворящаго креста Христова и Церкви Ево святой противность казнить, зжечь»).

Иностранцы свидетельствовали, что на Пасху 1685 года по указанию патриарха Иоакима сожгли в срубах около девяноста раскольников.

Это, как легко заметить, данные за относительно небольшой отрезок времени, и только те, что сохранила ОФИЦИАЛЬНАЯ история. Думаем, нет нужды доказывать, сколько она, по понятным причинам, не сохранила.

         Нынешнее Российское государство к подобному необходимости не питает. В недавнем прошлом православие в одночасье лишилось статуса «государственной религии». Поэтому излагая сегодня мнения по истории самого православия, уже никто не может попасть в разряд «врагов Отечества».

В условиях внезапно постигшей Русь Демократии, православие утратило возможность «отстаивать» свои интересы, прикрываясь широкой государственной «спиной». Оно вынуждено теперь ежедневно самостоятельно доказывать собственную «истинность» и превосходство над другими конфессиями, над теми же Ведами, к примеру.

         Тем не менее «христианское» видение истории прочно укрепилось в научной среде. В данном случае речь идёт не о глубинной сущности процесса, а о банальной привычке. Учёные с трясущимися руками и следами вспенивания на губах истошно отстаивают предыдущие устоявшиеся версии. Ситуация сложилась парадоксальная. Истинные материалисты, ярые поклонники обезьяньего происхождения человека, «ложатся костьми» за идеалы своих исконных врагов – представителей религии. Причём делают это, как мы уже показывали выше, цепляясь за любые глупости и неистово покрывая их толстым слоем новых. Даже возникает сомнение, что предки указанных учёных были столь же необразованными и некультурными приматами.

         Отдельно в «Повести» стоит эпизод с человеческим жертвоприношением:

            «И пошел к Киеву, принося жертвы кумирам с людьми  своими. И сказали старцы и бояре: "Бросим жребий на отрока и девицу, на  кого  падет он, того и зарежем в жертву богам". Был тогда варяг один, а двор  его  стоял там, где сейчас церковь святой Богородицы, которую построил Владимир. Пришел тот варяг из Греческой земли и исповедовал христианскую веру. И был  у  него сын, прекрасный лицом и душою, на него-то и пал жребий, по зависти  дьявола».

         Дальнейшее описание зверского убийства крещёного варяга и его сына мы не имеем желания здесь приводить. Ложь, на которую пустился здесь Нестор, исполнена подлости и низости. Потакать ему в этом будет безнравствено и постыдно.

         Низость, до которой дошёл Нестор, свидетельствует лишь о накале страстей сопутствующих войне происходящей между старым и новым верованиями на Руси в то время. При помощи данной подлости предполагалось вызвать у нормальных людей презрение к образу своих ведических предков.

         Описание, якобы имевшего место убийства ребёнка, это лишь робкий опыт на ниве обгаживания славянских традиций. И цель его не просто оболгать их, а наградить славянские верования чертами крайне негативными, изощрёнными, вызывающими отвращение  обычных людей. Именно этот эпизод положен в начало «поучений против язычества».

         Поносить «язычников» требовал любой вид сочинительства. Даже в 19-м веке знатнейший историк Костомаров тоже напрягается из последних сил:

         «Это размещение княжеских сыновей началось ещё в язычестве, но грубые варварские нравы не допускали развиться какому-нибудь новому порядку: сильнейшие братья истребляли слабейших. Так, из сыновей Святослава остался один только Владимир».

         Костомаров весь мозг себе умял: как бы пострашнее представить «грубые варварские нравы»? И придумал: в язычестве сильнейшие братья истребляли младших. Вот какие они были сволочи! Зверюги! Теперь же надо примером подкрепить, а то огульно получается, не правдиво. Но кроме Владимира никто своих братьев не истреблял. Не было до него такого. Вот и стал Владимир эталоном языческого Зверюги. Только в порыве страсти не углядели, Владимир – он не совсем «дикий язычник», он в большей степени «православный святой». Однако мелочи уже это! Пипл всё схавает.

         Церковь весьма поощряла глумление над предками и ценила его исполнителей. Вскоре на данной ниве взросла яркая плеяда прихвостней и жополизов. Дописались они до того, что язычники детей уже начали не просто убивать, а зажаривать живьём. Причём всё это сопровождалось питьём свежей детской крови, под весёлые песни и пляски их родителей. Особенно здесь преуспели такие «сыны» Отечества, как М.С. Соловьёв, Григорий Глинка и «Творец Владимириады» М.М. Хересков.

         Кого считать большими моральными уродами, славянских предков в изображении приведённых «писателей» или самих этих «писателей», решать читателю. На наш взгляд поливать собственных предков, плодами трудов которых сами пользуются по сей день, которые передали (им в том числе) великую державу, грязью, по меньшей мере, гадко.

         Программные измышления на данную тему имеют место и сегодня. Но отличие сегодняшнего дня в том, что теперь появилась возможность самому ознакомиться и оценить духовную основу верования распространённого на Руси до крещения. Раньше (вплоть до начала XXI века) доступа к такой информации не было, и рассуждать о славянских верованиях (Ведах) допускалось лишь в соответствии с требованиями «Поучений против язычества» либо фонтанируя кровавыми извращениями. Главное требование при этом было – не отступать от принципа: «Чем хуже, тем лучше!»

         Теперь же вполне можно приобрести в магазине эти самые «Веды», и запросто почитать, что там написано. Поскольку имеется много обвинений в адрес славянских Вед, что они, якобы, не могли сохраниться в первозданном виде, в виду их совершенного гонения, то можно ознакомиться с ведийскими принципами из индийских Вед. Эта вторая ветвь арийских Вед. Конечно, она имеет некоторые отличия от славянских, но зато их нельзя обвинить в искажениях, поскольку в Индии Веды гонениям никогда не подвергались. Достаточно будет прочитать ту часть «Махапхараты», которую именуют «Бхагават Гита» (Наставления Верховной Личности Бога).

Хотя говоря «гонениям никогда не подвергались» надо подчеркнуть, что именно в Индии. В России подвергались, ещё как! Прокурор Томска даже в августе 2011 подал на Бхагават Гиту в суд, как на книгу экстремистскую, разнузданную и крайне заговорщескую. Правда, жидковато у него вышло, по детсадовски неубедительно. Показательно, что преподобный Нестор, в отличии от прокурора Томска был совсем другого мнения о последователях Бхагават Гиты:

            «Таков  же  закон  и  у  бактриан (бхакт),  называемых  иначе   рахманами (брахманами)  или островитянами; эти по заветам прадедов и из благочестия не едят  мяса  и  не пьют вина, не творят блуда и никакого зла  не  делают,  имея  великий  страх Божьей веры».

 

 

 

 

Затянувшиеся выборы.

 

«Будучи серебряным рублём, завидует

                                                каждому медному пятаку».

Герцен о Станкевиче.

 

         В 986 году к Владимиру, без какой-либо видимой причины вваливаются мусульмане и начинают нести всякую ложь, о  которой  Нестору и  писать  стыдно:

            «В год 6494 (986).  Пришли  болгары  магометанской  веры,  говоря:  "Ты, князь, мудр и смыслен, а закона не знаешь, уверуй в закон  наш  и  поклонись Магомету". И спросил Владимир: "Какова же  вера  ваша?".  Они  же  ответили: "Веруем Богу, и учит нас Магомет так: совершать обрезание, не есть  свинины, не пить вина, зато по смерти, говорит, можно творить  блуд  с  женами.  Даст Магомет  каждому  по  семидесяти  красивых  жен,  и  изберет  одну  из   них красивейшую, и возложит на нее красоту всех; та и будет ему женой. Здесь же, говорит, следует предаваться всякому блуду. Если кто беден на этом свете, то и на том", и другую  всякую  ложь  говорили,  о  которой  и  писать  стыдно. Владимир же слушал их, так как и сам любил  жен  и  всякий  блуд;  потому  и слушал их всласть. Но вот что было ему нелюбо: обрезание  и  воздержание  от свиного мяса, а о питье, напротив, сказал он: "Руси есть  ве селие  пить:  не

можем без того быть"».

         Данным отрывком Нестор начинает длинную балладу о «искании» Владимиром новой веры. Обратите внимание, какой Нестор изображает проповедь пришедших мусульман. Это не проповедь, а антипроповедь. Послушав такое, любой читатель, как и Владимир должен непременно отшатнуться от ислама. Если уж священнослужители (не пастухи же пришли к Владимиру) всякую  ложь  говорили,  о  которой  и  писать  стыдно, то, какой же ужас должен твориться в головах у рядовых мусульман?

         Нельзя не увидеть, что перед нами детский психологический ход, примитивный в своей наивности. Нестор, подготавливая читателю почву для принятия «хорошей» греческой веры, всех остальных, изображает идиотами:

            «пришли хазарские евреи и сказали: "Слышали мы, что приходили болгары и христиане, уча тебя каждый своей вере. Христиане же веруют в того,  кого  мы распяли, а мы веруем в  единого  Бога  Авраамова,  Исаакова  и  Иаковля".  И спросил Владимир: "Что у вас за закон?". Они же  ответили:  "Обрезаться,  не есть свинины и заячины, соблюдать субботу". Он  же  спросил:  "А  где  земля ваша?". Они же сказали: "В Иерусалиме". А он спросил: "Точно ли она там?". И ответили: "Разгневался Бог на отцов наших и рассеял нас по различным странам за грехи наши, а землю нашу отдал христианам". Сказал на это Владимир:  "Как же вы иных учите, а сами отвергнуты Богом и рассеяны? Если бы Бог любил  вас и закон ваш, то не были бы вы рассеяны по чужим землям. Или и  нам  того  же хотите?"».

         Комментировать здесь, пожалуй, нечего. Иудейские проповедники изображаются столь же глупыми, как и мусульманские. Для того чтобы показать, что такое понимание посетило не только нас, приведём слова постороннего исследователя:

«Вслед за магометанами испытать на себе убийственное остроумие князя Владимира настал черед иудеев. "Владимир спросил их: "А где земля ваша?" Они же сказали: "В Иерусалиме". Снова спросил он: "Точно ли она там?" И ответили: "Разгневался бог на отцов наших и рассеял нас по различным странам, А ЗЕМЛЮ НАШУ ОТДАЛ ХРИСТИАНАМ"".

Я не зря выделил последние слова. Именно в них и кроется ахиллесова пята "Повести". Согласно датировке этот интересный разговор происходил в 986 году от рождества Христова. То есть в те времена, когда в Иерусалиме, на землях бывшего еврейского государства, не было никаких христиан!»

Приведённое ироничное замечание постороннего исследователя лишний раз подтверждает придуманность самим Нестором искательской эпопеи.

А вот с римскими христианами Нестору пришлось сложнее. Пришлось выкручиваться. Дело в том, что в X веке большой разницы между римским и греческим обрядами ещё не существовало. «Плохие» римские агитаторы могли рассказать Владимиру лишь то же самое, что и «хорошие» греческие (греческие, как помним, просто пересказали Библию). Поэтому Нестор не имел права изображать римлян идиотами. В этом случае, такими же идиотами получились бы и греки, что, понятно, было недопустимо.

         Нестору пришлось немного съехать с накатанной тропки «поголовного идиотизма», даже отойти от внутренней сути религии, и перекинуться на прецеденты:

            «Потом пришли иноземцы из Рима и сказали:  "Пришли  мы, посланные папой", и обратились к Владимиру: "Так говорит тебе  папа:  "Земля твоя такая же, как и наша, а вера ваша не похожа на веру нашу, так как  наша вера - свет; кланяемся мы Богу, сотворившему небо и землю, звезды и месяц  и все, что дышит, а ваши боги - просто дерево". Владимир же спросил их: "В чем заповедь ваша?". И ответили они: "Пост по силе: "если кто пьет или  ест,  то все это во славу Божию", - как сказал учитель наш Павел". Сказал же Владимир немцам: "Идите, откуда пришли, ибо отцы наши не приняли этого"». 

         Естественно никакой Папа послов к Владимиру не отправлял. Это Нестор выдумал совершенно сам. Но здесь всплывает другая любопытная деталь. Нестор проговаривается про Ольгино немецко-римское крещение, которое до этого отказался вставлять в ПВЛ:

          «ибо отцы наши не приняли этого».

         Хочется задать Нестору каверзный вопрос: «А когда именно отцы наши не приняли этого? Подробнее, пожалуйста!» Понятно, что речь в данном случае может идти только о кавалерии германского Адальберта, которого «отец наш» (т.е. Святослав), вышвырнул из Руси. Совершенно неожиданно для себя самого Нестор проговаривается о предыдущем германском крещении Руси по римскому образцу, хотя до этого его всячески скрывал.

         Ну и наконец, к Владимиру прибывает греческий посланник. Хотя опять не понятно кто его звал и с чего он припёрся? Но, естественно, тот, наконец, приносит свет «истинного» учения. Нестор не утруждает себя обильными фантазиями и просто пересказывает суть обоих Заветов:

            «В начале, в первый день, сотворил Бог небо и  землю.  Во  второй  день сотворил твердь посреди воды. В тот же день разделились воды -  половина  их взошла на твердь, а половина сошла под твердь, В  третий  день  сотворил  он море, реки, источники и семена. В четвертый день - солнце, луну,  звезды,  и украсил Бог небо…» Далее по тексту.

         Владимир якобы до невозможности проникся греческим направлением, но Нестору этого кажется недостаточно. Чтобы усилить достоверность «искательских мук», он выдумывает русское посольство, которое ездит по царям и высматривает у них наилучшую религию:

            «избрали мужей славных и умных, числом 10, и сказали им: "Идите сперва к болгарам и испытайте веру их". Они же отправились, и, придя к ним,  видели их скверные дела и поклонение в мечети, и вернулись в землю свою.  И  сказал им Владимир: "Идите еще к немцам, высмотрите и у них все, а оттуда  идите  в Греческую землю". Они же пришли к немцам, увидели  службу  их  церковную,  а затем пришли в Царьград и  явились  к  царю.  Царь  же  спросил  их:  "Зачем пришли?". Они же рассказали ему все. Услышав это, царь обрадовался и  в  тот же день  сотворил  им  почести  великие».             Понятно, что данные о наличии такого посольства в действительности никем не зарегистрированы и ничем не подтверждены. Все поездки посольства происходили в голове у Нестора и никогда не имели под собой реальной почвы. Такими врательскими приёмами Нестор просто пытается наделить Владимира чертами возвышенного, ищущего истину человека. Окружение Владимира тоже ни с того, ни с сего охладело к вере своих отцов, и дружно принялось «возвышаться» до уровня христианства.             При этом Нестор почему-то упускает из виду, что всякие «возвышения» окружения происходят под руководством пока ещё злого язычника, на фоне его извращённых моральных проделок:             «Был же Владимир побежден похотью, и были у него жены…а наложниц  было  у него 300 в Вышгороде, 300 в Белгороде и 200 на Берестове, в сельце,  которое называют сейчас Берестовое. И был он  ненасытен  в  блуде,  приводя  к  себе замужних женщин и растляя девиц».             Владимир рассуждает «о просветлении», имея 800 штатных сексуальных рабынь, и помимо этого приводя  к  себе замужних женщин и растляя девиц. Перед глазами так и стоит эта умилительная картина нарисованная Нестором. Злой язычник, между изнасилованием замужней женщины (по привычке на глазах у мужа) и поиском очередной сексуальной жертвы, рассуждает:             - А как бы нам получше просветлиться? Надо, наверное, какую-то новую религию узнать. Иначе совсем не просветлимся. Ну ка вон ту мне сюда тащите. Ага, брюнетку. Брыкается? Так в глаз ей!             Нам вот интересно, как будет выглядеть подобная картина, если на место Владимира поставить какого-нибудь другого царственного персонажа. Саддама Хусейна, например. Он ведь тоже любил женщин, правда, не так отвратительно, как Владимир.

         Пофантазируем, как Саддам, устало отвалившись от очередной невольницы, начинает рассуждать:

         - Надо бы насчёт просветления покумекать.

         Главный министр услужливо советует:

         - Так сходи в мечеть.

         - Нет, не хочу в мечеть. Мне там темновато.

         - А чего же ты хочешь?

         - Другой религии хочу, посветлее ислама.

         - Какой же?

         - Да хрен его знает. Говорю же – посветлее!

         - Что ты несёшь? Разве может быть религия светлее ислама?

- Цыть, кому говорю. Раз я сказал, значит должна быть! Как найду, сразу ислам отменю.

         Услышав подобный рассказ, ни у кого не возникнет сомнений – его придумал умалишённый. Но когда тоже самое рассказывают про Владимира академики восторженно вздыхают:

         - Ах, как это мило! Это настолько трогательно, и вместе с тем грандиозно. Здесь всё так правдиво и честно.

         Не все, конечно, авторы уподобляются академикам. Многие вполне оценивают достоверность поисков Владимира, и подходят к их происхождению более реально:

«Большим препятствием к реалистическому постижению обращения кн. Владимира является та житийная легенда, которая вставлена в состав летописного киевского свода под 988 г., на месте других более ценных для нас кратких сведений, истребленных официальной цензурой греческой церковной власти.

Данный этой вставной повестью материал об обстоятельствах религиозного переворота у князя Владимира представляется совершенно неудовлетворительным, ни логически, ни психологически. Владимир — неистовый фанатик, вдруг становится каким-то апатичным, почти индифферентным искателем вер. И даже не сам лично торопится исследовать их, а посылает в разные страны своих послов наподобие коммерческих агентов или политических разведчиков. Это — ненатуральная сказка для детей».

Имеются и более радикальные изречения:

«Надо очень не любить своих земляков, чтобы представить их полными и законченными дикарями, только вчера слезшими с деревьев и не без труда оторвавшими у себя хвосты... По Нестору, киевляне в 986 году были некими тупыми существами с девственно чистыми мозгами. Они впервые услышали о существовании мусульманства, иудаизма, "немецкой веры", они понятия не имели о церковных службах по православному канону - и, угодив в совершенно незнакомую Землю Греческую", предстали папуасами, разинувшими рот перед сверкающими бусами.

К счастью, реальная история выглядела совершенно иначе. К концу Х века русские уже достаточно долго общались с волжскими мусульманами-болгарами, а, следовательно, должны были составить некоторое представление об исламе. Христианство, как мы помним, давно пустило в Киеве глубокие корни».

Однако имеются и такие, которые не только не сомневаются в достоверности описания поисков новой религии, но даже приукрашивают его. Правда итог у этих искателей получился не совсем греческий, но уж коли не врать, то никому, а врать, так всем:

«Так, мусульманские авторы сообщали о нескольких военных походах, совершённых русичами в прикаспийские земли (Существует немалая литература мусульманских авторов, в которой рассказывается о Руси, см., например: Гаркави А. Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских. - СПб , 1870). Одно из таких свидетельств находим у мусульманского автора конца XI - начала XII в. Ал-Марвази. Он считал русов очень воинственным народом. Мол, они смотрели на меч как на главное средство для своего существования. «Когда они обратились в христианство, вера притупила их мечи, дверь для получения добычи закрылись перед ними, и они вернулись в нужды и бедности, сократились у них средства к существованию. Вот они и захотели сделаться мусульманами, чтобы им были разрешены набеги и священная война, вернуться к тому, что делали раньше. Они послали к обладателю Хорезма четырех мужей из приближения царя. Есть у них царь и называется он Булдмир … Пришли послы их в Хорезм, рассказали о цели посольства, обрадовался Хорезмшах, что они захотели стать мусульманами … ». Далее говорится, что правитель Хорезма послал к русичам наставника, который должен их научить законам ислама.

         Думаем излишне объяснять, что царь русов Булдмир – это Владимир. Ссылки на источники. Всё чин чином. Как в науке и принято. Ну а достоверность удачного проведения Владимиром исламизации Руси, очевидно после неудачной христианизации пусть читатели оценивают сами.

         Мы же лишь хотим напомнить, что изменение любой государственной религии никогда не происходило из-за внезапного «просветления» её руководителя. Это всегда политический акт, являющийся следствием практической реализации мощных интересов.

         К тому же ещё раз повторяем, никогда бы Византия не дала Владимиру своих варягов, не будь он уже крещёным. Поэтому многостраничная проза Нестора, описывающая внутренние искания Владимира, лишь ширма его уже состоявшегося крещения.

         Нам вполне понятны чувства людей у которых неприятно шатнулось мироощущение основанное на утвердившихся мифах. Многие из нас тоже были в шоке, когда в 90-х годах выяснилось, что никакого штурма Зимнего на самом деле не было, бандит Махно оказался кавалером ордена «Красного Знамени», а у самого Ленина в Финляндии проживают родные дети. Естественно, раньше такого и в страшном сне никто не мог себе представить. Но ничего не поделаешь. Даже ложь со временем ветшает и начинает облупливаться, как заборная краска. Даже ложь не может быть вечной.

Следует напомнить, что основным критерием, по которому происходил отбор веры со слов Нестора, явилась сладкоголосость, т.е. доброкачественное хоровое пение:

«и кадила взожгли, и  устроили  пение  и  хоры».

         Если подобные критерии и сегодня не утратили свою «первость» для работников православной церкви, то у Бориса Моисеева имеются все шансы оказаться святым ещё при жизни.

 

 

 

 

 

 

Неутолимая тяга к женитьбе.

 

«Семья – театр, где не случайно

                                                                        У всех народов и времён

Вход облегчённый чрезвычайно,

А выход сильно затруднён».

Игорь Губерман.

 

         Мы подошли к самым обсуждаемым событиям десятого века: крещение и свадьба Владимира в Корсуни (Херсонес, Крым). По сути, изложение данных событий – апогей «Повести временных лет». Ключевая её страница. Она как бы делит «Повесть» на две части: до крещения, и после. В первой части бегают злые, жадные, звероподобные язычники, практически не обладающие проблесками сознания, а во второй уже действуют добрые, мудрые христиане, просветлённые бессеребренники.

         Последовательность событий излагается Нестором так:

« И когда прошел год, в 6496 (988)  году  пошел  Владимир  с  войском  на Корсунь, город греческий, и затворились корсуняне в городе. И стал  Владимир на той стороне города у пристани, в расстоянии полета стрелы  от  города,  и сражались крепко из города. Владимир же осадил город. Люди  в  городе  стали изнемогать, и сказал Владимир горожанам: "Если не сдадитесь,  то  простою  и три года". Они же не послушались его, Владимир же,  изготовив  войско  свое, приказал присыпать  насыпь  к  городским  стенам.  И  когда  насыпали,  они, корсунцы, подкопав стену городскую, выкрадывали подсыпанную землю, и  носили ее себе в город, и ссыпали посреди города. Воины же присыпали еще больше,  и Владимир стоял. И вот некий муж корсунянин, именем Анастас,  пустил  стрелу, написав на ней: "Перекопай и перейми воду, идет она по трубам  из  колодцев, которые за тобою с востока". Владимир же, услышав об этом, посмотрел на небо и сказал: "Если сбудется это, - сам крещусь!". И тотчас  же  повелел  копать

наперерез трубам и перенял воду. Люди изнемогли от жажды и сдались. Владимир вошел в город с дружиною своей  и  послал  к  царям  Василию  и  Константину сказать: "Вот взял уже ваш город  славный;  слышал  же,  что  имеете  сестру девицу; если не отдадите ее за меня, то сделаю столице вашей то  же,  что  и этому городу". И, услышав это, опечалились цари, и послали ему весть  такую: "Не пристало христианам выдавать жен за язычников. Если крестишься, то и  ее получишь, и царство небесное восприимешь, и с нами единоверен  будешь.  Если же не сделаешь этого, то не сможем выдать  сестру  за  тебя".  Услышав  это, сказал Владимир посланным к нему от  царей:  "Скажите  царям  вашим  так:  я крещусь,  ибо  еще  прежде  испытал  закон  ваш  и  люба  мне  вера  ваша  и богослужение, о котором рассказали мне посланные нами  мужи".  И  рады  были цари, услышав это,  и  упросили  сестру  свою,  именем  Анну,  и  послали  к Владимиру, говоря: "Крестись, и тогда пошлем сестру свою к тебе". Ответил же Владимир: "Пусть пришедшие с сестрою вашею и крестят  меня".  И  послушались цари, и послали сестру свою, сановников и  пресвитеров.  Она  же  не  хотела идти, говоря: "Иду, как в полон, лучше бы мне здесь умереть". И  сказали  ей братья: "Может быть, обратит тобою Бог Русскую землю к покаянию, а Греческую землю избавишь от ужасной войны. Видишь  ли,  сколько  зла  наделала  грекам Русь? Теперь же, если не пойдешь, то сделают и нам то же". И едва  принудили ее. Она же села  в  корабль,  попрощалась  с  ближними  своими  с  плачем  и отправилась через море. И пришла в Корсунь, и вышли корсунцы навстречу ей  с поклоном, и ввели ее в город, и  посадили  ее  в  палате.  По  божественному промыслу разболелся в то время  Владимир  глазами,  и  не  видел  ничего,  и скорбел сильно, и не знал, что сделать. И послала  к  нему  царица  сказать: "Если хочешь избавиться от болезни этой, то крестись поскорей;  если  же  не крестишься, то  не  сможешь  избавиться  от  недуга  своего".  Услышав  это, Владимир сказал:  "Если  вправду  исполнится  это,  то  поистине  велик  Бог христианский". И повелел крестить себя. Епископ же корсунский  с  царицыными попами, огласив, крестил Владимира. И  когда  возложил  руку  на  него,  тот тотчас же прозрел. Владимир же, ощутив свое внезапное  исцеление,  прославил Бога: "Теперь узнал я истинного Бога". Многие из  дружинников,  увидев  это, крестились».

         Первый вопрос, который возникает по прочтении столь славного отрывка – в чём заключена причина военного похода на Корсунь? Зачем вообще понадобился этот  поход? Вроде подсознательно каждый читатель понимает, что Владимир «пошёл» в Корсунь креститься. Но зачем тогда войска и длительная осада? Те, кто крестился в православной церкви, знают, что для этого достаточно просто придти в церковь. Совершенно не обязательно при этом тащить с собой обрезок железной трубы или бейсбольную биту.

         Благо последующие историки не обошли вниманием данную тему. В соответствии со своими уровнями и направлениями они предоставили общественности огромную кучу мнений по этому поводу. В процессе данной деятельности, можно сказать, организовался целый склад «объяснений причин похода на Корсунь», самые авторитетные из которых мы сейчас напомним.

         Условно «объяснения» можно разделить на три группы. К первой относятся те, кто вообще избегает давать какие-либо пояснения по данному поводу. Возглавляет эту группу, как нетрудно догадаться сам Нестор: « И когда прошел год, в 6496 (988)  году  пошел  Владимир  с  войском  на Корсунь, город греческий, и затворились корсуняне в городе». Вот так! Он пошёл, они затворились. Не сразу можно догадаться, что речь идёт о крещении.

         П.Г. Дейниченко. «Через восемь лет Владимиру пришлось пересмотреть свою религиозную политику. На этот раз он отдал предпочтение христианству. В 988 году Русь была крещена по греческому обряду». Дейниченко даже не упоминает существование такого города, как Корсунь. Какие уж тут причины похода на него? Окрестились всей Русью в 988 году, да и ладно.

         Вторую группу составляют историки, которые увидели причину похода… нам даже не совсем понятно, как это можно сформулировать – в излишней заносчивости Владимира. Очевидно, по их мнению, Владимир был настолько извращённым паргедоником, что не мог «просто» окреститься. Ему непременно требовалось при этом сильно изголиться.

         Н.М. Карамзин. «Владимир мог бы креститься и в собственной столице своей, где уже давно находились церкви и священники христиане, но князь пышного хотел блеска и величия при сём важном действии; одни цари греческие и патриарх казались ему достойными сообщить целому его народу уставы нового богослужения. Гордость могущества и славы не позволяла также Владимиру унизиться, в рассуждении греков, искренним признанием своих языческих заблуждений и смиренно просить крещения, он вздумал, так сказать завоевать веру христианскую и принять её рукою победителя».

         А.О. Ишимова. «Тогда Владимир решил креститься, но не хотел он об этом просить греков, боялся этим унизить себя, а хотелось их принудить».

         Третья группа – «сахаровская плеяда». У этих наоборот, Владимир и не думал креститься, он просто страстно желает заполучить в жёны сестру императора Василия II. А уже те, помахивая невестой, как «сладкой морковкой» перед носом осла, совратили его креститься.

         А.Н. Сахаров. «Русь и Византия в 987 году начали переговоры, в ходе которых Империя просила у Руси помощи против мятежников. Была затронута проблема крещения. На этих переговорах Владимир потребовал себе в жёны сестру императора Василия II принцессу Анну. Это могло бы сильно возвысить государственный престиж Руси в Европе и Азии, укрепить авторитет династии внутри страны.

         Византийцы, нуждавшиеся в русской помощи, согласились с требованием Владимира, но предложили ему принять крещение. Владимир согласился. Русский отряд был направлен в Византию, и антиправительственный мятеж был подавлен. Но когда опасность миновала, греки не торопились выполнять договор о браке Анны и Владимира. Ситуация резко изменилась. Владимир собрал рать и в 988 году двинулся на центр византийских владений в Крыму – Херсонес (Корсунь)».

         Т.В. Черникова. «В 987 году один из византийских полководцев попытался захватить престол. Император Василий 3-й (!) обратился за помощью к киевскому князю. Владимир взамен потребовал, чтобы ему отдали в жёны византийскую принцессу Анну. С Владимира взяли слово креститься. Когда мятеж был подавлен, император просто «забыл» о своём обещании. Но не таков был Владимир, чтобы отступить. В 988 году он осадил византийский форпост в Крыму – Херсонес».

         Е.В. Пчёлов. «Крещению русского князя помог случай. В то время византийскими императорами были братья – Василий II и Константин VIII. их военачальник Варда Фока поднял мятеж и провозгласил себя императором. Войско императоров никак не могло справиться с самозванцем. Тогда они и обратились за помощью к русскому князю. Владимир согласился, но поставил условие. Он хотел жениться на сестре императоров – принцессе Анне. Это не могло случиться без крещения князя, ведь Владимир был язычником, а Анна – христианкой. С большим войском подошёл Владимир к крымскому городу Херсонесу, входившему во владения Византии. Здесь греческий священник крестил князя и его дружинников».

         Первое, что не понятно из объяснений сахаровцев – почему Владимир обязан креститься? Ведь это византийские императоры просят о помощи. Значит, условия диктует Владимир, а не они. Стало быть, логичнее заставить Анну принять язычество, чем Владимира христианство. Кто заказывает музыку, тот невесту и танцует. А музыку в данном случае заказывает Владимир. Буксуют здесь сахаровцы.

         Второе – это нестерпимое желание Владимира жениться на Анне. Данное желание заявляется историками в виде аксиомы не требующей доказательств.  Но кто вообще решил, что эта женитьба была нужна Владимиру? Почему сей исторический фокус усердно мусолится только с одной стороны? На кой чёрт Владимиру сдалась пятая жена (или шестая), с такими привередливыми родственниками?

         Данная туманная непонятность нуждается в более пристальном рассмотрении. Всеобщая уверенность в необузданном желании Владимиром Анны зиждется буквально на двух ассоциациях. Первое, это то, что он слыл «женолюбцем». Другими словами так ему хотелось заскочить на Анну, что терпежу не было. Но «женолюбство» не подразумевает свадьбы. Скорее наоборот – сгонял разок и в кусты.

К тому же нигде не описано насколько Анна была красавицей. Ведь это для «женолюбства» крайне важная деталь. Вполне возможно, что Анна в качестве «объекта обожания» вовсе не годилась. А если поверить Нестору, утверждающему, что Владимир никогда не бывал в Византии, то, следовательно, он никогда и не видел эту самую Анну. Значит, и «воспламениться» ему в данном случае было не с чего.

Вторая ассоциация – неполноценное рождение Владимира (от наложницы). После фразы вставленной Нестором: «Не хочу разуть сына рабыни», всем представляется, что Владимир превратился в маньяка «женитьбы на знатных дамах». И это автоматически перекладывается на Анну. Возможно, на первых порах это могло иметь место, но после признания его великим князем, вряд ли чья-то знатность трогала Владимира. «Знатность» самого Владимира шагнула до размеров «международной», а то и «мировой». Он сам практически являлся императором огромной страны, и никакая принцесса уже не добавляла ему знатности.

А ведь кроме двух этих ассоциаций, умело подсунутых Нестором, больше ничего не подтверждает «страстного желания» Владимира жениться на Анне. Почему при этом никто не желает обсудить вопрос возможной заинтересованности византийской стороны в данной свадебной сделке? Давайте ка сравним, кто больше получил выгод от этой свадьбы: Владимир или всё же Византийские императоры? Владимир:

1. По утверждению Сахарова это укрепило престиж Руси в Европе и Азии. Что имеет в виду Сахаров, мы не совсем понимаем. Очевидно, по мнению Сахарова, Владимир перед свадьбой, как его бабка Ольга, орал на совещании:

         - Престижу совсем мало. Где престиж, мать вашу? Каждый день на совещании говорю, а им хоть бы хны! Спать без престижу не могу! Аппетит пропал! Вот женюсь теперь ради престижу, остолопы! Всё сам! Всё на мне! В Азии престижу у нас совсем нет. Кстати, Азия это где? Ну, неважно. Остолопы!

         2. Тот же Сахаров утверждает, что после свадьбы с византийской принцессой у Владимира сильно укрепился авторитет династии внутри страны. Тут мы сильно возражаем, и утверждаем, что авторитет династии не только не укрепился, а совершенно РАСКОЛОЛСЯ, чему свидетель вся последующая история семьи Владимира.

         3. Удовлетворение Владимиром своей ненасытной похоти на Анне. Об этом мы уже говорили. Данная ассоциативная версия не столько слабая, сколько глупая.

         Собственно, никаких других «выгод» для Владимира от этой свадьбы больше не могло произойти.

         Теперь выясним, что поимели византийские императоры от «царской» свадебной сделки?

1. Византийские легаты прочно осели по всей Руси в качестве «высокопоставленных русских».

2. Византийские представители, в виде новых родственников Владимира (как близких, так и очень дальних), теперь безотлучно находились при нём, следили за каждым его шагом, и получили возможность влиять на Владимира без посредников.

3. Христианизация Руси контролировалась теперь византийским окружением Владимира (т.е. новыми родственниками).

4. Самое главное и самое важное: в результате свадьбы следующим правителем Руси неминуемо должен был стать сын Анны. Т.е. в правители Руси теперь автоматически попадал прямой родственник византийских императоров.

         Но эта наследственность почему-то не рассматривается отечественными учёными, а самим Нестором «старательно» прячется путём запутывания. Причём Нестор настолько старательно всё запутал, что окончательно запутался сам. Это прекрасно видно при перечислении им детей Владимира и жён, от которых данные дети произошли:

            «и были у него жены: Рогнеда,  которую поселил на Лыбеди, где ныне находится сельцо Предславино,  от  нее  имел  он четырех сыновей: Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода, и  двух  дочерей; от гречанки имел он Святополка, от чехини - Вышеслава, а еще от одной жены -

Святослава и Мстислава, а от болгарыни - Бориса и Глеба».

         Как видите Мстислава Нестор, по запарке, всунул одновременно двум разным матерям. И, конечно, при этом выдал себя с головой. Данная «ошибка» стала возможна из-за крайне интенсивного перемешивания детей и матерей. Это на компьютере хорошо перемешивать. Надо он тебе и сам перемешает, а с бумагой всё непросто, особенно когда надо назад отлистывать, и многократно переписывать.

         Ежели найдутся такие, которые станут уверять, что у Владимира на самом деле имелось двое сыновей по имени Мстислав, то специально для них приведём выдержку из ПВЛ, где тот же Нестор подробно перечисляет  сыновей Владимира по другому поводу:

      «Владимир же был просвещен сам, и сыновья его, и земля его.  Было  же  у него 12 сыновей: Вышеслав, Изяслав, Ярослав, Святополк, Всеволод, Святослав, Мстислав, Борис, Глеб, Станислав, Позвизд, Судислав. И посадил  Вышеслава  в Новгороде, Изяслава в Полоцке, а Святополка в Турове, а Ярослава в  Ростове, Когда же умер старший Вышеслав в Новгороде, посадил в нем Ярослава, а Бориса в Ростове, а Глеба в Муроме, Святослава в Древлянской  земле,  Всеволода  во Владимире, Мстислава в Тмутаракани».

         Легко убедиться, что кроме Мстислава, которого впоследствии Владимир посадил в Тмутаракани, наличия других Мстиславов Нестор более не отмечает.

         Эффект, которого пытался добиться Нестор, устроив из сыновей пересортицу, заключался в том, чтобы представить общественности Анну бесплодной. Якобы у неё вообще никто не родился или на худой конец только дочки. А Бориса и Глеба переписать на некую загадочную «болгарку», якобы очередную жену Владимира. Наличие болгарской матери, как бы объясняет появление христианских имён у детей Владимира – Бориса и Глеба. Ведь они сильно выделяются на фоне славянских имён. Остальных, как видим, называли славянскими именами: Святослав, Святополк, Вышеслав, Мстислав и т.д.

         Значит, когда загадочная болгарка придумывала имена для детей, она была христианкой? Это несколько обрубает версии отдельных учёных, пытающихся «привезти» болгарку из Волжской Булгарии. В Волжской – сплошь мусульмане. Тогда бы уместно было вести разговор не о Борисе и Глебе, а о Махмуде и Талибе. Но раз мы рассматриваем христианскую болгарку, значит, приехать она должна была из Дунайской Болгарии.

Каким же тогда образом «христианка» стала законной женой Владимира? Может это случилось после того, как Владимир стал христианином и обвенчался с Анной? То бишь «болгарка» его вторая христианская жена. Исключено. Христианская церковь не могла освятить двоежёнство. Значит, свадьба с болгаркой произошла до принятия Владимиром христианства? Но в этом случае «болгарка», чтобы выйти замуж за Владимира, не могла остаться христианкой. Она для этого обязана была перейти из христианства в язычество. Тогда почему Борис и Глеб? С чего бы это языческие родители обоих сыновей назвали христианскими именами? Такого тоже не могло такого быть.

         Гречанка, например, которая досталась Владимиру от брата Ярополка, и которая была раньше христианской монахиней, скорее, чем болгарка имела желание назвать своего сына христианским именем. Но ей же никто этого не позволил. Иначе тогда бы именно у неё появился «Глеб». Однако она назвала сына Святополком. С чего же вдруг некой языческой «болгарке» позволительно называть своих детей Борисом и Глебом?

         Можно ещё долго пережёвывать эту «несъедобную кашу», но смысла от такого пережёвывания не прибавиться. Всё обстоит гораздо проще. Никакой «болгарки» в действительности не существовало. Матерью Бориса и Глеба являлась не болгарка. Борис и Глеб сыновья Анны! Византийской принцессы! ПРЯМЫЕ  ПОТОМКИ  ВИЗАНТИЙСКИХ  ИМПЕРАТОРОВ!

         В этом тайный смысл «Корсуньского действа». Для этого Владимиру была «предоставлена» Анна. Формальное крещение Руси не являлось для Византии хоть сколько-нибудь стоящей гарантией от бед, исходящих из Руси. Сегодня Русь якобы приняла христианство, а завтра пришёл к власти следующий князь, да всякое христианство и отменил. Кстати именно так и произошло в случае со Святославом.

         Скороспелое крещение вещь довольно условная. Это не более чем лозунг или политическое заявление. Мы уже приводили пример, когда литовские князья по нескольку раз крестились от римского Папы, но при малейшем изменении политической ситуации снова объявляли себя «язычниками».

         Только когда во главе русского государства встал бы племянник византийских императоров, только тогда Византия смогла бы реально регулировать внутренние дела Руси. Только тогда Русь перестала бы представлять для Византии постоянную опасность. Только тогда Русь превратилась бы в реального вассала Византии. Никакие громкие заявления о христианизации Руси не обеспечивали реальной зависимости её от Византии.

         Гарантированность реальной зависимости обеспечивал единственный вариант. Владимир должен был жениться на Анне, сестре византийских императоров. Анна должна была родить «царственного» наследника. Царственный наследник после смерти Владимира должен был занять пост великого князя Руси. Только в этом случае византийский император без обиняков мог бы указывать своему «племяшу» дорогу, по которой следует вести Русь. И, естественно, спать спокойно, не ожидая от Руси очередного набега.

         Однако именитые историки не желают замечать высказываний менее именитых:

«Большое внимание византийское правительство уделяло церковным миссиям, христианизация оставалась сильным оружием во внешнеполитической борьбе. Зато сравнительно редко пользовались византийские дипломаты династическими браками как средством насаждения своего влияния».

         Кстати, уверенность наша довольствуется не одними лишь рассуждениями. Есть убеждениям нашим и более вещественные подтверждения. Достойные мужи Российские подобные суждения неоднократно высказывали, к ответственным ссылкам отправляя. Василий Никитич Татищев, к примеру, обсуждая Иоакимовскую летопись, показывает, что Иоаким устанавливает принадлежность Бориса и Глеба к сыновьям Анны:

«Жены Владимира. После сего, говоря о разделении десяти сынов, упоминает жен весьма иначе, нежели Нестор, а именно:

         Олова варяжская. Горислава. Предслава. Мальфрид. Адиль. Анна царевна. Владимир вскоре после крещения упрошен был отпусть жен от себя, как обещал [ибо христианином стал], и отпустил Вышеслава, который родился от Оловы, княжны варяжской, в Новгород; Гориславу с Изяславом в Полоцк, ее же сына Ярослава в Ростов; Всеволода во Владимир; Предславу с сыном Святополком в Туров; Мальфрид с сыном Святославом в Овруч; Адиль с сыном Мстиславом во Тмутаракань, а Станислава в Смоленск; Анны царевны сына Бориса и Глеба при матери оставил, но Глебу назначил Муром, так как был еще у грудей тогда. Прочих жен и дочерей дал в жены ближним своим, не имущим жен».

         Так что версия сахаровцев о назойливом требовании Владимира византийской Анны себе в жёны полностью несостоятельна. Она ему как раз-то совсем была не нужна. Женитьба на принцессе, как и крещение – вещи вынужденные, навязанные обязательствами в обмен на получение от Византии войска варягов в 980 году.

         А вот для византийских императоров данные «программы» были крайне важны и жизненно необходимы. Это не они оттягивали свадьбу своей сестры. Это Владимир тянул, как мог.

         Нам, конечно, могут возразить, мол, византийские императоры были против свадебных сделок с северными варварами. Тот же Константин Багрянородный крайне отрицательно к ним относился. Да, действительно Багрянородный к ним так и относился. Но Константин просто сидел у себя во дворце, церемонии проводил, и вином баловался. Он империю не расширял. Он о чувстве собственного достоинства больше пёкся.

         А Василий II другого склада был человек. Он влияние византийское во все стороны расширял. И ему глубоко плевать было на всевозможные условности. Главное результат. Наибольший результат в деле расширения влияния обеспечивала христианизация и свадебные сделки.

Поэтому всё зависит от того какой император на престоле сидит. У одного одни принципы, у другого другие. Император Византии – живой человек, а не какое-нибудь среднестатистическое лицо в пурпурной мантии и золотой короне.

         Кстати, повернись судьба мятежного Варды Фоки другим боком, и Владимиру не пришлось бы «отдуваться» за свои прошлые обещания. А победа Варды над императорами была вполне реальна. Могущество Василия и Константина весьма ослабло из-за неудачной вылазки на Болгарию. Далее  самозванец Варда Склир оттянул на себя множество византийских войск, а перехват из его рук инициативы Вардой Фокой только ухудшили положение царственных особ.

         Владимир, естественно, решил не упускать момента и нанёс удар по византийским колониям в Крыму. Лев Диакон с горечью отозвался на это событие:

«И на другие тягчайшие беды указывал восход появившейся тогда звезды, а также напугавшие всех огненные столбы, которые показались затем поздней ночью в северной части неба; ведь они знаменовали взятие тавроскифами (русами) Херсона».

Ещё чуть-чуть и Владимир был бы свободен от всех обещаний перед византийским двором. Но надо было подождать. Терпения набраться. Дождаться когда Варда Василия сковырнёт, а не лететь сломя голову Крым оттяпывать. Как говорится, поспешишь – людей насмешишь. Вот и вляпался Владимир в собственное дерьмо.

Добровольная свадьба – единственное, что могло спасти Владимира после его подлой выходки. Попытка сунуть нож в спину Византии в виде захвата Крымских городов бездарно провалилась. Надо понимать с этого времени загорелые византийские парни прочно вошли основным составом в дружину великого князя, и уже ни на минуту не оставляли его без присмотра.

То, что изобразил Нестор на страницах ПВЛ относительно «Корсуньской эпопеи», конечно никак не отражает истинной сути происходящего. Это отмечают даже вполне «благонадёжные» историки, близкие к царизму и лояльные к православию.

Н.И. Костомаров. «В 988 году Владимир принял христианство. Обстоятельства, предшествовавшие этому событию и сопровождающие его, рассказываются с баснословными чертами, которые вполне свойственны устным преданиям, записанным уже довольно долгое время спустя после означенного события».

         Ныне, кроме сахаровцев…Хотя нет, по отношению к крепостным академикам правильнее будет звучать «сахаровичей». Так вот, кроме сахаровичей, идею совмещения свадьбы с крещением в Корсуни уже никто не поддерживает. Не нужна она и самой православной церкви. Сахаровичи видать хотели посильней прогнуться, но перепутали в какую сторону производить загиб. РПЦ считает, что в Корсунь Владимир прибыл исключительно для венчания, а его крещение произошло ещё до этого события.

         «Акафистник», совместное издание Свято-Успенского и Псково-Печерского монастыря, 1994 год. По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия 2-го. «В это время Византийскую империю сотрясали удары мятежных полководцев Варды Склира и Варды Фоки, каждый из которых уже примеривал царскую корону. В августе 987 года Варда Фока провозгласил себя императором и двинулся на Константинополь, осенью того же года послы императора Василия были в Киеве. «И истощились богатства его (Василия), и побудила его нужда вступить в переписку с царём руссов. Они были его врагами, но он просил у них помощи, - пишет о событиях 980-х годов один из арабских хронистов. – И царь руссов согласился на это и просил свойства с ним». В награду за военную помощь Владимир просил руки сестры императоров Анны. Константинополь вынужден был согласиться. Заключили договор, согласно которому Владимир должен был послать в помощь императорам шесть тысяч варягов, принять Святое Крещение и при этом условии получить руку царевны Анны.

Князь Владимир принимает Крещение (при Крещении ему дано имя Василий) и направляет в Византию военную подмогу. С помощью русских мятеж был разгромлен, а Варда Фока убит. Но греки обрадованные столь быстрым избавлением, не торопились выполнять свою часть уговора. Возмущённый греческим лукавством, князь Владимир «вборзе собра вся своя» и двинул «на Корсунь, град греческий». Удар был настолько чувствителен, что эхо отозвалось по всем Византийским пределам. Вскоре послы князя Владимира прибыли в Царьград за царевной. С царевной прибыл посвящённый святым Патриархом Николаем 2-ым Хризовергом на Русскую кафедру митрополит Михаил со свитой, клиром, многими святыми мощами и другими святынями.

В древнем Херсонесе совершилось венчание святого равноапостольного Владимира и блаженной Анны. Весной 988 года великий князь Владимир отправляется с супругой через Крым, Тамань, Азовские земли, входящие в состав его обширных владений, в обратный путь, к Киеву. Вернувшись в Киев с Анной, князь Владимир крестил своих сыновей и жителей Киева».

Как видим, нападение на Корсунь церковь связывает только с венчанием. Никакой слепоты с последующим прозрением. Весь этот медицинский бред про попов-окулистов официальную церковь не вдохновил.

Естественно, «Акафистник» не относится к разряду научной литературы, но вопросы по прочтении данного отрывка возникают идентичные вышепомянутой литературе:

- отчего вдруг русская церковь отдаёт предпочтение арабским источникам, игнорируя отечественные и византийские?

- почему ни в каких киевских книгах факт крещения Владимира не зафиксирован?

- если «весной 988 года» великий князь отправился домой в Киев из покорённой Корсуни, то когда же состоялась осада и захват самой Корсуни?

- и самое главное, точно ли этот самый «один из арабских хронистов» утверждал, что победа императоров над Вардой Фокой при Авидосе случилась раньше, чем захват Владимиром Корсуни?

Действительно, личное крещение Владимира в Корусни церковь отвергает, однако «свадебная» версия в точности совпадает с версией сахаровичей. Т.е. так хотел Владимир Анну, что от сильного нетерпежу кинулся в припадке на Корсунь. После того, как его византийские императоры кинули, разумеется. Они-то свою сестру страсть берегли, точнее приберегали, для какого-нибудь более подходящего случая.

Итак, «корсуньская» версия церкви и сахаровичей стоит на двух китах:

1.Маниакальное желание Владимира стать законным супругом византийской Анны. За это ему ничего не жалко. Он выделяет войска императорам, меняет государственную веру, и (по сахаровичам) свою собственную.

Этого «кита» мы уже разбирали. Променять страну на бабу, причём в качестве не то пятой, не то шестой жены – не позволил бы даже слабоумный. Тем более что свадьба эта нужна была не Владимиру, а Василию II. Историки понимают, что тем самым превращают Владимира в обычного идиота, однако, смело кидаются на эту кость. Что это? Неспособность искать аргументы или вековая привычка маскировать всё идиотизмом?

2.  Если первый «кит» больше из области лирики (шибко хотел или не шибко?), то второй более осязаемый. Второй «кит» более проявленный и следовательно «проверяемый». Если «хотение» Владимира относится к разделу мироощущений, и на нём историки имеют возможность играть, обалванивая доверчивых граждан, то следующее «обалванивание» тянущееся уже более тысячи лет, за обычным «хотением» не спрячешь.

          Второй «кит» гласит: «Нападение Владимира на Корсунь, это месть за отказ дать ему в жёны Анну после того, как византийские императоры разделались с мятежниками с его помощью». Помните? «С помощью русских мятеж был разгромлен, а Варда Фока убит. Но греки, обрадованные столь быстрым избавлением, не торопились выполнять свою часть уговора».

         Месть – это реакция на определённые действия. Значит захват Корсуни – это реакция на забывчивость императоров. По времени месть, в виде захвата Корсуни, должна произойти после смерти Варды Фоки. Только в этом случае месть уместна и забывчивость императоров объяснима. Именно такая последовательность событий подтверждает «официальную» версию, и именно на ней настаивают академики и церковь.

Но если вдруг окажется, что события располагались совершенно в другом порядке, например, если Владимир захватил Корсунь задолго до победы императоров на Вардой, то версия академиков летит в трантарары. Интересный момент, не правда ли? А действительно, всё ли так происходило, как убеждают нас академики?

Акафистник, как помним, уверенно опирается на летопись «одного из арабских хронистов». Очевидно, там содержатся неопровержимые, убедительные и столь необходимые церкви (а также сахаровичам) сведения, почитав которые всякие сомнения в последовательности событий Варда-Корсунь отпадут. Отвалятся, как засохшие болячки с розового, оздоровленного тела.

         Вот мы и отыскали так полюбившегося церкви этого «одного из арабских хронистов». Не самого, конечно, а его труд, и желаем представить читателю то, что написал сей «арабский хронист».

Яхья Антиохийский. «И взбунтовался открыто Варда Фока и провозгласил себя царем в середу, день праздника Креста, 14 Айлуля (Сентября) 1298 (987), т. е. 17 Джумады и овладел страною греков до Дорилеи  и до берега моря, и дошли войска его до Хрисополя. И стало опасным дело его и был им озабочен царь Василий по причине силы его войск и победы его над ним. И истощились его богатства и побудила его нужда послать к царю русов — а они его враги, — чтобы просить их помочь ему в настоящем его положении. И согласился он на это. И заключили они между собою договор о свойстве и женился царь русов на сестре царя Василия, после того как он поставил ему условие, чтобы он крестился и весь народ  его стран а они народ великий. И не причисляли себя русы тогда ни к какому закону и не признавали никакой веры. И послал к нему царь Василий впоследствии митрополитов и епископов и они окрестили царя и всех, кого обнимали его земли, и отправил к нему сестру свою, и она построила многие церкви в стране русов. И когда было решено между ними дело о браке, прибыли войска русов также и соединились с войсками греков, которые были у царя Василия, и отправились все вместе на борьбу с Вардою Фокою морем и сушей, в Хрисополь. И победили они Фоку и завладел царь Василий приморскою областью и захватил все. суда, которые были в руках Фоки..

И было это в субботу 8 Адара (Марта) 1300 (989), т. е. 23 Зу-л-Кады. И выступил царь Василий и брат его Константин со своими войсками с войсками русов и столкнулись с Вардою Фокою в Абидосе – а это близко от берега константинопольского — и победили Фоку; и был он убит в субботу 13 Нисана (Апреля) того же года, т. е. третьего Мухаррама, и был голова его принесена в Константинополь и там выставлена. И была продолжительность его бунта один год и семь месяцев».

Ну как? Увидел здесь кто-нибудь неопровержимые доказательства выдвигаемой академиками последовательности? Мы здесь узрели лишь страстное желание переводчика подогнать перевод под академическую версию, но, как легко убедиться, ухищрения с переводом себя не оправдали. Из под весьма путаного перевода «выплывает» версия совершенно отличающаяся от «официальной».

Яхья с жесточайшей конкретностью указал дату гибели Варды Фоки при Авидосе – 13 апреля 989 года. Обращаем Ваше внимание, дату указал самый авторитетный для церкви «хронист». Значит, мы вполне официально можем сравнить эту дату с датой крещения Киева. Как всем известно, киевлян крестили 1 августа 988 года. Мы даже недавно (в 1988) тысячелетие крещения Руси справляли. Соответственно киевлян в 988 году крестили! А Корсунь то Владимир намного раньше взял!

Как же так?! О какой тогда мести может идти речь, если на Корсунь Владимир пошёл более чем за год до битвы при Авидосе? Чтобы у императоров наступила «забывчивость», они сначала Варду победить должны. А до победы целый год! Как же за эту «забывчивость» Владимир мог мстить, если её ещё целый год дожидаться необходимо?

Исходя из этих дат, даже малограмотному человеку становится понятно, что сначала Владимир женился на византийской принцессе (988 год), а потом только (989 год) шеститысячный русский отряд принимал участие в битве при Авидосе, что «любимый арабский хронист» наглядно подтверждает. Казалось бы путаться здесь негде и перепутать невозможно. Однако историки усиленно продолжают блудить в двух простых датах. Блудливые вы наши!

А как же? Нельзя по-другому. Именно на мошенничестве с этими датами стоит карточный домик с названием «Причины крещения Руси».

Для того чтобы у читателя не сложилось ошибочного мнения, что где-то в других источниках имеются подтверждения церковно-академической версии, мы приведём выдержки из самых авторитетных византийских хроник. Внимательно почитайте. Пускай немного длинновато получится, но, как говорится, доказательств много не бывает.

Михаил Пселл, «Хронография».

«XII. Между тем Склир вновь задумал овладеть престолом и захватить власть, ибо Фока в это время уже ушел из столицы, а царское войско было рассеяно. Однако, подойдя к ромейской границе, он узнал, что Фока объявил себя императором. Тогда Склир, не имея сил, чтобы еще и с царем сражаться, самодержцу нанес новое оскорбление, а к Фоке явился, смирив гордыню, уступил ему первенство и согласился занять второе место после него. Затем они разделили на две части военные силы и придали мятежу новый размах. Уповая на отряды и укрепления, они спустились к прибрежным крепостям Пропонтиды, разбили для безопасности лагеря и готовы были приступить к переправе через море.

XIII. Царь Василий порицал неблагодарных ромеев, и поскольку незадолго, перед тем явился к нему отряд отборных тавроскифских воинов, задержал их у себя, добавил к ним других чужеземцев и послал против вражеского войска. Те застали неприятелей врасплох, готовившихся не противника побить, а вина попить, многих убили, а остальных рассеяли, и поднялся среди мятежников бунт против самого Фоки.

XIV. Набираясь военного опыта, находился в ромейском войске царь Василий, в то время юноша с едва пробивающейся бородой. Не преминул занять место в боевых порядках и брат его Константин, который стоял в строю, облачившись в доспехи и потрясая длинным копьем.

XV. Отряды выстроились друг против друга, по берегу - царские, на холмах - узурпатора, а между ними оставалось свободное пространство. Когда Фока узнал, что в строю находятся императоры, он не стал откладывать сражение, выбрал день, которому суждено было окончательно решить исход войны, и отдался на волю судьбы. При этом он действовал вопреки советам своих прорицателей, которые, совершив жертвоприношение, старались удержать его от битвы; не посчитавшись с ними, он пустил вскачь коня. Рассказывают и о зловещих знамениях. Конь, на которого он сел, сразу же под ним поскользнулся; Фока пересел на другого, но и с тем через несколько шагов случилось то же самое. Цвет лица его изменился, сознание помутилось, началось головокружение. Но ничто не могло остановить этого человека, коль скоро он приготовился к бою; выдвинувшись на переднюю линию и находясь уже невдалеке от царского войска, он собрал вокруг себя пеший отряд - были это воинственные ивиры, цветущие юноши с первым пушком на щеках, одинаково высокого, как по мерке, роста, с мечами в руках, неудержимые в натиске, - одним мановением руки увлек их за собой, опередил фалангу, и с боевым кличем, опустив поводья, понесся прямо на императора; правой рукой он сжимал рукоять высоко поднятого меча, которым готовился поразить Василия.

XVI. Так дерзко устремился мятежник на Василия, а тот выехал из рядов и остановился, держа в одной руке меч, а в другой образ богоматери, в которой видел оплот против неудержимого натиска врага. Словно туча, гонимая могучим ветром, несся Фока на противника, вздымая пыль, а наши воины с обеих сторон принялись метать в него дротики, и, потрясая длинным копьем, выдвинулся вперед из строя Константин. Но не успел еще Фока далеко отъехать от своего войска, как неожиданно вывалился из седла и рухнул на землю. Разные люди рассказывают об этом по разному. Некоторые утверждают, что он был ранен дротиком и упал от смертельного удара, другие говорят, будто из-за расстройства и болезни живота у него вдруг потемнело в глазах, и он свалился с коня, потеряв сознание.

Царь Константин хвастливо приписывал убийство узурпатора себе. Но большинство полагало, что все это было результатом заговора. Яд, замешанный для него и выпитый им, во время движения внезапно поднялся к голове, проник в мозг, вызвал головокружение и падение. И был-де это приказ Василия, а выполнила его рука виночерпия при мятежнике. Я со своей стороны ясности в это дело не вношу, а все за счет богоматери отношу.

XVII. И вот тот, кто всегда был недосягаем для мечей и копий, упал на землю. О, прискорбное и достойное жалости зрелище! Когда оба войска это увидели, мятежное сразу разбилось на части, его плотный строй разомкнулся, подался назад и побежал, приближенные царя поспешили к упавшему (ивиры уже рассеялись), разрезали его тело ножами на куски, а голову отрубили и доставили Василию».

Лев Диакон, «История».

«9. Еще не успели опомниться от этой беды, как магистр Варда Фока поднял мятеж против правителей, подчинил себе войско ромеев, находившееся в Азии, занял все морские пристани и города, кроме Авидоса, привел множество кораблей и загородил ими Геллеспонтский пролив, не давая грузовым судам прохода к столице, и высадил на берег у Авидоса большое войско под начальством магистра Льва Мелиссина  для охраны своих триер и для осады этого города. Затем он возвел перед Византием сильное укрепление на Хрисопольском холме и направил туда немалое конное и пешее войско, начальником которого назначил своего брата, патрикия Никифора, а также патрикия Калокира, по прозванию Дельфин. Но император Василий, переправившись с большими силами через Босфор, победил их в бою и захватил в плен; брата Фоки Никифора он заковал в цепи и заключил в темницу, а Калокира Дельфина там же, на Хрисопольском холме, на том самом месте, где был разбит его шатер, посадил на кол. Варда Фока, узнав о гибели войска у Хрисополя и о том, что брат его пленен и заключен в тюрьму, а Дельфин посажен на кол, собрал все свои силы и, придя в Авидос, пытался захватить тамошнюю крепость и переправиться в Европу, чтобы покорить ее себе.

       Узнав, что тиран подошел к Авидосу, император Василий собрал находившееся при нем войско, вооружил огненосные корабли и выступил против него. Перейдя Геллеспонт, он раскинул на равнине перед Авидосом царский шатер и, ежедневно наставляя и упражняя фалангу, размышлял о том, как подступиться к мятежнику. И вот однажды ночью он, разбив войско на отряды, двинулся по морскому берегу на врагов; к рассвету, не переставая их истреблять, он сжег все неприятельские триеры. Варда Фока, пораженный внезапным приближением и нападением императора, вышел из укрепления навстречу ему: сражаясь в пространстве между двумя войсками, он внезапно свалился с лошади, и ему отсекли голову. Гигантское тело его погребли в Авидосе, а надетую на копье голову доставили в столицу, с торжеством пронеся по улицам, и отправили затем к мятежникам в Азию. Так прекратилось это возмущение и наступило глубокое спокойствие».

         Как легко убедиться, икаких данных подтверждающих «официальную» версию византийские летописцы не приводят. Единственно, у Льва Диакона имеется короткое упоминание о взятии Корсуни:

«И на другие тягчайшие беды указывал восход появившейся тогда звезды, а также напугавшие всех огненные столбы, которые показались затем поздней ночью в северной части неба; ведь они знаменовали взятие тавроскифами Херсона».

Что такое на самом деле «огненные столбы», а тем более дату их появления, пока точно никто сказать не осмелился, а всевозможные звёзды у Диакона «летают» так часто, что практически ни одного события без них не обходится. Были попытки «восход появившейся звезды» связать с кометой Галлея, поскольку звезда якобы допускала беспорядочное движение по небу:

«звезда появлялась на западе при заходе солнца, восходя по вечерам, она не имела какого-либо постоянного места на небе. Распространяя яркие, видные на далеком расстоянии лучи, она часто передвигалась, показываясь то севернее, то южнее, а иногда за время одного и того же восхождения меняла свое положение на небе, производя внезапные, быстрые движения».

Однако столь «быстрые движения» характерны скорее для НЛО, чем для кометы. Похоже, перед нами новая попытка изобразить очередного идиота, в данном случае «комету Галлея». При этом учёные не желают замечать (очевидно, из принципа), что Диакон уже давал описание кометы, и выглядело оно совершенно иначе:

«С боем захватив Валанею и Верит, [Иоанн] подошел к Триполису. Этим городом император не мог овладеть сразу, потому что он расположен на крутом холме и огражден со стороны материка прочными стенами; с другой стороны он омывается морем, имеет пристань и безопасную, укрытую от непогоды гавань. Отступив оттуда, [Иоанн] пошел вдоль берега и стал занимать по пути прибрежные местечки.

       В это же время, в начале месяца августа, появилась хвостатая звезда – нечто божественное, небывалое и превышающее человеческое разумение. Ничего похожего не видели в наш век, и никогда прежде не случалось, чтобы подобное явление длилось столько дней подряд».

Но оставим кометы. Пусть себе летают. Когда всё-таки Владимир должен был «осадить» Корсунь, если 1 августа (988) уже крестил киевлян в Киеве? Пусть месяц заняла дорога до Корсуни, несколько месяцев осада, потом послы в Константинополь поплыли (тоже не ближний свет), потом обратно в Корсунь, торжества по случаю бракосочетания и обратная дорога, а по времени она гораздо дольше, поскольку против течения. По самым скромным подсчётам месяцев шесть-семь ушло. Это минимум.

Следовательно «выходить» из Киева самое позднее Владимир должен был в январе 988 года. Однако он не мог «выйти» в январе по той причине, что Днепр в это время скован льдом. Согласно военных справочников замерзание Днепра происходит в конце ноября, а сход льда ожидается обычно в середине апреля. Следовательно, для того, чтобы успеть к киевскому крещению в августе 988 года Владимир должен был «выйти» из Киева в конце 987 года, причём не позже конца октября.

Если предположить, что он «вышел» из Киева в апреле 988 года, и подошёл к Корсуни в середине мая, то за три с половиной месяца проделать перечисленные мероприятия и вернуться в Киев он не успел бы, даже используя грузовые вертолёты. Выходит не всё так просто, как у Нестора:

            «И когда прошел год, в 6496 (988)  году  пошел  Владимир  с  войском  на Корсунь, город греческий, и затворились корсуняне в городе».

Получается в 987 году пошел  Владимир  с  войском  на Корсунь, а не в 988. Кстати, Акафистник, не уточняет в каком году произошёл «выход» из Киева, но фраза о том, что назад из Корсуни в Киев Владимир отправился весной 988, несомненно, подтверждает начало «похода» его из Киева – в 987 году:

«Весной 988 года великий князь Владимир отправляется с супругой через Крым, Тамань, Азовские земли, входящие в состав его обширных владений, в обратный путь, к Киеву».

         Говоря о Корсуни невозможно обойти вниманием самый «замечательный отрывок» из «Повести временных лет»:

«И вот некий муж корсунянин, именем Анастас,  пустил  стрелу, написав на ней: "Перекопай и перейми воду, идет она по трубам  из  колодцев, которые за тобою с востока". Владимир же, услышав об этом, посмотрел на небо и сказал: "Если сбудется это, - сам крещусь!". И тотчас  же  повелел  копать наперерез трубам и перенял воду. Люди изнемогли от жажды и сдались».

         Обсуждаемая тема нашего повествования обретает в данном отрывке наибольший апогей. Структурные свойства оригинального клеящего раствора с торговой маркой «идиотизм» здесь многократно повышаются. Уникальные возможности идиотизма ещё более раскрываются, а его непорочная чистота как бы наполняется сиянием и легко пленяет своим искромётным настроением.

         Первое нужно осознать, что Анастас – христианский священнослужитель. Об этом «Повесть» неоднократно сообщает. А к стенам Корсуни подступил злой, жестокий язычник Владимир. Который в первую очередь, ворвавшись в город, станет жечь церкви и уничтожать священников. Следовательно, первым от рук жестоких варваров погибнет сам Анастас.

         Ведь никто же из нападавших не мог знать, что это именно он сделал надпись на стреле. Если бы он там приписал: «Я буду у фонтана с белой розой в петлице», то ещё как-то можно было его опознать. Но он ничего подобного не написал. А вряд ли кто-то из увлечённых резнёй варваров, разобрал бы его крики на греческом языке: «Не убивайте! Я Анастас. Это я пустил к вам подписанную стрелу. Возможно, вы читали моё послание!» Проще говоря, христианский священник, оказавший подобную услугу противнику, добровольно обрёк себя на уничтожение.

         Во-вторых, если пускать подписанную стрелу во время боя, то на неё просто никто не обратит внимания, и она пролежит в траве до самых археологов. Её требовалось пускать в «спокойное» время. Когда боя нет. Чтобы необычную стрелу противник обязательно заметил. Но на стенах в такое время часовые стоят, и зорко наблюдают за окружающей средой. Вряд ли можно не заметить человека, который вскарабкался на стену и зачем-то пускает расписанную стрелу, явно ни в кого не метясь. В этом случае у Анастаса были все шансы «засветиться». Кто-нибудь запросто мог стать свидетелем предательства, и тогда бы Анастасу пришёл неминуемый «кирдык» от рук своих же товарищей. Его бы просто порвали на клочки.

         Анастас дважды обрекал себя на смерть, не имея при этом никаких гарантий и перспектив. Нормальный человек такого никогда бы не совершил. Так поступают только идиоты. В данном случае «дважды идиоты».

Хотя нет. Опять поторопились. Основная причина, по которой Анастаса неминуемо нужно причислять к идиотам состоит в том, что он написав «перейми воду, идет она по трубам  из  колодцев, которые за тобою с востока» не понимал совершенно простой вещи: на побережьях солёных морей не бывает колодцев. Вода из таких колодцев не может быть пригодна для питья. Естественно, что ни в самой Корсуни, ни возле неё таких колодцев просто не могло быть.

Археологические раскопки это великолепно подтвердили. Никаких колодцев, и уж тем более водопроводных труб к ним ни «на востоке», ни в других местах не обнаружено. А вот объёмное водохранилище, обложенное камнем возле южных ворот города, сегодня является достопримечательностью «Херсонеса Таврического» (так сегодня называется Корсунь). Оно также является историческим памятником, и охраняются государством. Именно из этого водохранилища корсуньцы потребляли воду во время осады.

В виду невозможности использования грунтовых (подземных) вод, водоснабжение приморских городов всегда являлось сложнейшим элементом выживания в них. Обычно подобные города имеют собственные водохранилища, куда собирают воду из близлежащих рек. Если бы Анастас не поленился зайти на сайт администрации Севастополя, то легко бы узнал, что водой данную местность обеспечивает Чернореченское водохранилище, питающееся от Чёрной речки. Никаких артезианских скважин, колодцев и т.п. там быть не может и не могло.

Так что про колодцы Анастас совсем зря написал. Тупой он был – Анастас. Но Анастас, ладно! Тупым больше, тупым меньше, с нашей истории не убудет. Как же теперь с крещёностью Владимира быть? Он только ради этих колодцев креститься хотел: "Если сбудется это, - сам крещусь!". Но раз никаких колодцев не было, значит, и креститься было незачем. Выходит он и не крестился вовсе? Считать ли после этого Владимира крещёным? Если верить Нестору, то нет.

Вот такая «подкладная» свинья в виде корсуньских колодцев бродит по нашей истории. Ни с кем не разговаривает. Только жрёт и брыкается.

 

 

Корсунь.

 

«Российский нрав прославлен в мире,

                                                                    Его исследуют везде,

                                                                   Он так диковенно обширен,

                                                                     Что сам тоскует по узде».

Игорь Губерман.

 

         Начало величественной византийской эпопеи, в которой эпизод с Корсунью занял весьма небольшое место, положило грандиозное избиение византийцев болгарами при Сардике. Точнее избиение произошло во время бегства ромеев (византийцев) от Сардики, во время которого сам Лев Диакон едва спасся:

«там на ромеев напали мисяне (болгары), перебили большую часть воинов, захватили шатер императора, казну и весь обоз. Был там и я, рассказывающий с горечью об этом; на беду мою я сопровождал правителя, неся службу дьякона. Едва не поскользнулись стопы мои, и я стал бы добычею скифского меча, если бы не избавило меня от этой опасности некое божественное попечение, внушившее мне быстро погнать коня, взобраться по склону ущелья, покуда он не занят врагами, и поспешно достичь вершины горы».

         Военная неудача молодого императора Василия II как бы засвидетельствовала его слабость, и послужила своеобразным сигналом к открытым актам мятежа и сепаратизма. Прежние соратники Василия Варда Склир и Варда Фока провозгласили себя царями Византии одев пурпурные сандалии. Отказали в подчинении Василию Давид, царь грузин и сыновья Бакрата, владетели ал-Халидиата.

         Сами Варда Склир и Варда Фока тоже были царских кровей (по армянской линии), и являлись личностями куда более превосходящими Василия во всех отношениях:

         «Первым же был Склир, мудрый в советах и в делах искусный. Богатствами он владел царскими, обладал большой властью, был победителем в великих битвах, и войско целиком сочувствовало его намерениям. Заручившись поддержкой многих людей, он первый отважился на войну с Василием, двинул на него все конное и пешее войско и дерзко отправился завоевывать царскую власть, будто она его так и дожидалась».

         Варда Фока ни в чём не уступал Склиру, а в открытых схватках зачастую превосходил его:

«А был этот муж, как рассказывает историк, нравом похож на своего дядю-императора: всегда озабоченный и настороженный, он умел все предвидеть и увидеть, был искушен в военных хитростях, опытен в разного рода приступах, засадах и в открытых сражениях. В боевых же схватках он был решительней и мужественней его. Раненый им враг тотчас испускал дух, и одним боевым кличем приводил Варда в замешательство целую фалангу. Таков был Фока. Разделив свои силы и разбив их на отряды, он не раз и не два обращал в бегство отряды Склира, во много раз более многочисленные, чем его собственные. Насколько он уступал неприятелю числом воинов, настолько превосходил его доблестью, искусством и военной хитростью».

Вот такие незаурядные личности объявили себя владетелями ромейской державы. По обоюдной договорённости Фоке достались европейская её часть, а Склир стал обладателем азиатских земель. Самому императору Василию II места в ней не предусматривалось.

Великая Византийская империя распалась на части и утратила контроль над бывшими зависимыми территориями. Варды, как уже сказано разделили между собой европейскую и азиатскую части, Болгария превратилась в грозного соперника, Грузия и ал-Халидиат объявили о независимости.

Решил не упускать случая «порыбачить» в мутной воде и Владимир Киевский. Под шумок он вознамерился оттяпать себе Крым, который являлся центром многих торговых путей и обеспечивал открытый выход в Чёрное море.

Поскольку Василия II все сочли уже политическим трупом, то и от обещаний данных ему в 980 году Владимир посчитал себя свободным. Да и до этого он выполнял свои обещания крайне вяло. Обещание окрестить Русь после завладения титулом великого князя, выражалось скорее в непрепятствовании христианству, чем в реальном его продвижении.

После «раздачи» варягам городов в 980 году в них «завели» по одной церкви. Но это делалось больше для приличия и «улучшения отчётности». Византийским эмиссарам предоставлялись убедительные зачатки начавшегося крещения и давались сердечные заверения в скором наращивании темпов «просветительской работы». Вероисповедание на Руси данного периода было вполне свободным. Уместно даже будет употребить термин «религиозная демократия».

Владимир, не испытывая влечения вообще к какой бы то ни было религии, больше налегал на утоление плоти всеми возможными способами. Распад Византии он воспринял с воодушевлением и поспешил принять деятельное участие в «откусывании большого пирога».

Не глядя, что на дворе стояла осень, Владимир в 987 году устремился к вожделенной Корсуни, ключу от Крымского полуострова. Надо заметить, что опыта ведения боевых действий в зимних условиях у Владимира не было никакого, но считая Византию уже «мёртвым львом», он не надеялся встретить в данном мероприятии сколько-нибудь заметных для себя неудобств.

Недооценили окружение Василия II и оба Варды: Фока со Склиром. Меж тем паракимомен Василий (дядя Вася), лишённый насильственным способом возможности упражняться в мужской силе, усиленно в это время работал головой. Ему некуда было тратить свою энергию в отличие от Фоки, Склира, Владимира и остальных персонажей. А нити, которые он держал в своих руках, опутывали неимоверные пространства, и он иногда за некоторые дёргал.

Началось, как Вы, может быть, помните, ещё с Иоанна Цимисхия. Создав мощнейшую шпионскую сеть, он вручил бразды правления от неё  паракимомену Василию. Да, дядя Вася принадлежал к македонской династии, в отличие от самого Цимисхия, который шёл от армянской. Но Иоанн так был уверен в искренней любви народа к нему, что не допускал мысли о возможности существования чего-нибудь недоброго против себя. Поэтому оставил представителя династии соперников на посту первого министра.

Дядя Вася никоим образом не разуверял Цимисхия во всеобщей любви народа, и даже прекрасно справлялся с обязанностями второго лица в империи, просто в одно хмурое утро отравил Иоанна к чертям собачьим, расчистив, тем самым, дорогу в императоры любимому тёзке-племяшу из своей македонской династии.

«С отцом Василия и Константина у него был общий родитель, но разные матери. Из-за этого его (паракимомена) уже в раннем детстве оскопили, чтобы сын сожительницы при наследовании престола не получил преимущества перед законными детьми. Он смирился с судьбой и сохранял привязанность к царскому и, следовательно, своему роду. Но особое расположение он чувствовал к племяннику Василию, нежно его обнимал и пестовал, как любящий воспитатель».

В дни ненастных годин дядя Вася совсем не потерял голову. Он очень внимательно анализировал сложившуюся обстановку и попросил аптекаря приготовить соответствующую передачку для повара Варды Фоки. Смелая зимняя вылазка Владимира в Корсунь, пришлась, как нельзя кстати. Ведь секрет огненосных кораблей паракимомен Василий не передавал никому.

Захватив Корсунь, Владимир остался в ней зимовать. Городок по размерам, надо сказать, оказался весьма мал. Поэтому местных горожан потихоньку согнали с мест и выставили за ворота. Места едва хватало для размещения воинской дружины.

Надо было набираться сил. С первым теплом Владимир рассчитывал обойти остальной Крым, дабы закрепиться окончательно, и основательно присоединить его к Руси.

К удивлению, одним, ещё ненастным весенним утром русы обнаружили появление греческой галеры возле порта в Карантинной бухте. Поначалу это вызвало удивление, поскольку было не ясно, что это означает. Однако когда капитан галеры потребовал сложить оружие и сдать город, дружина разразилась громким смехом.

Дружинники махом набились в три ближайшие челна, и со всей возможной скоростью направились к греческому судну. Очень хотелось наказать наглеца, за столь дерзкое самомнение о себе. Да и соскучились руки по настоящей работе, после сырой, унылой зимы. Невозможно было уже держать мечи в ножнах. Воздух огласил пронзительный боевой клич.

Однако когда первый чёлн прошёл половину пути, случилось страшное. Греческая галера изрыгнула на него мощный поток огня. Чёлн моментально превратился в горящий факел. Но это был не просто огонь. Горел корабль, горели люди, горели металлические панцири. Самое ужасное – вокруг челна горела вода. Воины спрыгивали с горящего корабля в воду, надеясь там найти спасение от огня, но сгорали вместе с водой, страшно крича.

Второй чёлн, не успев сделать никакого маневра, также оказался подожжён. Стоящие на берегу русы оцепенели от виденного ими ужаса. Сразу вспомнились рассказы о Игоревом походе, когда вот так же сгорел весь русский флот. Третий чёлн начал разворачиваться, пытаясь спастись бегством, но смертоносная галера настигла и его. Всё повторилось вновь.

В это время каменная стена с противоположной стороны, возле западной базилики вспыхнула, как жертвенный костёр. Часовые, объятые пламенем падали со стен и умирали от страшного огня. Горело всё, земля, дома, железо. Горели даже каменные стены.

Находясь среди этих крепостных стен, люди почувствовали себя как в каменной крысоловке. Захотелось наружу. Прочь отсюда. Владимир поднялся на башню Зенона, чтобы осмотреться. Вокруг городских стен везде стояли огненосные  корабли. А напротив южных и внешних ворот, в полном вооружении ожидала греческая фаланга. Среди её воинов Владимир даже узнал некоторых местных жителей, которых сам недавно выгнал из города. Они хмуро дожидались, когда русы начнут выбегать из города по одному. Крысоловка захлопнулась.

Воины, обезумевшие от страха смотрели на Владимира. Они и раньше встречались со смертью, но такого они даже представить себе не могли. От огня не защищал ни меч, ни щит, ни кольчуга. Воинский дух был сломлен и подавлен. И даже, если предпринять отчаянную попытку напасть на фалангу, то не было уверенности, что до неё удастся добежать. Этот греческий огонь пожирал камни. Чего же ему стоило сжечь бегущих руссов.

Капитан греческой галеры повторил требование о сдаче оружия. Владимир решил лично отправиться на галеру, для ведения переговоров. Это единственное, что можно было сейчас предпринять. В остальных случаях смерть казалась неминуемой. Кто же мог раньше представить, что крепость стоящая практически в море, не только не защищала от огненосных кораблей, а наоборот, превращала её защитников в заложников. О таких греческих хитростях русы не подозревали.

По прибытии на галеру Владимира прорвало на искренность. Он начал живо интересоваться: «А что, собственно, случилось? К чему такая нервозность?» Он давний друг Византии, ярый почитатель Василия II. Да, в общем-то, и сам  давно Василий. Если позволят, то рад помочь братскому византийскому народу всем, чем угодно, а за брата Васю (II) и жизнь готов отдать. Рубаху последнюю на алтарь его счастья бросить. А с Корсунью, это так! Ошибка вышла. Просто перезимовать было негде. Плохого и в мыслях не держали.

Капитан продиктовал условия. Русы по одному выходят через городские ворота, и складывают оружие. Потом те, которые желают помочь императору Василию II принимают святое крещение и отправляются в Византию. Остальные будут уничтожены. Сам Владимир остаётся в Корсуни ждать решение императора. Условия были приняты.

Русская дружина в полном составе была немедленно крещена и в трюмах огненосных галер отправилась к византийскому берегу. По прибытии на место им возвратили оружие и вставили в боевые порядки императора. Владимир под надёжной охраной стал дожидаться соответствующего решения. Нахождение русов в его окружении теперь исключалось полностью.

Ждать пришлось не долго. Совсем скоро прибыл отряд преданных Василию II варягов и привёз невесту для Владимира. Состоялось венчание. После чего в окружении этих же варягов Владимир отправился назад в Киев, где и началось крещение Руси. Только уже по-настоящему.

Херсонес, как «крайняя точка римского мира» всегда служил местом ссылки для неугодных церковных деятелей. Теперь для всех этих деятелей император нашёл «ещё более крайнюю точку». Им было предписано отправиться вместе с Владимиром на Русь, и приступить к созданию полноценных христианских епархий.

         Дальнейшая судьба императора Василия II сложилась, в общем-то, удачно. На следующий год было покончено с мятежным Вардой Фокой. Тот упал с коня на виду у противоборствующих сторон.

            «О, прискорбное и достойное жалости зрелище! Когда оба войска это увидели, мятежное сразу разбилось на части, его плотный строй разомкнулся, подался назад и побежал, приближенные царя поспешили к упавшему (ивиры уже рассеялись), разрезали его тело ножами на куски, а голову отрубили и доставили Василию».

         Самое сложное, как обычно, досталось дяде Васе. Нужно было всё устроить так, чтобы яд подействовал именно тогда, когда Варда находился на виду «обоих сторон».

«Яд, замешанный для него и выпитый им, во время движения внезапно поднялся к голове, проник в мозг, вызвал головокружение и падение».

Падение прославленного Варды Фоки в одну минуту решило исход всего им затеянного. Войска Фоки не только отказались участвовать в сражении, но и само восстание, поднятое Фокой, тут же прекратилось.

Варда Склир более уже не пытался встретиться с Василием в открытом бою и, в конце концов, признал над собой власть Василия II. Правда тянул, как мог, и даже пурпурные сандалии – символ императорской власти, снял уже непосредственно перед входом в императорский шатёр.

«Склир же то ли намеренно, то ли по забывчивости, сложив с себя прочие знаки царского достоинства, не снял с ног пурпурные сандалии, но шел к царю как бы еще облеченный долей власти, и Василий, издалека увидевший это, рассердился и закрыл глаза, так как желал видеть его не иначе, как только в обычном облачении. И вот где-то около императорского шатра Склир снял и пурпурные сандалии и уже в таком виде зашел в палатку».

         Разобрался Василий II и с остальными мятежниками:

«И гневался царь Василий на Давида, царя грузин, владетеля ал-Тайя и на двух сыновей Бакрата, владетелей ал-Халидиата, за то, что они помогали Фоке, и послать войско для войны с ними под начальством одного патриция, именуемого Джак-русом. И пошел он на сыновей Бакрата и убил старшего из них и сослал младшего. И просил Давид, царь грузин, у царя Василия прощения и пощады и обещал ему повиновение и покорность, и что его владения, после его смерти, будут присоединены к его (Василия) государству, так как сам он дряхлый старик и не имеет ни сына ни других наследников, и просил царя разрешить ему прислать своих сановников ко двору его, чтобы царь мог взять с них (клятвы) и заручиться обязательствами с их стороны, что они сдадут города по смерти их государя».

Византийцами была завоевана большая часть армянских владений (полностью княжество Васпуракан), утвердилось византийское господство в Грузии, завоевана была Абхазия.

Дядю Васю своего, Василий II наградил истинно по царски, как и подобает императорам. Когда потребность в дяде ослабла, он вышвырнул его, как шелудивого пса.

«В один прекрасный день, наконец, решился и сразу отстранил паракимомена от власти; при этом он не потрудился хоть как-то смягчить этот удар, но все сделал самым диким образом, которому нельзя найти никакого оправдания: посадил Василия на корабль и отправил в ссылку…

Паракимомен в отчаянии не знал, как избавиться от страданий, и нигде не находил утешения. Свергнутый с высот власти, этот великий человек, чье сердце было преисполнено гордыни, перестал владеть собой; разбитый параличом и ставший мертвым еще при жизни, он вскоре испустил дух и сделался для нашей жизни истинным образцом и великой легендой».

         Болгарам Василий II мстил долго и страшно. Беспрерывно воюя с ними на протяжении многих лет, сам Василий окончательно огрубел. Стал жестоким, озлобленным и угрюмым. Вместе с тем вёл жизнь свою крайне аскетично:

«стал воздерживаться от всякой распущенности, отказался от украшений, не носил уже ни ожерелий на шее, ни тиары на голове, ни роскошных, отороченных пурпуром платьев, снял лишние перстни, сбросил пестро окрашенные одежды; он был постоянно сосредоточен и озабочен тем, как привести в царственную гармонию дела своей державы. Он стал с пренебрежением относиться не только к чужим людям, но даже к собственному брату.

Походы против варваров он совершал совсем не так, как это в обычае у большинства императоров, которые выступают в середине весны, а в конце лета уже возвращаются: время возвращения определялось для него достижением цели, ради которой он отправился. Он выносил зимнюю стужу и летний зной, томясь жаждой, не сразу бросался к источнику и был воистину тверд, как кремень, и стоек ко всем телесным лишениям. Он досконально изучил военное дело»

В 1014 Василий после ряда кампаний сокрушил болгарскую армию при Беласице. По велению Василия византийцы ослепили все 15 тыс. взятых в плен воинов, оставив по одному глазу лишь у каждого из ста пленников, чтобы те могли быть поводырями, и так отправили их к царю Самуилу (отсюда и появилось прозвище "Болгаробойца"). Зрелище было столь горестным, что Самуил, как сообщают, не смог его вынести и вскоре умер. К 1018 вся подвластная Самуилу территория стала частью Византийской империи.

Впервые со времен Юстиниана I византийское господство снова распространилось на весь Балканский полуостров. На территории бывшего Болгарского государства была введена система византийского управления.

         Владимиру очень повезло, что во время корсуньских событий он столкнулся с молодым Василием II. Если бы эти события произошли лет на двадцать позже, то, скорее всего, войско русов во главе с Владимиром вернулось домой слепыми. А так только свадьбой отделались.

         Личность Василия II в истории оценивают по-разному. Многие считают его излишне жестоким. Обзывают «монстром» и даже «мясником». С этим тяжело спорить. Оснований для такого отношения к Василию достаточно. Но нельзя не видеть успехов, которых добилась Византия при его владычестве.

Неизмеримо возрос авторитет империи в царствование Болгаробойцы. За 40 лет единовластного правления он побывал почти на всех сухопутных границах империи, огнем и мечом утверждая византийское владычество. Никогда после смерти этого крупнейшего представителя Македонской династии Византия не достигала такого могущества, а пределы ее не были столь обширны.

Русь при Василии II боялась даже шелохнуться или косо глянуть в сторону Византийской империи. Некогда непокорная, грозная Русь превратилась во второсортный придаток Византии, разрываемый религиозными дрязгами. Но денежки в Константинополь текли исправно. Перебоев или задержек Василий не прощал.

«Оградив царство от надменной и завистливой судьбы, он не только гладко вымостил дорогу власти, но перекрыл каналы, через которые утекали поступавшие деньги, никому ничего не давал, к старым сокровищам прибавляя новые, и потому приумножил богатства государства. Дворцовую казну он увеличил до двухсот тысяч талантов, а кто сможет достойно описать другие его приобретения! Все, чем владели ивиры и арабы, все сокровища кельтов, богатства скифской земли, а вернее – всех соседних стран – все это он собрал воедино и вложил в царскую казну. Туда же он отправил и там хранил деньги, взятые у тех, кто против него восставал и был разгромлен. Когда же в специально построенных хранилищах не хватило места, он велел вырыть подземные лабиринты, наподобие египетских склепов, и в них спрятал немалую долю собранного. Сам, однако, он своими сокровищами не пользовался, и большая часть драгоценных камней, белоснежных, называемых жемчугами, и многоцветных, не вставлялись в короны и ожерелья, а лежали сваленные на полу. Совершая выходы и принимая должностных лиц, Василий облачался в пурпурное платье не ярких оттенков, а темное, и только несколько жемчугов свидетельствовали о его царском достоинстве. Проводя большую часть времени на войне, отражая варварские набеги и обороняя наши границы, он не только ничего не потратил из накопленного, но, напротив, приумножил свои богатства».

Даже немного жалко, что после смерти Василия II все, с таким трудом накопленные богатства, практически разбазарил его престарелый брат Константин. Но, что делать? Родственников не выбирают.

 

Особенности крещения Северной Руси.

 

«В его «Истории» изящность, простота

Доказывают нам, без всякого пристрастья

                                                           Необходимость самовластья –

                                                           И прелести кнута».

А.С. Пушкин о Карамзине и его

«Истории государства Российского».

 

         Вернувшись в Киев, Владимир под присмотром «опытных наставников» занялся крещением Руси. Первым делом, как все помнят, он крестил население самого Киева. Датой данного события считается 1 августа 988 года. Событие это с большим пафосом представляется научными и религиозными кругами, как некий решительный шаг из непроглядной тьмы на яркий свет. Десятки тысяч людей одновременно были крещены. Хотя Нестор даже не скрывает, что данное «крестопроизводство» осуществлялось в приказном порядке:

            «Затем послал Владимир по всему городу сказать: "Если не придет кто завтра на реку -  будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб, -  будет  мне  врагом"

Думается излишне полемизировать о сути необыкновенных изменений духовного мира людей попавших под приказное крещение. Понятно, что основная масса срочнокрестившихся людей если и слыхала до этого о Христе, то весьма туманно. Хотя, может и не слыхала.

По известным причинам Нестор наших сомнений не разделяет:

            «Услышав это, с радостью пошли люди, ликуя и говоря: "Если бы не было это хорошим, не приняли бы этого князь наш и бояре"… И была видна радость на небе и на земле  по  поводу стольких спасаемых душ».

         Как бы то ни было, христианизация началась. Современной общественности навязывается мнение, что прошла она почти спокойно. Эксцессы, имевшие при этом место, были малочисленны и относительно не буйные. Мы обязательно вспомним о них.

         Дело в том, что описываемые эксцессы имеют отношение в основном к южной части Руси, а Северная Русь с первых дней христианизации пошла совершенно «своим» путём. Академики почему-то не обратили на это внимание (может из принципа?). В их изображении дальнейшая история Руси выглядит плохо взбитой «тюрей» из молока, хлеба и керосина. Меж тем перемешивать Северную Русь с Южной, в этом отношении никак нельзя. Как наставлял один из наследников дела великих князей: «Котлеты отдельно, мухи отдельно».

         Очень наглядно данную разницу нам могут продемонстрировать, как ни странно… нумизматы. К примеру, весьма известные среди них Леонтьева Г.А., Шорин П.А., Кобрин В.Б. Семар Г.М. представляют нам такие данные:

«Длительная дискуссия о времени появления первых отечественных монет в настоящее время может считаться законченной. Чеканка началась в княжение Владимира Святославича (980— 1015), вероятно, вскоре после официального принятия христианства в 988 г. Об этом свидетельствуют изображения Иисуса Христа на одном из типов серебряных монет и на всех золотых, а также постоянное присутствие креста как символа христианства в руках князя на всех без исключения монетах, как золотых, так и серебряных.

В настоящее время известно около 340 древнерусских серебряных монет, называемых условно сребрениками, и 11 золотых, или златников.

Подавляющее большинство монет содержит в легенде имя Владимира, значительно меньшее число — имена Святополка и Ярослава. На некоторых монетах имя князя до сих пор не поддается прочтению или читается предположительно.

Размер сребреников такой же, как и большинства дирхемов, но, в отличие от последних, они отчеканены не на специально вырезанных кружках, а на отлитых в двусторонних литейных формах заготовках. Техника чеканки была весьма низкой. Нестойкость монетных штемпелей приводила к их быстрой смене, а частое и не всегда умелое копирование штемпелей искажало надписи до неузнаваемости. Штемпели, вероятно, были бронзовыми и имели вид щипцов».

Однако всё сказанное о «монетах Владимира» имеет отношение лишь к Южной Руси. Север Руси, то бишь Новгород, имел собственную денежную систему:

«Новгородские гривны-слитки имели совершенно другой вид и вес. Это длинные палочки-бруски весом около 200 г. Различают два вида новгородских слитков: более длинные (14—20 см) и прямые и короткие (10—14 см) со слегка выгнутой спинкой. Первые датируются XI—XIII вв., вторые—XIV— XV вв.».

         Монеты Киевской Руси круглые, с изображениями и надписями. Новгород же изготовляет гривны-слитки, т.е. палочки-бруски. Речь идёт не просто о различии рисунков на монетах, а о совершенно разных денежных системах. Наличие двух различных денежных систем наглядно свидетельствует о наличии двух различных государств. Согласитесь, нужно обладать весьма специфическим пониманием бытия, чтобы суметь не заметить этого.

Скорость протекания христианизации на основе отечественных хроник проследить невозможно. Зато имеющиеся исторические документы основательно фиксируют такой раздел, как сращивание церковной власти с общегражданской. И тут Русь однозначно «впереди планеты всей». Самих историков шокирует столь быстрое, сращивание церковной и светской власти. В других странах на это ушли века. Церковь ценой неимоверных усилий прокладывала себе дорогу к государственным постам и государственному влиянию.

То, что произошло на Руси (в первую очередь Северной), вряд ли даже подпадает под разряд «исторического процесса». Внедрение христианской церкви в государственное управление скорее можно охарактеризовать «внезапным появлением». Вот её не было, а вот она уже на самом верху.

Особо в этом отношении выделился Север Руси, условно обзываемый единым словом «Новгород». Где начиная, практически, с первых дней христианизации, церковная власть не только «срослась» со светской, а во многом «переросла» её. Христолюбивые, блаженные историки естественно объясняют это внезапно свалившимся на новгородцев смирением и благочестием. Например, Тулупов Вячеслав:

«Новгородцы строго блюли чистоту христианской веры и жили по евангельским заповедям. Поэтому они уповали на то, что в ответ на их преданность Господь Сам руководит Новгородом. Все свои успехи они приписывали милости Божией. Неудачи и бедствия новгородцы считали вразумлением и наказанием за свои грехи.

В Новгородской республике между Церковью и государством царила полная гармония. Более того, «нигде в других городах и княжествах древней Руси Церковь не была так тесно связана с государственной жизнью, как в Новгороде». При этом православные новгородцы, без всяких сомнений, ставили Церковь выше государства».

Как выходит со слов Тулупова новгородцы после крещения настолько «внезапно просветлились», что на следующий день «поставили церковь выше государства». К несчастью для Тулупова не все историки желают рассматривать обсуждаемый процесс через призму религиозного экстатического припадка,  и задаются весьма прагматичными вопросами: как появился такой феномен средневековья, как церковная организация, являющаяся частью государственной организации? какие причины способствовали его возникновению именно на Руси? какова эволюция связей этих институтов в необычайно короткий период истории?

Север Руси в поисках ответов на поставленные вопросы, несомненно, является «кладом» и «находкой». Поэтому вполне логично будет обратить на него самое пристальное внимание.

         Ведь в первую очередь феномен внезапного появления церковной иерархии Северной Руси заключается в том, что её христианизацию осуществлял не Владимир. Он продал «Север» ещё в 980 году, когда получал варягов от Византии. Сам же он усердствовал в крещении на просторах Южной Руси. К Северной, он имел отношение довольно опосредованное.

         В момент корсуньской свадьбы Владимира с принцессой Анной, Северная Русь перешла под управление Византийской империи. Из учебников истории известно, что территория Северной Руси простиралась от Балтики до предгорий Урала, от верховий Волги до берегов Белого моря, включая земли словен (ильменских), весей, карел, сумей, мери и чуди заволочской. Вместе с землями Византии были переданы города Псков, Изборск, Белоозеро, Невоград (Ладога).

         Центром Северной Руси считался Невоград. Крепость на южном побережье Нево-моря (Ладожского озера), в верховьях реки Волхов. Называлась Невоградом «Старая Ладога» или её северная соседка «Любша», пока сказать точно никто не может. Любша – условное название русской каменной крепости VIII века, по имени притока Волхова.

Невоград, благодаря своему месторасположению, контролировал и перекрывал (по обстоятельствам) доступ скандинавам к землям ильменских словен. Именно с Невограда, по преданию, началось освоение Руси Рюриком.

         Казалось бы в Невограде византийцы и должны были  организовывать свой главный форпост. Однако это место совсем им не подошло. Методика освоения новых территорий византийцами, а они в этом знали толк, в корне отличалась от русской и даже немецкой. Византийцы прекрасно осознавали, что захват городов и назначение туда своих ставленников (что, несомненно, имело место в начале каждой экспансии) – явление всегда временное. Ставленник проводил в жизнь линию императора лишь до очередного военного проигрыша. Византийцы же были способны осуществлять реальную, долговременную экспансию. Они так умело «цементировали» свои территории, что Северная Русь, к примеру, ещё целые столетия стояла особняком уже после падения самой Византии.

         Поэтому для осуществления задач, стоящих перед вновьсозданным епископством, византийцы избрали не Невоград, а совсем неприметную деревню в крайне труднодоступном месте. Местечко это располагалось в верховьях Волхова, в районе исхода его из озера Ильмень. Ставить «столицу» совсем в глуши невозможно, хоть какое-то сообщение с внешним миром должно существовать. Поэтому, не глядя на мощнейшие пороги, из Нево-озера по Волхову или с другой стороны через Ильмень до неё всё же добраться было можно, с остальных сторон данную деревню окружали непроходимые леса и болота.

         Главнейшей задачей новой столицы являлось не «укрощение строптивых соседей», а концентрация и сохранение накопленных богатств. Византийцы уже вполне освоили преимущества финансового покорения территорий по сравнению с лихой рубкой вражеских солдат. А первейшим условием эффективности финансовой экспансии является – надёжная сохранность этих самых финансов. Для этого они должны храниться в самом труднодоступном месте. Подальше положишь, поближе возьмёшь.

         Понятно, что заикаться о существовании финансовых потоков Древней Руси в присутствии академиков от истории – злейшее святотатство. По их глубочайшему разумению, финансовые потоки не только ни на что не влияют, а этих финансовых потоков вообще не существует. В нынешнее время даже российские старухи успешно богатеют на акциях, следя за котировками, инвестициями и ценами на энергоносители. Но академики от истории убеждены, что цены и инвестиции к истории отношения иметь не могут.

         Вы не подумайте, конечно, что они совсем против денег. Нет! За копейку удавиться – это всегда пожалуйста.  Но вот, если что стоит выше миллиона (даже рублей), тут полный ступор. Это уже за гранью их понимания.

         Точкой отсчёта начала христианизации Северной Руси послужило возведение в глуши нового, цивилизованного города. Кроме необычных храмов и церквей, улицы города вымостили деревянными настилами. Теперь вместо того, чтобы в распутицу привычно месить лаптями грязь, люди стали прохаживаться по сухим бревенчатым улицам, удивляясь, до чего дошла цивилизация.

         На стыке десятого и одиннадцатого веков в глуши вырос новый город. Над вековыми лесами взметнулись купола византийских церквей, поражая воображение местных жителей диковинностью своих форм. Всё в городе было по-новому. И даже запахи, идущие от кухонь удивляли своей новизной.

         Новый город так и прозвали «Новый город». И в этом нет ничего удивительного. Такое название популярно и в 21 веке. Например, в городе Краснодаре, к микрорайону «Юбилейный», одна строительная компания решила пристроить несколько высоток. В виду компактности строительства получался отдельный маленький городок.

         Для лучшей рекламы городка данная строительная компания решила присвоить ему самостоятельное название. С этой целью даже объявила конкурс, и за лучшее придуманное название обещала победителю 15 тысяч рублей. Поскольку данный городок являлся составной частью МКР «Юбилейный», то логично предположить, что новое название должно было быть ему созвучно. Что-нибудь вроде «Юность», «Южный». На худой конец «Юрмала».

         А что? Есть же в Краснодаре отель «Милан», гостиница «Москва», рестораны «Даллас» и «Пекин». Имеется даже ночной клуб «Техас». Чего бы тогда «Юрмале» не обрести прописку на Краснодарских просторах? Однако нет! Дальше чем «Новый город» фантазия не смогла продвинуться. И через тысячу лет от описываемых событий умнее, чем «Новый город» названия никто не придумал.

         В ПВЛ, кстати, «Новый Город» не один. Всплывает ещё разок весьма недалеко от Чернигова:

            «А в ту зиму повоевали половцы Стародуб весь, и я, идя с черниговцами  и со своими половцами, на Десне взяли в плен князей Асадука и Саука, а дружину их перебили. И на следующий день за Новым  Городом  разбили  сильное  войско Белкатгина, а семечей и пленников всех отняли».

         В Лаврентьевской летописи тоже ещё один Новый Город отмечен:

«В лѣт̑(о) ҂s ѱ м е [1237]… пр(о)р(о)къ гл(я)ще . преложю праздникъı ваша в плачь . и пѣсни ваша в ръıданьѥ . и взѧша град̑ до ѡбѣда . ѿ Золотъıх̑ воротъ . оу стаг̑(а) Сп(а)са внидоша по примету чересъ город̑ . а сюдѣ ѿ сѣвернъıӕ странъı ѿ Лъıбеди . ко Ѡрининъıм̑ воротом̑ и к Мѣдѧнъıм̑ . а сюдѣ ѿ Клѧзмъı . к Волжьскъıм̑ воротом̑ . и тако вскорѣ взѧша Новъıи град̑».

Тоже, надо понимать, не с проста. Так что для сверкающего свежеобтёсанными брёвнами поселения название «Новый город» пришлось в самую пору. Непосредственно «Новгородом Великим» оно стало гораздо позднее, и уже совершенно по другим причинам.

         На момент прибытия в Новгород на Волхве первых византийцев, согласно данных археологии, он представлял собой «совокупность отдельно стоящих хуторов». Хуторов! Другими словами подобное образование даже не могло рассчитывать на высокое звание «населённого пункта». Обозвав его «деревней» мы неоправданно шиканули. Несколько затерявшихся в глуши крестьянских домов, ничем не связанных между собой.

         Однако у историков, в отличие от археологов совершенно другое представление о состоянии Новгорода на Волхве. Они, наплевав на все археологические данные, объясняют, что уже за сто лет до «крещения» он являлся огромным портовым городом, соединяющим Европу с Азией.

А.Н. Сахаров. «История России», 2005 г. стр. 130. «Новгород к концу  девятого века становится соперником Киева. Киевские князья смотрели на Новгород как на свой северный форпост.

Новгород с самого начала вырос не столько как резиденция варяжских князей, но в первую очередь как торговый и ремесленный центр. Он располагался на знаменитом пути «из варяг в греки». Отсюда шли пути в Южную Прибалтику, в немецкие земли, в Швецию и Норвегию. Через озеро Ильмень и реку Мету пролегал путь на Волгу, а оттуда в Волжскую Булгарию, Хазарию, страны Востока. По Днепровскому пути новгородские купцы доходили до Западного Причерноморья, Балкан, Византии.

         Новгородцам было чем торговать. Они вывозили прежде всего пушнину, которую добывали в северных лесах, ремесленники поставляли на внутренний и зарубежный рынки свои изделия. Славился Новгород своими мастерами кузнечного и гончарного дела, золотых и серебряных дел, оружейниками, плотниками, кожевенниками. Улицы и «концы» города зачастую носили названия ремесленных профессий: Плотницкий конец, улицы Кузнечная, Гончарная, Щитная…

         Богатые торговцы имели не только речные и морские суда, но и склады, амбары. Они строили богатые каменные дома, церкви. В Новгород приходило немало иноземных купцов. Здесь располагались «Немецкий» и «Готский» дворы, что указывало на тесные торговые связи с немецкими землями. В торговлю включались не только купцы, ремесленники, отдававшие свою продукцию скупщикам, но и бояре, представители церкви, в том числе новгородский владыка – архиепископ...

         По берегам Волхова стояли многочисленные пристани. У причалов теснились речные и морские суда. Они стояли так тесно, что в случае пожаров огонь порой по судам переходил с одного берега на другой».

         Великий Новгород, стоящий на пересечении караванных путей (в основном речных), действительно был основан Рюриком в конце девятого века. И действительно там было много пристаней и причалов. Но улиц Кузнечной, Гончарной и Щитной там не было. Потому что настоящий «господин Великий Новгород» стоял на реке Волге, а не на Волхове. Историки перемешали истории двух совершенно разных городов. Таким образом, стоящая вдалеке от транспортных коммуникаций «совокупность отдельно стоящих хуторов» превратилась в межконтинентальный порт мирового значения. Причём за сто лет до своего появления. Хорошо не в космодром. Историю Новгорода на Волге мы более подробно рассмотрели в книге «Демонтаж», поэтому сейчас останавливаться на ней не будем.

Судьба Северной Руси резко переменила своё направление с появлением волховского Новгорода.  Именно он имеет отношение к обсуждаемым событиям. Именно он является ключиком к потайной дверке, за которой притаилась история христианизации Северной Руси.

         Прежде чем пытаться проникнуть в глубинную суть исторических событий, нам необходимо хорошенько вспомнить основные виды деятельности Византийской империи данного периода. Если это сделать, то многие вещи станут простыми и ясными. В противном случае они останутся необъяснимы. Историки, например, до сих пор гадают, откуда в Новгороде на Волхве могли появиться залежи скорлупы грецких орехов? Ведь её в раскопанных новгородских дворах оказалось больше, чем нефти в «Роснефти».

         Во-первых, необходимо вспомнить, кто же руководил всей греческой или, как сегодня выражаются православной церковью (в мировом масштабе)? Вроде понятно, мелкие епископства самой Византии, а так же Грузии Армении, Абхазии, Болгарии и Руси (с 988 года), подчинялись епископам (архиепископам), те византийскому патриарху. Вроде бы всё? Но византийская церковь в отличие от СССР не была отделена от государства. Она не только не была отделена от государства, она не только подчинялась государству, но вдобавок являлась одной из руководящих частей самого государства. Это важно понять. Епископства Грузии Армении, Абхазии, Болгарии и Руси ЯВЛЯЛИСЬ  ЧАСТЬЮ  ВИЗАНТИИ!

         Церковь, конечно, пыталась обзавестись некоторой долей независимости, особенно этим прославился строптивый патриарх Полиевкт, но конечные результаты в этом вопросе были менее чем скромные. У тех же историков можно встретить следующие описания:

         «Внешняя простота Василия II и его победоносная завоевательная политика способствовали популярности императора среди населения столицы. Высшее духовенство было всецело подчинено воле Василия. О претензиях, выдвигавшихся некогда Полиевктом, теперь не было и речи. Император самовольно смещал и назначал патриархов. В 90-х годах император на четыре года оставил византийскую церковь без патриарха».

         Так что где бы ни находилось византийское епископство, оно всецело подчинялось воле василевса – императора, и проводило в жизнь его политику. А политика императора, особенно Василия II, была недвусмысленная. Как выразились сами историки, она была «победоносная и завоевательная». Например, болгарскую церковь после завоевания, Василий организовал следующим образом:

«Впервые со времен Юстиниана I византийское господство снова распространилось на весь Балканский полуостров. На территории бывшего Болгарского государства была введена система византийского управления. Формы и размеры налогов Василий оставил такими, какими они были при Самуиле. Все важнейшие посты в администрации и церкви были заняты греками. Болгарское патриаршество было уничтожено. Василий не подчинил церковь западных областей Болгарии константинопольскому патриарху — она была организована как автокефальная архиепископия, глава которой (архиепископ города Охрида) назначался самим императором. Болгарскому архиепископу были подчинены также несколько епископий с греческим населением. Болгарский архиепископ занял фактически третье место в церковной иерархии империи после патриархов Константинополя и Антиохии. Непосредственное подчинение императору огромного диоцеза давало Василию II возможность для более широких маневров в его церковной политике».

         Имущество епархии император так же не обходил своим вниманием. «После смерти епископа в епархию являлся чиновник, производил опись имущества и конфисковал все, что, по его мнению, превышало потребности епископа и клира».

         Второе, – многие историки почему-то не желают доподлинно разбираться, что из себя представлял византийский монастырь? Как-то общепринято считать, что монастырь, это место где живут отшельники, не желающие общаться с внешним миром. Любое явление названное монастырём дальше этих общепринятых понятий не раскладывается. Меж тем, византийский монастырь больше напоминал советский колхоз-миллионер, чем место уединения. И дела в этих «колхозах» шли весьма неплохо:

«Значительными земельными богатствами располагали в X— XII вв. монастыри. Если в IX в. преобладающим типом монастыря была расположенная в городе обитель, обладающая мастерскими, лавками, кораблями, мельницами, огородами, или затерянная в горах, на пустынном острове, в лесу группа келий, существующая на императорские солемнии и доброхотные даяния, то с X в. растут, а в XI—XII столетиях все шире распространяются монастыри — крупные землевладельцы. Основанный в конце XI в. на запустевшем острове Патмосе монастырь Иоанна Богослова постепенно приобрел владения на соседних островах Липсосе и Леросе, а к концу XII в. располагал даже имением на далеком Крите. Примерно в то же время возник основанный крупным феодалом Григорием Бакуриани Бачковский монастырь, деревни которого находились в окрестностях Филиппополя, близ Серр, неподалеку от Фессалоники и в ряде других мест; домениальные земли Бачковского монастыря обрабатывало 47 упряжек. В конце XI в. был основан монастырь Богородицы Милостивой в Македонии, чьи владения еще более расширились в середине следующего столетия; обширные земли принадлежали и другому богородичному монастырю — Спасительницы мира, который находился близ Эноса; в его распоряжении было 15 сел, не считая проастиев, крепостей и другой недвижимости. Если в конце IX в. Афон был населен отшельниками, обитавшими в неустроенных кельях, если в X в. основным источником существования афонских монахов оставались императорские солемнии, то в XI—XII вв. афонские монастыри быстро приобретают деревни и стада скота, луга и рощи; к 1089 г. одна только лавра Афанасия обладала 4 тыс. гектаров земли; по всей Южной Македонии были рассеяны владения афонских монастырей».

Или вот ещё такие данные:

«Монастырь Спасительницы мира продавал, например, оливковое масло на рынке города Эноса. Из письма Михаила Хониата мы узнаем, что в принадлежавшем ему имении на острове Эвбее было произведено свыше 40 медимнов ячменя и 11 медимнов пшеницы; часть урожая следовало на корабле перевезти к митрополиту, а остальное поступало в продажу».

            Поэтому, если кто-то считает, что прибыв на Волхов, византийцы стали строить монастыри с единственной целью выпрашивать милостыню у пробегающих мимо медведей, то мнение сие поспешно и легковесно. Византийский монастырь, это, прежде всего производственный кооператив. Причём не только сельхозпродукции и животноводства, но также предметов искусства и оружия. Возможно, осознав это, уже не будут казаться такими дикими следующие высказывания:

«Новгородские монахи являлись первопроходцами в суровых северных землях, а основанные ими монастыри были опорными пунктами  колонизации Севера».

         Или такие:

Янин В. Л. Очерки комплексного источниковедения: Средневековый Новгород. М., 1977. С. 136. «Рост богатства монастырей не только укреплял их иммунитет, но и приводил к усилению их воздействия на государственный аппарат. Имеются факты, позволяющие говорить о своего рода сращивании мирской администрации Новгорода с администрацией некоторых монастырей»

         Обсуждая неимоверное количество новгородских монастырей действующих по сию пору, учёные недоумевают, как могли отшельники искать уединения в столь шумном портовом городе? Мы уже отмечали, но повторимся – монастыри не были местом уединения (хотя и город не был портовым).

         Но может быть это у них там, в меркантильной Византии монастыри стяжательством занимались, а на Руси они того, только молились, а жили скромным подаянием? Нет, не подаянием. Любой учебник истории легко внесёт здесь ясность. Стоит его полистать, и обязательно наткнётесь на подобную фразу: «Когда в 15 веке Иван III стал перераспределять церковные земли в пользу великокняжеского престола, только у новгородского собора Св. Софии оказалось в собственности более 2500 сёл».

         Заметьте, речь идёт об одном единственном соборе. Это даже не монастырь. Так что с меркантильной Византией разницы не было никакой. Напротив, ещё неизвестно кто кого? Но это тоже ещё не все особенности материального обеспечения византийских отшельников. Со временем большинство из них утратило аппетит к общей монастырской похлёбке, и предпочитало харчеваться на собственные средства.

«Внутреннее расслоение в монашеской среде порождало стремление известной части высшей монастырской братии к выделению частной собственности монахов. Юстинианово право не знало свободы завещания монахов, но уже к концу IX в. монахи получили право распоряжаться своим имуществом и составлять завещания».

Или вот ещё о византийских пустынниках:

«Процесс укрепления феодальных элементов в церкви выразился, в частности, в обмирщении быта духовенства и монашества; несмотря на постоянные призывы к пустынножительству, многие монахи и священнослужители жили в роскоши и неге, занимались торговлей и ростовщичеством. Внутри самой церкви все более отчетливо вырисовывались социальные градации, свойственные феодальному обществу: если епископы и игумены вливались в класс феодалов, то младшие монахи и рядовые клирики по своему положению сближались с зависимым крестьянством».

Не здесь ли черпали вдохновение «северные» новгородские священники?

Гордиенко Э. А. Новгород в XVI веке и его духовная жизнь. СПб., 2001. С. 35. «новгородские священники и диаконы в большинстве своем составляли средний, весьма зажиточный слой населения».

В слове Максима Грека «Об иноческом жительстве» содержатся резкие обличения против монастырских чиновников, что они «всякими неправдами и лихоимством стараются скопить себе злато и серебро, морят крестьян своих тяжкими и непрестанными работами, отдают свои деньги в рост бедным и своим крестьянам и когда росты умножатся, истязуют этих бедняков, отнимают у них имущество, выгоняют их с семействами из их домов и даже из селениий».

Видать многое переняли новгородские монастыри от Византии? Почему-то именно архиепископ новгородский Феодосий, запомнился потомкам своим метким выражением: «Всяк сан со златом советуется».

         Третье, весьма понятно бывшему жителю Советского Союза, и, можно сказать, роднит его с коренным жителем Северной Руси десятого века – ни тот, ни другой не предполагали, что ЗЕМЛЯ  МОЖЕТ  ЯВЛЯТЬСЯ  ТОВАРОМ! Купли-продажи земли до приезда византийцев на Руси не было. Вдали от городов земля принадлежала общине, а вокруг больших населённых пунктов земля являлась бесплатным приложением, которые князь жаловал своим боярам. А там уже боярин распределял землю по своему усмотрению.

         Не желающие участвовать в подобном распределении просто уходили в ближайший лес, и расчищали себе поляну для засева (подсечное земледелие). Истощив почву полностью, семья перебиралась на новое место. Кстати, отслужившая своё поляна называлась «отхожее место». Сегодня данное словосочетание получило несколько иную смысловую форму.

         То, что за кусок земли нужно платить деньги, в уму обычного человека не укладывалось. Именно по этой причине, как увидим позже, рядовое население Северной Руси вскоре осталось совсем без земли.

         Нечто подобное с населением бывшего Советского Союза проделал Анатолий Борисович Чубайс. Не знаем точно, привозили ли с собой византийцы ваучеры, но земля Северной Руси волшебным образом вскоре оказалась в руках епархии и лояльной к ней олигархии, а свободные словене в одночасье превратились в крепостных, правда, пока ещё с правом свободного перехода от одного помещика к другому.

         В Новгороде новый порядок землепользования вошёл с первым же днём христианизации. Рассказы об особенностях подобного «землепользования» можно встретить даже у весьма набожных и «просветлённых» историков:

Тулупов. «Самыми влиятельными лицами в обществе являются манипуляторы финансовыми капиталами. Но в древности, до возникновения капитализма, почти во всех оседлых народах реальную ценность имела земля. Она была непреходящей материальной ценностью. По-настоящему богатым и влиятельным человеком считался только крупный землевладелец. Поэтому контроль над землепользованием и оборотом земли являлся одной из важнейших функций государства. В Новгороде этот контроль осуществлял архиепископ. Земля была базовой ценностью средневековой государственности, и в Новгородской республике гарантом ее сохранности выступал владыка.

С течением времени церковные владения неуклонно росли. Этот процесс шел за счет того, что набожные новгородцы постоянно жертвовали Церкви свои земельные угодья. В будущем дело шло к тому, что почти весь новгородский земельный фонд мог постепенно перейти в собственность Церкви, а люди, населявшие эти земли, под прямое управление новгородского владыки. Такая перспектива была вполне реальной. Ведь в Новгороде никто никогда не посягал на церковную собственность, и ни о какой секуляризации со стороны государства, ввиду его теократичности, не могло быть и речи».

         Возможно, теперь легче будет разобраться в политическом устройстве Новгорода. Мы уже оговорились, что ведём речь о Новгороде, который распложен на реке Волхов.

         Для начала нам, естественно, необходимо вспомнить официальные положения о политическом устройстве Великого Новгорода, какие затвердила отечественная историческая наука. Думаем, официальнее и авторитетнее школьных учебников в данном вопросе, быть ничего не может. Они «утверждены» и «рекомендованы» Министерством образования и науки Российской Федерации.

         Е.В. Пчёлов. «Как и во всех остальных русских землях, главой новгородского государства был князь. Однако его власть не была наследной. Князей приглашало вече – главный орган государственной власти Новгорода».

         Как-то не чётко прописано: глава – князь, а главный орган – вече. Попробуй теперь разберись, «главный орган» к «главе» приделан или наоборот?

         Тут, думается, нас изрядно порадует А.С. Орлов с компанией (В.А. Георгиев, Н.Г. Георгиева, Т.А. Сивохина):

         «Главным должностным лицом в новгородском управлении был посадник. Обычно великий киевский князь «сажал» своего старшего сына наместником Новгорода».

         Вот где собака порылась! Не князь, оказывается, главным был, а посадник. Просто князь (сынок в смысле), всячески на должность посадника пробирался, и дальше соответственно за посадника канал. Как всё хитро придумано!

         Е.В. Пчёлов. «С прибывшим князем вече заключало договор, которым определялись княжеские права и обязанности. Князь не мог вмешиваться во внутренние дела городского управления и смещать должностных лиц. В нём видели прежде всего защитника государственной независимости Новгорода, он возглавлял войско, ядром которого была княжеская дружина. На имя князя поступала дань, которую получало Новгородское государство. Князь являлся высшим судебным арбитром».

         Данилов-Косулина тоже намекает: «Князь не имел права вмешиваться в дела городского управления. Ему и его боярам не разрешалось иметь владения в Новгородской земле, вести торговлю».

         Вмешиваться нельзя, владения иметь нельзя и даже торговать нельзя. Вообще ничего нельзя. Что же это за князь, которому ничего нельзя? Это уже и не князь вовсе. Это просто засранец какой-то. Почему тогда название княжество?

         Следующий интересный момент – главу государства назначали жители города Новгорода. Но жители города – это очень маленькая часть новгородской республики. Получается остальное население Новгородского «государства» к данному назначению не допускалось. Весьма интересная практика в истории Руси! Но почему-то забытая? А может и сегодня можно было бы воспользоваться опытом предшественников? Например, выборы президента РФ осуществляло бы население Западного округа города Краснодара. А что? Интересно. Мы, например, уже согласны.

         «Он (князь) возглавлял войско, ядром которого была княжеская дружина». Из этой фразы вытекает, что князь приходил на княжение со своей дружиной. Странно. Где же князь её брал, если придти уже должен был с ней?

         «На имя князя поступала дань, которую получало Новгородское государство». Дань в данном случае, ни что иное, как государственная казна. Как тогда понимать выражение «на имя князя»? Он её получал, но не тратил? Князь типа фальшивого директора получается? На его «имя» поступило, соответственно он и сидеть будет в случае растраты? Хотя кто же его посадит, если он сам «высший судебный арбитр»?

         Как-то не чётко у Пчёлова прописано. Не всё понятно. Но, может быть, другие учебники истории более подробно всё прояснят?

         Т.В. Черникова. «Удары колокола собирали новгородцев на вече. Вече решало вопросы войны и мира, налогов, выбора властей.

         Главной фигурой новгородской администрации был посадник».

         Данилов-Косулина. «Высшим должностным лицом был посадник».

         Ну, это мы уже разбирали, когда под личиной посадника ловко скрывался сынок Киевского князя. Хотя кроме Орловых он больше ни у кого не скрывался. В других учебниках посадник совсем отдельным от князя человеком был.

Данилов-Косулина. «Посадник наблюдал за деятельностью князя».

Значит, Новгород подчинялся Киевскому князю, и первым человеком в Новгороде был сынок Киевского князя, однако, вместе с тем в Новгороде имелся некий мистер zero, он же посадник, который на этого «сынка» плевал с софийской колокольни?! И был, по всему видно, этот посадник крутейшим местным папой!

         Т.В. Черникова. «Атрибуты власти посадника – вечевая трибуна и посох служили гербом Новгорода, стояли на новгородских печатях. Посадник управлял Новгородом, вёл внешнюю политику, созывал вече, распоряжался казной. Помощником князя являлся тысяцкий. Когда-то тысяцкий возглавлял ополчение. Теперь он ещё вёл повседневный суд и смотрел за сбором налогов».

         Стало быть, это не князь, а посадник заведовал казной? Главнее тогда посадник князя! Понятно главнее, раз и казна у него, и на всех печатях посох. Но вот, подиж ты, у Пчёлова находим:

         «Помимо церковных дел, архиепископ скреплял своей печатью международные договоры, ведал городской казной».

         Стоп! Какой архиепископ? При чём тут казна и архиепископ? Это Пчёлов явно куда-то не туда загнул. Это уже больше путешествие по «стране невыученных уроков» напоминает. Хотя нет. Вот и Орлов рассказывает: «Владыка распоряжался казной». И Данилов-Косулина пишет: «Он (владыка) хранил казну Новгорода». Какже получается? Сидят, значит, князь с посадником, казну делят:

         - Я казной распоряжаюсь!

         - Да ты кто такой вообще? Ты даже не местный!

         Тут дверь с шумом распахивается, входит старенький, сухенький архиепископ:

         - А ну бабки на стол! Опять казну крысите?! Ещё раз застукаю, грабки по локоть оторву!

         Разьве такое может быть? К всеобщему удивлению – может! Есть достаточно много доказательств, на основании которых Пчёлов-Данилов с Орловыми делают заявление о заведовании архиепископом казной. Хотя ясности это не вносит. Наоборот, только сильнее запутывает дело.

         И международные переговоры опять же? Т.В. Черникова. «Часто архиепископ брал на себя обязанности новгородского посла». Данилов-Косулина: «епископ участвовал в руководстве внешней политикой». У Пчёлова ещё круче: «архиепископ скреплял своей печатью международные договоры». Чего это вдруг архиепископ скреплял? У него же на печати не было посоха и вечевой трибуны, а печать только его котируется? Отчего так? А вот по мнению Орловых епископ эти переговоры не только скреплял, но поновластно их контролировал и возглавлял.

         А.С. Орлов. «Владыка контролировал внешние сношения Великого Новгорода».

С князем тогда всё меньше понятного. Он вообще зачем? Он из себя, что представляет? В международном отношении в том числе? Приезжают, к примеру, заморские послы, заходят к князю, кланяются:

- Мы прибыли от Его величества короля Германского (или там Французского)! Хотим подписать международный договор.

А князь им в ответ:

- Это не ко мне. Вы, граждане, дверью ошиблись. Я тут навроде болвана сижу. Не обращайте внимания.

Послы опешивают:

- Стало быть нам к посаднику, раз ты тут за болвана?

Князь:

- И-и-и! И не думайте! Он к этому тоже никаким боком. Да и печать у него не та. У него с посохом, хотя может и не с посохом. Вам к архиепископу надо. Третья дверь налево.

Получается князь настолько мелкая сошка, что даже совсем не сошка? Ничего не понятно: князь он князь или не князь? Вот находим у Черниковой про князя:

         «Был в Новгороде и князь. Его приглашали вместе с дружиной из какого-нибудь княжества. Князь играл роль главного воеводы. Князь не имел права вмешиваться во внутреннюю жизнь государства, присутствовать на вече, приобретать вотчины в Новгородской земле. Князь не мог даже жить в городе и обитал в специальной резиденции под Новгородом. Строптивым князьям горожане «указывали путь из Новгорода»».

         Данилов-Косулина того же мнения: «Если князь нарушал договор, вече прогоняло его – «указывало путь».

         Как видим согласно этих данных, князь не только не был главной фигурой в государстве, но даже и жить не имел права вместе с нормальными людьми. Князь был вроде сторожевой собаки, которую кормили, но в дом не пускали. Хотя и со сторожевой собакой для князя многовато чести. На кой чёрт вообще сдался князь, если тысяцкий ведал всеми войсками, и был главным военачальником Новгорода?

         Хотя относительно военной главности тоже запутки начинаются. Учебник Черниковой содержит и такие строки:

         «На средства архиепископа снаряжался особый полк, подчинявшийся архиепископу».

         Орлов Черниковой вторит: «Владыка имел свой полк».

         Данилов-Косулина туда же: «Епископ имел свой полк».

         Как видим, военачальников желающих покомандовать в Новгороде, не меньше, чем желающих командовать казной – князь, тысяцкий, епископ. Что за странная военная конфигурация?

         Читателю резонно будет поинтересоваться: «Почему в разбираемом вопросе ссылка идёт на не самых авторитетных историков? Мало ли, что эти тут наплели? Есть в науке истории более признанные авторитеты!» Согласны, авторитеты имеются. Но просто у «авторитетов» так размыто написано, что сослаться на них невозможно при всём желании. В учебниках есть хоть какая-то конкретность, в отличие от других научных работ. Хотя, если желаете, извольте:

         А.Н. Сахаров. «Причина особого положения Новгорода кроется во всём строе жизни древнего города.

         Большую силу в Новгороде со временем получили крупные бояре-землевладельцы… Интересы боярства, купечества, церкви сплетались здесь воедино; вот почему верхушка города, так называемая аристократия, опираясь на свои несметные богатства, играла большую роль в политической жизни Новгорода. И здесь она вела за собой ремесленников, прочий люд. Новгород выступал единым фронтом против постоянного политического давления со стороны Киева. Все новгородцы были заодно, защищая своё особое положение в русских землях, свой суверенитет. Но во внутренней жизни города такого единства не было…

         Напротив кремля располагался торг, где обычно проходило городское вече – сход всех политически активных новгородцев. На вече решались многие важные вопросы жизни города: выбирались городские власти, обсуждались кандидатуры приглашаемых князей, определялась военная политика Новгорода…

         Уже в течение 11 века, принимая от киевских князей наместников-сыновей, местная аристократия тем не менее стремилась «выкормить» своего князя, который бы прежде всего отстаивал интересы «господина Великого Новгорода».

         Из расплывчатых, водянистых фраз Сахарова и остальных, подобных ему «авторитетов», вообще невозможно сложить хоть какого-нибудь определённого мнения по поводу политического устройства Новгорода. У Сахарова Новгородом заправляет некая «аристократическая верхушка», представленная сплавом боярства, купечества и церкви. В учебнике 2010 года Сахаров так и называет Новгород – аристократическая республика. Механизм назначения князей, толи киевских наместников-сыновей, толи собственных «выкормышей» уяснить совершенно не удаётся. Единственное, в чём все сходятся – это в наличии «народного вече».

         Хотя само вече ещё более странное явление, чем всё описываемое до этого. Во-первых, на какую территорию распространяется власть этого вече? Вече – это главный орган для всего Новгородского государства или непосредственно только для самого города Новгорода. В этом отношении вече обладает полнейшей непроявленностью. Если вече только для города, то какой же орган осуществляет высшую государственную власть по всей аристократической республике? Если вече над всей республикой, то почему на нём только горожане присутствуют?

         Второе. В нашем сознании, как сознании порядочных обывателей, вече представляется, общим собранием всего населения, способного ходить. Матюхина Ю.А. в своём учебном пособии вполне подтверждает наши ожидания: «Вече – народное собрание у восточных славян». Ну и Сахаров опять очень похоже: «городское вече – сход всех политически активных новгородцев». Однако ряд других историков указывают нам на совершенную ошибочность такого понимания.

         Л.В. Жукова. «По поводу того, кто были участниками веча, существуют различные мнения. Так, В.Л. Янин полагает, что вече состояло из новгородских бояр и зажиточной верхушки купечества (фактически власть находилась в руках 300 «золотых поясов»). По мнению В.Б. Кобрина, участниками веча были владельцы усадеб (около 500 человек)».

         Не слишком ли историки шикуют? Если 300 человек можно называть «всенародным вече», тогда и «бабушку» запросто можно называть «дедушкой». И, собственно, зачем так много? Зачем целых 300 человек? Почему бы не назвать вечем сборищpе из десяти человек? А лучше из трёх?

         Стоят, например, на углу трое. Разливают палёную водку по стаканам. Подходит полицейский:

         - Почему в общественном месте распиваете?

         А они ему:

         - Цить, блин! Не видишь, высший орган заседает. Вали давай! А то сейчас посоветуемся и твоего министра к чёрту снимем!

         А.С. Орлов с компанией, очевидно желая угодить сразу всем, выдали такой перл: «Высшим органом республики было вече», причём далее подчёркивают, что именно городское вече. Однако вече у Орловых не само по себе: «Фактическими хозяевами на вече были 300 золотых поясов – крупнейшие бояре Новгорода». Вона, значит как? В хозяйстве это вече было у серьёзных людей. Вроде домашнего стада. Восточные славяне видать если на вече приходили, то сидели там молча с дебильными рожами и слушали, что им 300 поясов скажут.

         Ещё один момент, который историки отражают весьма скользко и слизисто.

         А.С. Орлов «Вече выбирало главу новгородской церкви – епископа».

         Л.В. Жукова. «На вече принимались все законы, заключались договоры как с другими русскими землями, так и с иностранными государствами, обсуждались вопросы войны и мира, кандидатуры князей, посадников, тысяцких, архиепископов и архимандритов; в распоряжении веча находились финансы и земельный фонд».

         Данилов-Кос улина. «Епископ (позже архиепископ), также избирался на вече… На вече также избирали новгородского архимандрита».

         Впечатление от подобных утверждений странностью отдаёт и беспокойством. Неужели на Руси уже тогда всё было через жопу? В Болгарии, Грузии, Армении и остальных церковных филиалах, епископов назначал лично император Византии, в данном случае Василий II. И только в Северной Руси правом назначать епископа пользуется некое подозрительное вече! А архимандрит – вообще монашеское звание. Какое отношение к нему могут иметь мирские люди, хотя и находящиеся в хозяйстве у трёхсот поясов?

         Вдобавок Жукова нашла ещё одного хозяина финансов. Им оказалось не князь, не посадник, не епископ, а вече. Ну и земельным фондом у Жуковой тоже вече распоряжалось. Немаловажный момент. Мы о нём ещё вспомним, поскольку у археологов Л.В. Янина и П.Г. Гайдукова встречаются такие высказывания:

«Б. Д. Греков сделал вывод о том, что в какой-то момент право контроля за движением необояренной земельной собственности в новгородских владениях, т.е. за фондом черных земель, было передано новгородскому архиепископу, коль скоро такие земли в писцовых книгах конца XV в. именуются находящимися "за владыкой". В развитие этого вывода в двухтомном Своде (Актовых печатей древней Руси) было показано, что в действительности владыке был предоставлен не только контроль за черными землями, но и право скрепления печатью всех земельных документов (купчих, раздельных, меновых, закладных и т. д.), в чьем бы владении эти земли ни находились».

Как видим, по Янину, ни князь, ни посадник, ни лапотное вече, ни даже 300 поясов к земельному фонду никакого отношения не имели, а исключительно высшее лицо духовного звания. И вывод этот предоставили археологи, а не кукушата, ожидающие очередных учёных степеней.

Данилов-Косулина отчего-то (возможно по недоразумению) решил примкнуть к Янину: «епископ ведал государственными землями».

Ну и набожного Тулупова нельзя забыть:«В будущем дело шло к тому, что почти весь новгородский земельный фонд мог постепенно перейти в собственность Церкви, а люди, населявшие эти земли, под прямое управление новгородского владыки».

Неплохо высказалась Жукова о судебной системе Новгорода:

«В Новгороде судебные функции имели и князь с посадником, и вече, и тысяцкий. Некоторые судебные дела рассматривались старостами и сотскими. Имелся отдельный суд архиепископа».

Весьма любопытно: князь, посадник, тысяцкий, старосты, архиепископ и т.д.  А был ли, по мнению Жуковой, хоть кто-нибудь, кто не обладал судебной властью? Похоже, таких лиц в Новгороде не проживало.

         Весьма значительной уликой в деле выяснения новгородской иерархии является печать Великого Новгорода, на которой изображён его герб. Если открыть любой учебник истории, то данный субъект сфрагистики непременно обнаружится. На гербе помещён некий трёхступенчатый помост, предназначенный очевидно для публичных выступлений и возлежащий вдоль него посох. Пояснения, сопутствующие изображению обычно гласят, что всё это является атрибутами власти посадника. Помост это вечевая трибуна, с которой посадник, надо понимать, весьма любил разглагольствовать, а посох это предмет по которому жители опознавали посадника в перерывах, когда он не находился на трибуне.

         При этом надо отметить – вечевая трибуна откровенно смахивает на митрополитскую кафедру, а посох полностью идентичен патриаршему.

         В плане обобщённого названия существующего политического образования историки также расходятся. Жукова называет – «феодальная республика», Черникова «Новгородский край», Данилов-Косулина  «Новгородская земля с республиканской формой правления», осмотрительный и осторожный Сахаров просто «Новгород», хотя в одном месте помянул «аристократическую республику». Иногда для обозначения данного «гособразования» используется словосочетание «Север Руси». Бесспорным победителем в обзывании политической системы Новгорода на наш взгляд является Е.В. Пчёлов:

         «Оставаясь княжеством, Новгородское государство, по сути, представляло собой боярскую республику с устоявшейся системой городского управления».

         То есть Новгород, это было княжество, хотя одновременно и государство, каким-то образом княжествовдобавок было республикой, но с системой городского управления. Напоминаем, что главной темой нашей книги является изучение влияния идиотизма на создание отечественной истории. Здесь можно рукоплескать!

         Научные определения политического строя Тулуповым не получили широкой поддержки в академической среде. Но мы всё равно хотим познакомить читателя с ними. Столь уникальные явления не имеют права бесславно кануть в безвестность.

«Новгород, подобно античным городам, представлял собой гражданскую общину. Вместе с тем, новгородцы, будучи православными, в своей совокупности образовывали и церковную общину. Поэтому новгородское общество вполне корректно можно назвать церковно-гражданской общиной.

Городская община Новгорода объединяла его жителей не только как граждан, но и как членов Церкви Христовой. Новгородцы были связаны между собой узами единого гражданства, племени и, главное, общей веры. Все они были братьями во Христе. И для них это духовное единение было самым значимым. Христианское единство новгородской гражданской общины служило фундаментом мира и благополучия Новгорода как государства».

         Дружно историки отмечают особое положение Новгорода, относительно других городов и княжеств Руси.

         Т.В. Черникова. «Новгород имел вольности и тяготел к самостоятельности».

         А.Н. Сахаров. «Особый хозяйственный, политический, социальный и культурный облик города, а также городов Новгородской земли, привёл к тому, что и после воссоединения Севера и Юга страны Новгород постоянно боролся за свою «особность» от Киева…

         Но затем по мере ослабления власти киевских князей и развития политического сепаратизма Новгород стал проявлять всё больше независимости от Киева».

         Обычно тягу к самостоятельности связывают с какой-нибудь сильной личностью, способной (либо возомнившей, что способна) противостоять мощи государства (в данном случае Киевского), и от того не боящейся бросить ему вызов. Говоря о Новгороде, никакая сильная личность не вспоминается, а тяга к самостоятельности, тем не менее, не исчезает на протяжении столетий. В чём причина такой непохожести на остальные русские княжества? Может опять в непонятном политическом устройстве?

         Ознакомив читателя с мнением «выдающихся» историков, пожалуй, можно пристапать к выводам. Подводя среднеарифметический итог под доводами историков,  политическое устройство Новгорода в официальной версии выглядит так:

1. Политический строй – или княжество, или боярская республика, или аристократическая республика, или государство, или город, или церковно-гражданская община;
2. Верховный орган управления – или князь, или посадник, или аристократическая верхушка включающая в себя бояр, купцов и церковь, или вече. Что касается вече, то неизвестно городское оно или «республиканское». Неизвестен количественный состав: все жители города, либо политически активные новгородцы, либо 300 «золотых поясов», либо 500 владельцев усадеб;
3. Орган собирающий налоги – или посадник, или тысяцкий, или «на имя князя». Что сие выражение означает объяснения отсутствуют;
4. Распорядитель финансов (казны) – или князь, или тысяцкий, или вече, или епископ (впоследствии архиепископ), или посадник, который, очевидно, вначале один распоряжался казной, когда посадников стало пятеро – соответственно, впятером, когда количество посадников увеличилось до тридцати шести, то втридцатишестиром;
5. Орган, обладающий правом ведения международных переговоров – или епископ, или посадник, или вече. Но печать признавалась только епископа;
6. Судебный орган – князь, посадник, тысяцкий, сотники, старосты, вече, епископ;
7. Военное командование – князь, тысяцкий, епископ.
8. Контроль за землепользованием осуществляли или вече, или архиепископ.
9. Герб – или вечевая трибуна с посадническим посохом, или митрополитская кафедра с патриаршим посохом.

Какой ответ должен дать студент или ученик на экзамене, чтобы получить по данному вопросу пятёрку? Надеемся – если он вывалит весь этот бред, то данную кашу в его голове профессора непременно оценят на «отлично». Если же вдруг студент удивлённо начнёт вопрошать: «Это чё за хренотень? Надеюсь это не на полном серьёзе? Трезвые люди вроде такого нести не должны?», ему тут же влепят двойку. Да ещё на педсовет вызовут, как человека неспособного усвоить основы науки истории.

Но, как бы то ни было, а характерные отличия в системе государственного управления Новгорода имелись. Новгородское политическое устройство совершенно не было похоже на устройство остальных княжеств Руси. И вполне заметно, что такие элементы управления, как «соцкие» (тиуны), «старосты», «владычные наместники» впервые появились на Руси одновременно с возникновением христианских монастырей. Также вполне очевидно, что «элементы» это не русские.

Однако академики против, и усиленно вдалбливают в студенческие головы, что и монастыри и владычные наместники – атрибуты исконно русские. Даже пытаются общими фразами оправдать такое своё упрямство. Однако ещё раз обращаем внимание на национальные особенности  происхождения Новгорода, а то, что предлагают академики давно протухло.

А.Н. Сахаров. «Причина особого положения Новгорода кроется во всём строе жизни древнего Новгорода. Новгород с самого начала вырос не столько как резиденция варяжских князей, но в первую очередь как торговый и ремесленный центр».

Короче, по Сахарову вот откуда ноги растут: Новгород – это портовый  город. Отсюда и особенности политического устройства.  А.Н. Сахаров, а вслед за ним вся официальная история утверждают: «По берегам Волхова стояли многочисленные пристани. У причалов теснились речные и морские суда. Они стояли так тесно, что в случае пожаров огонь порой по судам переходил с одного берега на другой».

Даже тяжело вообразить какое столплтворение кораблей, морских, заметьте, творилось в Новгороде. Надо понимать большая часть этих кораблей всё же была европейской. Новгород – это такие широченные ворота, которые соединяли Русь с Европой. Только тогда не понятно зачем  Пётр Первый так долго и упорно «рубил окно» в эту самую Европу? Зачем вообще это окно? Он что, не знал о наличии широченных ворот? Но как это могло быть? Объяснения здесь два: либо Пётр Первый был идиот, либо никаких Новгородских ворот в Европу не существовало?

Как же тогда со знаменитым путём «из варяг в греки» быть? Ведь именно по этому пути торговая Европа с торговой Азией сообщалась? Именно на этом пути возник Новгород. Стало быть, знаменитый путь для Новгорода родный папа, хотя скорее мама. Вот и ПВЛ сообщает:

«тут был путь  из  Варяг  в Греки и из Греков по Днепру, а в верховьях Днепра – волок до  Ловоти,  а  по Ловоти можно войти в Ильмень, озеро великое;  из  этого  же  озера  вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево, и устье того  озера  впадает  в  море Варяжское».

Значит был этот путь. И Новгород на нём вполне заслуженно воздвигся.

Конечно, немного режет ухо волок между Ловатью и Днепром. Получается, от Ловати надо корабли посуху до Витебска (согласно исторических схем) тащить, чтобы оттуда к Днепру завернуть? Но ведь до Витебска из Варяжского (Балтийского) моря запросто по Двине можно доплыть. Всё ли тут в порядке? Слишком нелогично. Прямо хочется крикнуть:

- Ребята, а может того? Может в Витебск по Двине поплывём? Задницы на лавки поскладываем и не спеша, под парусом, на вёслах, на худой конец по бурлацки вдоль берега? Всё ж по воде полегче будет? По суше совсем невмоготу?

         Но тут же слышим возмущённый ответ:

         - Ни в коем случае! Где это вы видели, чтобы идиоты корабли по воде волочили?! Только по суше! Никаких компромиссов! Вы нам эти штучки-дрючки с водой прекращайте!

         В общем-то возразить нечего, они правы. Действительно идиоты по воде под парусами не ходят. С другой стороны, раз вкрался идиотизм, значит, есть чем писателям-маринистам поживиться. Значит тут «копать» надо. Примета верная. Здесь историки тухлятинки припасли.

         Бросаются в глаза (в голову, под ноги) некоторые нюансы. Нюансы эти таковы, что заставляют историков, изображающих непоколебимую уверенность в существовании знаменитого торгового пути, по окончании своих рассказов стыдливо смущаться и мучиться приступами потливости.

         Прежде всего, конечно, историкам мешают пороги (в обоих смыслах). Начинаются они с двухкилометрового участка Невы (это если «из варяг» начинать двигаться) между впадением рек Тосны и Святки, называемым Ивановскими порогами включающими Ивановскую луду (отмель) и Большепорожскую луду. Встречное течение на этом участке никогда не бывает менее 7 узлов, что для речных судов практически означает «Stop». Но если здесь ещё можно с неимоверным натягом рассуждать о кораблевождении, то на реку Волхов натянуть кораблевождение уже не удаётся. Пчевские и Ладожские – это настоящие пороги (описаны Брокгаузом и Ефроном), которые уже не оставляют надежд на возможность прохождения их торговыми судами. Вот как описывает их преодоление  очевидец  Адам Олеарий:

         «В семи верстах от Ладоги (пять вёрст составляют одну немецкую милю) на этой реке пороги и ещё через семь вёрст другие, через которые очень опасно переезжать в лодках, так как там река стрелою мчится вниз с больших камней и между ними. Поэтому, когда мы прибыли к первым порогам, то вышли из лодок и пошли берегом, дожидаясь, пока наши лодки сотнею людей перетаскивались через пороги на канатах. Однако все прошли счастливо, за исключением последней… Когда эта лодка сильнее всего боролась с течением, вдруг разорвался канат, и она стрелой помчалась назад. Она, вероятно, достигла бы опять порогов, через которые её с трудом перетащили, и, без сомнения, разбилась бы тут, если бы по особому счастью, канат, значительный обрывок которого ещё остался на лодке, не закинулся случайно за большой выдававшийся из воды камень…»

Как видим, речь о плавании по Волхову на крупных ладьях идти не может. Собственно даже икона академической истории Н.М. Карамзин о таком не заикался:

         «Правительство обязывалось за установленную плату высылать к Ижоре, навстречу им (купцам) лодошников, ибо сии купцы, боясь порогов невских и волховских, обыкновенно перегружали товары в лёгкие лодки, внося в казну с каждого судна гривну кун, а с нагруженного хлебом полгривны». (История государства Российского. Том 3, глава 7.)

         Соглашаясь признать такие препятствия, как невские и волховские пороги существенным недостатком в деле гармоничного функционирования пути «из варяг в греки», историки полагают, что плавание по Ладожскому озеру от Невы до Волхова неприятностей содержать не могло. Однако и это не так.

         Вот, как характеризует «ладожскую» часть торгового путиПётр Сорокин, который в июле 2002 года ходил по Ладожскому озеру с научно-исследовательской экспедицией «Древности Ладоги». Причём путешествовали учёные на «Славии», копии древнерусской ладьи.

         «В мелководной южной части озера, за исключением устьев крупных рек, укрытий от штормов нет. Мелководные прибрежные воды, а также Каредежская коса, Стороженецкий и Волховский рифы, на много километров выдающиеся в озеро со стороны южного берега и перерезающие кратчайшие водные пути от истоков Невы к устьям Волхова, Сяси и Свири, делают плавание здесь чрезвычайно опасным. В этих условиях характерное для Ладоги быстрое изменение погоды, когда в течение нескольких часов может разыграться сильный шторм с короткими захлёстывающими волнами, приводило и приводит к гибели здесь многих судов».

         Пётр I дабы избежать опасностей подвоза к Петербургу товаров с Волхова по Ладожскому озеру построил обходной канал вдоль южного берега. А о самом плавании по Ладоге высказывался чрезвычайно негативно:

         «Какой великий убыток по вся годы чинится на Ладожском озере, что одним сим летом с тысячу судов пропало, а с начала строения сего места более 10 тысяч».

Строительство обходных каналов продолжалось и после Петра. Брокгауз и Ефрон:

«Вдоль южного берега оз. между реками Свирью и Невою прорыто 6 каналов (старые: имп. Петра I, ЕкатериныII, Александра I; новые: имп. Александра II, Марии Фёдоровны и Александра III), с целью избежать плавания по озеру речных судов… Грузы, отправляемые в Петербург из русских рек по Волхову, Сяси и Свири, главным образом, идут обходными каналами».

         В общем-то логика императоров понятна: корабли ходят по Ладоге, но не могут пройти по Волхову, лодки наоборот, по Волхову с трудом протискиваются, однако выходить в них на Ладогу – верная гибель. Конечно, строительство обходных каналов решало многие проблемы. Главным образом исключало необходимость привлекать большегрузные корабли. Однако во времена максимальной «деятельности» пути «из варяг в греки» Пётр I ещё не родился, и плавать приходилось в тех условиях, какие предоставила природа матушка.

Можно быть прилично тупым, и даже неприлично, всё равно нельзя не увидеть, что рассматриваемый отрезок водного пути от Невы до Новгорода есть лакомый кусок для спортсменов-экстрималов, но никак не залог надёжности и спокойствия для регулярных купеческих караванов Европы и Азии. Это мы говорим лишь о поездках на маленьких лодках! Ни один купец, имея даже полный набор справок об идиотизме, и группу инвалидности, не смог бы на настоящем морском корабле добраться через Неву и Волхов до Новгорода. Поэтому забить причалы морскими судами в Новгороде прибывающими с северной стороны явно возможности не было (хотя, как легко убедиться, с южной её существовало ещё меньше).

Путешествия Джека Воробья на «Летучем Голландце» по просторам Карибского моря имеют под собой гораздо больше исторической почвы, чем «приключения новгородского порта».

Весьма показательно, что порт «Новгород» не нашёл отражения и в новгородских берестяных грамотах. Нет в них ничего ни про ладьи, ни про моряков, ни про морские снасти. Даже про ладейные деньги ничего нет, хотя львиная доля новгородских берестяных грамот посвящена денежным расчётам. В берестяных грамотах других городов расположенных «у воды», хотя по количеству их зачастую меньше одного процента от новгородских, почему-то сразу натыкаемся на принадлежность этих городов к водяным перевозкам. Вот пару грамот в качестве примера:

Псков, грамота  № 7, 13-й век: «Поклон от Степана Вацюте. Сколько ты взял того сукна, (в этом) я полагаюсь на Бога и на тебя. Срочно погрузи его на ладью, при этом объяви своим сукном. А что касается того, сколько будет за это платы, то мы договоримся».

Звенигород Галицкий, грамота  № 2, 12-й век: «От Говеновой (вдовы) к Неженцу. Дай шестьдесят кун ладейных (т.е. за ладью). (Так) сказал Говен перед смертью, а поп записывал. Дай их Луке. Если же не дашь, то я возьму у князя отрока (пристава) и приеду – это тебе встанет в (куда) большую сумму».

В Новгороде, где грамот найдено уже более тысячи – ни одной подобной нет. А если бы дело с портом обстояло так, как уверяют нас академики, таких грамот должно набираться не менее пятисот.

Берестяные грамоты посылали друг другу обычные люди. Эти грамоты единственные «свидетели», которых невозможно упрекнуть в заказном характере и заподозрить в подтасовках. Они как раз истинное лицо истории без прикрас и политической подоплёки. Если уж нет в них ничего от морского порта, значит, никакого порта не было. Как бы ни изгалялись академики, но «заткнуть рот» берестяным грамотам они не в состоянии. Это как раз и есть «глас народа».

А ведь водяной путь «из варяг в греки» это та ниточка, на которую одета вся «норманнская» Русь, и Новгород олицетворение этого пути, его иллюстрация и рекламное лицо. Новгород, как объясняют академики, по причине этого пути и произошёл. По идее эта «норманнская» нитка должна быть страшно крепкая и прочная, однако крепче соплей в её составе ничего обнаружить не удаётся. Выходит не от пути этого Новгород на Волхве родился, а совершенно по другой причине.

Но это мы лишь до Новгорода добрались! Это только начало знаменитого пути. Мы от «варяг» почти не отъехали. К настоящим трудностям мы, по сути, не приступали.

Спустимся на юг по Ильменю и Ловати до Великих Лук. Вот где  мореплавателей ждут настоящие испытания! После Великих Лук Ловать не судоходна. Факт, в общем-то, известный, но всё равно подкрепим его Ефроном и Брокгаузом:

«в верхнем течении до города Великих Лук Ловать несудоходна, проходит через несколько озёр, глубина мала. Берега до оз. Меже отлоги, ниже вообще круты…»

Попасть из Великих Лук требуется в Витебск (согласно наиболее авторитетного мнения). 130 километров напрямую, между прочим. А с водой всё! Кончилась! Согласно ПВЛ дальше «волок».  Собственно от того – проходим ли данный участок, и зависит вопрос существования всего торгового маршрута.

Порядок движения на данном участке известного пути неизвестен! Согласитесь, что это само по себе уже странно. Понятно, утверждать, что морские корабли волочили посуху 150 км. (поскольку напрямую 130), как призывает ПВЛ, даже историки не рискнули. Начались интенсивные поиски приемлемого передвижения, используя попутные речки, ручьи и лужи. Таких «скитальческих» дорог от Великих Лук до Двины у историков набралось аж восемь штук.

Тут необходимо пояснить, почему так много. Дело в том, что исследователи данного участка маршрута делятся на две части. Одна, очень небольшая часть, пыталась выяснить возможность прохода на местности. Ходили своими ногами, трогали своими руками и глядели своими глазами. Подавляющая же часть историков, можно обозначить их как «креслозадые», дальше хлебобулошной в походы не ходила. Поэтому сидя дома перед глобусом в перерывах между пивом и бутербродом, они произвели множество географических открытий и обильно обогатили путь «из варяг в греки» новыми славными маршрутами. От того их и набралось восемь (надеемся это не предел).

Но и у тех которые своими ногами ходили тоже не всё гладко. Они ведь ходили там не для того, чтобы УЗНАТЬ: был такой маршрут или нет? А для того, чтобы ДОКАЗАТЬ, ЧТО ОН ТАМ БЫЛ! Как сами понимаете, конечный результат в науке сильно зависит от начального настроя. Тем не менее, как мы уже намекали, с доказательствами вышло довольно паршиво.

Первая исследовательская экспедиция под научным руководством академика Г.С. Лебедева, возглавляемая энтузиастом врачом-хирургом Ю.Б. Жвиташвили, летом 1987 года отправилась по знаменитому пути «из варяг в греки».

«Летом 1987 года ялы "Варяг" и "Русь", укомплектованные курсантами Высшего инженерно-морского училища со сменявшими друг друга байдарочными группами, присоединявшимися на отдельных участках, совершили под началом Жвиташвили и моим научным руководством за один летний сезон переход от Выборга до Одессы. 2720 км пути "Варяг" и "Русь" прошли на 80 процентов "своим ходом" под парусом и на вёслах.  Путь из варяг в греки проходим в континентальной части за 85 – 95 дней, и не более двух недель из них потребовало бы преодоление древних волоков».

Так сообщает нам сам Лебедев. Что на это сказать? Молодцы! Орлы! Соколы! Конечно ялы «Варяг» и «Русь» это не семитонные  суда викингов, но всё таки молодцы… пробрались таки стервецы! Сумели!

Доказал Лебедев – был такой путь! Раз мы прошли, значит, и норманны здесь регулярно ходили! Хотя, что ещё отъявленный норманист мог заявить? Было странно, если бы он вдруг сказал, что-нибудь другое.

Смутило сразу в словах Лебедева: 80 процентов «своим ходом». А как насчёт остальных 20 процентов, которых «не своим»? Лебедев об этом как-то совсем ничего, а хотелось бы поподробнее. Нам же интересно, как они ялики с курсантами инженерно-морского и байдарочными группами по сухому того? Вот ведь чего хотелось услышать?

На беду Лебедеву экспедицию сопровождал ещё один учёный, только не историк, а археолог А.М. Микляев. Не являющийся адептом тоталитарной секты «Скалигера-Шлёцера» Микляев поведал совершенно иную картину:

         «Насколько он (путь из варяг в греки) труден и недостоверен, можно судить по предпринятой группой ленинградских энтузиастов во главе с Г. С. Лебедевым попытке пройти его летом 1987 г. И хотя их ялы и шлюпки были легче и манёвреннее древнерусских и скандинавских лодей, а уровень воды в гидросистемах стоял почти на 5 метров выше, чем в IX-XI вв., большую часть маршрута они смогли преодолеть только с помощью тяжёлых армейских вездеходов, на которых везли свои суда от озера к озеру (личное сообщение A. M. Микляева)».

         Вона чё забыл нам сообщить г. Лебедев: не под силу оказалось молодым здоровым курсантам ялики посуху таскать! Загрустили пацаны без армейских вездеходов. Всего лишь шестисоткилограммовые ялы, заметьте! А как насчёт семитонных (и это не самых больших) скандинавских кораблей? Кстати, почему семитонных? Семь тонн – это вес пустого корабля, а здесь же торговый путь. Значит, товар ещё должен в корабле лежать. Хотя товар товаром, а и голод не тётка. Стало быть, вместе с товаром и припасы съестные в кораблик класть не забывали. Ну и оружие опять же… Хотя хватит. Тут на яликах надорвались. Какое уж там оружие?

         Очевидно, именно после этого археолог Микляев, с самого начала участвовавший в проекте «Нево», и занялся обоснованием собственной гипотезы: путешествие из варяг в греки совершалось не по воде, а по льду, зимой.

         Зато одну вещь, чрезвычайно важную для нашей темы Лебедев точно установил. За это ему отдельное спасибо!  Лебедев экспериментально доказал, что путь «из варяг в греки» в одну сторону невозможно пройти менее, чем за четыре месяца. А что это значит? Это значит, что обратно попасть в этом году уже и нечего думать. Скуёт тебя льдом неизвестно в каком месте. Тогда прощай товар, да собственно и жизнь.

         Обеспечивал знаменитый путь проход только в одну сторону в году. Это крайне важно! Теперь с уверенность можно заявить, что все купцы пользующиеся этим путём были идиоты! Любому, кто хоть раз семечками торговал ясно: прибыль, она от оборота зависит. А если раз в год и только туда… здесь в первый же год и прогоришь.

         Поэтому остальные купцы (которые не были идиотами) они из Балтийского моря по Двине к Днепру спускались. Чтобы домой успеть вернуться. Но они нам не интересны. Поплыли, вернулись. Дебет, кредет и всё такое… скучно. Про таких писать нечего и читать никто не станет.

         А наши – УХ! Корабли с товаром, да по глине! Да в распутицу! Жилы рвутся, кишки лезут, в штанах кочки! Зрители вокруг: давай, давай! На дебилов посмотреть, лучше развлечения и не нужно. Как на футболе побывал.

         Лебедев не последний экспериментатор, пытавшийся пройти популярным путём. В 1996 году шведская экспедиция на судне «Айфур» прошла его снова. Поскольку нам интересен отрезок после Великих Лук, то мы приведём впечатления людей встретивших данное судно на… шоссе Смоленск – Каспля. Вот как смоляне описывают встречу:

«Наша первая встреча с современными викингами произошла на шоссе недалеко от посёлка Каспля. Группа людей катила на деревянном лафете девятиметровое судно – дрокар (ладью) под названием "Айфур". Через каждые 20 минут путешественники делали остановку, чтобы передохнуть и смазать ось лафета. Тянули ладью цугом, взявшись попарно за перекладины, 12 человек. За день команда преодолевала 20 – 25 километров».

Что сказать? Находчивые ребята. Осталось только выяснить, зачем колёсным кораблям, ездящим по шоссе вообще нужны моря и реки? Встал пораньше, позавтракал, поставил корабль на колёса, выехал на трассу М-19 и гони. Не забывай паруса подправлять и поворотниками вовремя щёлкай. Вёсла вообще можно выкинуть. Какие к чёрту вёсла на трассе? Зачем теперь Ловать, Днепр, Нева и прочая дребедень? Надеемся наука история найдёт ответ на этот сложный вопрос?

         Однако усилия горячих шведских парней не пропали даром. Их колёсный дрокар вызвал неподдельную зависть русскоговорящих зрителей. И вот летом 2001 года в путь двинулась украинско-белорусско-российская экспедиция «Киевская Русь» на ладье «Княгиня Ольга». Ладья была сконструирована на Украине «с использованием древних технологий». Вес судна составлял более 5 тонн, длина – 11 метров, а ширина – 3 метра. Оно было рассчитано на 12 вёсельных мест и оснащено прямоугольным парусом. 12 июня судно вышло из Санкт-Петербурга.

         Приступая к ознакомлению с результатами этой экспедиции мы мучительно гадали: какой же нас здесь ожидает подвох? Пятитонную «Ольгу» армейские тягачи не осилят. Самодельную колёсную базу под такую громадину тоже не подведёшь. Как же она из Ловати в Днепр попала? Может кто-то подумал, что её на самом деле волокли по суше голыми руками? Нет, такая мысль нас не посещала.

         Результат на самом деле превзошёл все ожидания и показал насколько у нас всё-таки слабая фантазия. Умеют наши когда захотят! Газетная статья сообщила о продвижении экспедиции на интересующем нас участке следующее:

         «В этот же день экспедиция "Киевская Русь" покинула наш город и двинулась на Холм. Изначально остановка в Старой Руссе не планировалась, но по техническим причинам преодолеть весь путь из варяг в греки по воде, как в старину, невозможно. Поэтому от Холма до Смоленска ладья поедет по железной дороге и уже от истоков Днепра пойдёт через территорию Белоруссии в Киев».

         Это Вам не молохольные шведы со своим колёсным лафетом. Тут размах чувствуется! Силища! Железнодорожная платформа – серьёзно, делово! Глобально, можно сказать. Это Вам не у Проньки на именинах!

         Вот такая теория подкреплённая практикой с путешественниками-зазнайками выяснилась. Не смог никто даже на яликах преодолеть волок от Ловати до верховьев Днепра. Стало быть, не был знаменитый путь столь популярным и интенсивным, чтобы от него смог Новгород родиться. Не с чего этому пути было беременеть. Бесплодным путь на поверку оказался. Ни папа он Новгороду и ни мама. Новгород на этом пути «Подкидыш».

         Имеется ещё одна загадка, над которой бьются историки многие лета. Чего, собственно, такого нужного могли привозить «из варягов», чего в Греции не было? Ведь раз путь «из варяг в греки» интенсивно функционировал, то чего-то же по нему надо было везти? Загадка эта не разгадана по сей день. Не нашли учёные ничего такого, что могло потребоваться «из варягов» в Греции, где, каpк известно, всё есть. Ни в чём Греция не нуждалась. И вот теперь вопрос? На кой чёрт торговый путь «из варяг в греки» нужен, если возить по нему нечего? Вопрос этот пока открытый, и закрываться, судя по всему, не собирается.

Кстати Вы ничего такого не подумайте. Мы как раз в существовании знаменитого пути не сомневаемся. Мы в этом ярых норманистов поддерживаем. Не до конца, правда. Только «от грек» до Новгорода. Потому, как возник Новгород от того, что туда понаехало греков. И первые очертания Новгорода на Волхве, как города начали проявляться лишь в 980 году, после «продажи» Владимиром Северной Руси Византии. Поэтому необходимо оговориться, греки приехали на Волхов не в качестве гостей, а в качестве новых хозяев. Греки для Новгорода как раз и есть зачинатели и оплодотворители. А единственная ниточка, которая связывала их с Родиной – это путь от Новгорода до Константинополя. Поэтому был этот путь не торговый, а совсем иной, в плане функциональности. И вполне, используя лишь зимние сани, свою функциональность оправдывал. Но это уже отдельная тема. Мы ниже её коснёмся.

Приехав на реку Вохов, греки занялись строительством монастырей. Мы уже обсуждали их материально-бытовое назначение, но напоминаем, что византийские монастыри являлись своеобразным способом закрепления территории и одновременно остриём христианской экспансии.

Макарий (Булгаков), митр. М., 1995. Кн. 3: История Русской Церкви в период постепенного перехода ее к самостоятельности: 1240-1589.История Русской Церкви. Кн. 3. С. 144. «Во всех русских городах было множество храмов, но ни один город в России не мог равняться по количеству церквей с Великим Новгородом». По выражению знаменитого церковного историка митрополита Макария (Булгакова), Новгород «был переполнен монастырями». Тем не менее, боголюбивые новгородцы не прекращали строить всё новые и новые храмы и монашеские обители. Издалека Новгород был похож на огромный монастырь. Путешественник, глядя на город, невольно задавался вопросом: живут ли там, кроме монахов, мирские люди?» 

Историки, определив дату крещения Руси 988-м годом, недоумевают по поводу структуры церкви, которая при этом образовалась. И не только по поводу структуры. Первого митрополита, которого, по их мнению, Византия срочно прислала на Русь, уже тысячу лет ищут. Но пока безрезультатно.

А.Н. Сахаров. «Поразительно, что русские летописи, сообщив, пусть и противоречиво, о крещении Руси, кроме этой неясной фразы не обмолвились ни словом о том, какова же была организационная основа русской церкви, её взаимоотношения с греческой епархией, кто был первым русским митрополитом после крещения Руси. Всё, что мы имеем, - это глухую фразу об Анастасе как главном священнике Десятинной церкви».

Бьются бедненькие историки над вопросом: «Ну кто же был первым русским митрополитом в 988 году?» Кто, кто… А никто! Не было тогда никакого митрополита. Не положен был Руси митрополит. Да и Руси самой, в нынешнем понимании тогда не стало.

Русь сократилась до размеров Южной Руси, а бывшая Северная Русь превратилась в византийское епископство-государство. Другими словами на месте Руси образовалось два епископства. Абсолютно независимых друг от друга.

Правда в Южной Руси осталась должность «великого князя». Собственно, ради этой должности Владимир и поубивал своих братьев. А вот Северной Русью теперь правил только епископ, который подчинялся непосредственно византийскому патриарху (читай императору), и князь Владимир был ему глубоко до лампочки.

Новгородское епископство – обычное византийское епископство. Такое же как в Болгарии, Грузии, Армении и Абхазии. Никаких «истинно русских» особенностей здесь нет. Епископа (впоследствии архиепископа) назначал лично василевс, в нашем случае Василий II. Епископу принадлежала высшая власть в данном регионе. Он заведовал казной, содержал войско, вёл международные переговоры, назначал руководство городов и погостов, контролировал суд и порядок землепользования.

            Археологов поставил в замешательство обрывок текста берестяной новгородской грамоты № 594: «Приказо от М… ко Онсифору посаднику. Посли господине Микулу…». Поначалу они опешили от наглости. Кто же такой этот «М», что позволяет приказывать самому посаднику? Ведь посадник самый главный! Но потом выяснили, что приказ новгородскому посаднику поступил от архиепископа Моисея. Оказалось это дело вполне обычным. Посадник пешка по сравнению с архиепископом.

         На гербе Новгорода на самом деле изображена кафедра архиепископа, как высшего должностного лица Новгородского государства, и посох, соответственно, тоже архиепископский. Посох данной конфигурации имели право носить (кстати, как и сегодня) только высокопоставленные лица духовного звания. Попробовал бы мирской посадник взять такой посох в руки, ему бы быстро чего-нибудь оторвали.

         Вече собиралось из настоятелей и владельцев частных монастырей, руководителей церковных приходов и других хозяев святых ризниц, они же собственники усадеб, главные землевладельцы, купечество, аристократия и воинские начальники. Никакими лапотными «новгородцами» на вече не пахло. Лапотников, кстати греков среди них не было, уже вовсю приучали к крепостному ярму.

         Существовало два отдельных государства: Русское Киевское княжество и Византийское Новгородское епископство. Епископство-государство, где церковная власть стояла над светской. Так, что с «республикой», «княжеством» и прочим никто не угадал. Объединять церкви двух разных государств в единую митрополию, естественно никто не собирался.

Это уже потом Ярослав Мудрый, обуянный неисправимым сепаратизмом, принуждает Новгород признать Киев главным, и в 1051 году создаёт на территории объединённой Руси митрополию, а во главе митрополии ставит (страшно сказать) русского Илариона.

Однако вакханалия длилась недолго. По смерти Ярослава в 1054 году Русь попадает под мощнейший пресс византийской семьи Мономахов. Иларион в 1055 году, отстраняется от дел и ссылается в Тмутаракань. Митрополитом становится грек по имени Ефрем, хотя сама митрополия уже не упраздняется.

            Естественно, что для возведения церквей и храмов, их росписи, иконописания на Русь и в Новгород в частности завозилось огромное количество греков-специалистов. На Руси подобным специалистам самостоятельно просто неоткуда было взяться. Имена великих новгородских художников, дошедшие до нас, звучат следующим образом: Олесий Гречин, Исайя Гречин и Феофан Грек. Понятно, что фамилии Грек, Гречин произошли не от гречневой каши, а от национальности их обладателей. (Хотя и гречневая каша неспроста гречневая).

         Христианские священнослужители, особенно в первое время, тоже в полном составе были греками. Даже строительство первых деревянных мостовых в Новгороде осуществляли сами греки.

         Кстати, историки не отрицают, что строительством церквей и храмов занимались исключительно греческие специалисты, хотя данный период почему-то называется у них «небывалым подъёмом русской культуры».

         Например, Феликс Разумовский в передаче «Кто мы?» (телеканал Культура) объявляет апогеем русского зодчества строительство храма Св. Софии в Киеве в 1037 году. Правда потом сознаётся, что храм на самом деле возвели византийцы, но от своих слов про русское зодчество не отказывается. Дальше ведёт разговор о «небывалым подъёмом русской культуры». Казалось бы сейчас он должен засмеяться и сообщить, что это шутка.

         Действительно, приехали византийцы, построили византийский храм посвящённый византийской святой – Софии. Вроде бы каким боком он к русской культуре? Из него такой же русский, как китайский или гандурасский.

Нет. Апогей русской культуры для Разумовского византийский храм! С таким же успехом к достижениям русской культуры можно отнести и пирамиду Хеопса. Её тоже строили не русские. Почему тогда пирамида  имеет к «русской культуре» меньше отношения, чем византийский храм? В чём, собственно, разница?

Но Разумовский продолжает с умным лицом убеждать: «Да, да, ребята! Это самая, что ни на есть – русская культура!» Понятно, он и дальше пыжится про достижения русской культуры рассказывать, но при всей пыжности кроме греческих храмов и греческих икон выпыжить ничего не может. Потому как не осталось у русских ничего кроме греческих культовых предметов: ни культуры, ни искусства, ни науки и вообще ничего. Всё остальное (в первую очередь русское) угодило в жесточайшее табу. На семь веков превратилась Русь в тухлую, отсталую колонию. Лишь при Петре I появились первые проблески чего-то другого, не византийского, не лежащего под прессом «заповедного и благолепного». В литературе этот процесс получил название «обмирщение» (от слова «мирской» - светский). Хоть и с немецким акцентом, но только при Петре Россия тронулась вслед ушедшей на семь веков вперёд Европе.

Впрочем, о каких науках можно вести речь, если даже в Новгороде, где на стыке десятого – одиннадцатого веков практически всё население умело читать и писать к XVII веку исчезли просто грамотные люди.

 «Ныне в Софийском дому ризничего нет,— жалуется в половине XVII столетия митрополит новгородский Афроний соловецкому игумену Маркеллу,— а взять негде, во всех монастырях добрые старцы перевелись, а которые и есть, и те бражничают, а грамоте не умеют». Жданов, Раскол, стр. 227.

С остальной Россией понятно дела обстояли ещё хуже.

Иоанн Кобенцель: «Во всей Московии нет школ и других способов к изучению наук, кроме того, чему можно научиться в монастырях; поэтому из тысячи людей едва найдется один, умеющий читать». Митр. Макарий т. VII, стр. 116.

Дальше Разумовский начинает с упоением рассказывать как представители греческой церкви «пестовали и просвещали» русскую элиту. Впервые в жизни русская элита увидела умных людей живьём. Она ведь только недавно хвостами от деревьев отцепилась. Где же ей было ещё набраться ума? Не иначе только после «пестования» греческих священников она впервые начала членораздельно буквы произносить и выговаривать целые слова.

Однако вот чего не хочет замечать Разумовский: благодарность церкви от пестованной элиты какая-то странная. Например, монастыри, по выражению императора Петра I, были наполнены «тунеядцами», а монахи с его слов в «бесстрашии пьянствовали, проводили жизнь во всяком бесчинии, своеволии, ходили по кабакам» и вообще производили «многую вражду и мятеж».

Хотя, что ещё мог сказать царь, когда Ростовский епископ Георгий Дашков с отчаянием сообщает Петру, что в епархии «чернецы спились и заворовались». Или когда митрополит нижегородский и алатырский, смиренный Исайя, в 1709 году обращается к Петру со следующей просьбой: «Указал бы меня великий государь, меня богомольца своего взять в Москву…», поскольку по его мнению он намного более достоин  кафедры, того же «Сильвестра, прелюбодея духовного, и нового блядливого Арксакия, что был Троицы Сергиева монастыря архимандрит».

Да и с апогеем русской культуры видно не всё ладилось? Довольно странно, когда Указом от 1724 года Пётр требует в светочах искусства – монастырях начать заниматься хоть чем-нибудь полезным: «Весьма монахам праздным быти да недопускают настоятели; избирая всегда дело некое. А добре бы в монастырях завести художества, например, дело столярное…»

Но может это Пётр I как-то не так оценил многотрудную деятельность сотрудников церкви по «пестованию и просвящению русской элиты»? Может до него представители элиты гораздо благозвучнее отзывались об этом «пестовании»?

Нет, оказывается не благозвучнее. Дмитрий Ростовский в таких выражениях отзывался о духовенстве: «Попы, по вчерашнем пьянствовании не протрезвившеся, не приготовившеся к слушанию, дерзают литургии читати, еще людям есть на соблазн, а самим таким иереям на погибель. Другие же злонравии священницы в церкви и в святом алтаре сквернословят и матерно бранящеся и творят дом божий вертепом разбойников».

Или вот очередной «пестованный» до Петра I царь Иван IV  в 1575 году так говорил, обращаясь на собрании к церковным иерархам: «Вы ведете жизнь самую дурную, утопаете в удовольствиях и наслаждениях, дозволяете себе ужаснейшие грехи, вымогательства, взяточничество и непомерные росты. Ваша жизнь изобилует кровавыми и вопиющими грехами: грабительством, содомским грехом (гомосексуализмом), вы хуже, гораздо хуже скотов».

Не правда ли, довольно странное отношение пестуемых к пестующим? Хотя вполне однозначное.

Может под «пестованием» Разумовский подразумевает ктиторство? Проще говоря, появление частных монастырей. Тогда некая логика может присутствовать. «Ктиторство» это такой кукан, на котором элита (прежде всего новгородская) волочилась за церковью на протяжении многих столетий. Но это тогда совсем другое дело. Дело денежное и прибыльное. Тут и без «пестования» всё понятно.

Историки, конечно, уверяют, что ктиторство исконно русское изобретение. Якобы русские «язычники» как раз это самое ктиторство и изобрели. Только верить им не надо.

Ктиторство было завезено из Византии, и являлось чрезвычайно эффективным средством намертво «пристегнуть» местную элиту к христианской ортодоксальной церкви. Академик В.Л. Янин в своих трудах даёт такие свидетельства о процветании ктиторства на территории Новгородского государства.

«В Новгородской республике существовали десятки монастырей, ктиторами которых были влиятельные и богатые боярские семейства. Они десятилетиями строили и содержали эти монастыри на собственные средства. Такие обители становилась их родовыми духовными гнездами. В стенах этих монастырей боярские семьи имели фамильные усыпальницы. Бояре, желавшие принять иноческий чин, постригались там в монашество.

Основывая ктиторские монастыри, боярские семьи на протяжении многих поколений оставались по существу не только вкладчиками своих обителей, но в известной степени и депозиторами собиравшихся в них земельных и других богатств, имея полное право рассчитывать в случае необходимости на обратную связь».

С веками, не глядя на потерю Новгородом самостоятельности, тяга элиты к ктиторской практике не иссякла. Напротив, элита полностью раскусила коммерческую подкладку ктиторства:

«Наблюдается процесс резкого увеличения числа новгородских монастырей, подавляющее большинство которых возникает на основе боярского ктиторства. К концу первой трети XV в. в самом Новгороде и его ближайших (на расстоянии до 30 км) окрестностях насчитывается 52 монастыря. По материалам начала XVII в. в дальних новгородских землях существовало около 170 монастырей. Все эти обители обрастали земельными владениями и дорогим имуществом, и боярский контроль за их богатствами приобретал несравнимое с предшествующим временем значение».

Однако надо заметить, византийская церковь на зависимых территориях, не только не ограничивала участие местной элиты в церковных делах, а наоборот вовлекала её туда всеми возможными способами. К примеру, на такую важную должность, как «владычный наместник», епископ (архиепископ) обычно подбирал представителя наиболее богатого и знатного рода. Другими словами «владычный наместник» не имел духовного звания.

Совсем через непродолжительное время от начала официального крещения, элита настолько переплелась с церковной иерархией, что возражать Тулупову с его «церковно-гражданской общиной» крайне сложно. Византии удалось настолько крепко спаять элиту с церковью, что даже Ивану Грозному не удалось полностью разрушить эту связь, после того как Новгород потерял самостоятельность.

На наш взгляд Новгородское епископство послужило матрицей, с которой в последующем была скопирована структура католических рыцарских орденов.  Данное сходство невозможно не заметить. Мы приведём сравнительный «штат» должностей Тевтонского ордена и «господина Великого Новгорода». Но ещё раз обращаем внимание: речь идёт о сходстве, а не об абсолютной идентичности. Естественно, что различия должны быть.

Архиепископ – Великий Магистр;

Вече – капитул;

Тысяцкий – маршал;

Владычный наместник – ландкомтур;

Посадник – ландмейстер;

Тиун – рыцарь;

Староста – комтур.

Церкви и монастыри там, и там числятся штатными организациями. Положение безземельного (чёрного) люда в обоих случаях одинаковое. Схожесть структуры Новгорода с религиозными орденами поразительная, а вот с русскими княжествами она отсутствует. Когда историки «натягивают» Новгород на «княжество» (мы об этом говорили выше) получается довольно резиново.

Является ли такой уж случайностью то, что интересы Константинополя и Рима на Севере сошлись в виде Новгорода и Тевтонского ордена, история противостояния которых насчитывает не одно десятилетие? Понятно, что это не случайность. В ответ на византийскую религиозно-военную структуру в Новгороде Рим выстроил свою религиозно-военную структуру в Прибалтике.

*

         Греки, перейдя на северорусский рацион питания, испытали некоторое неудобство, если не сказать шок. После солнечной Греции сесть на ржаную похлёбку довольно сложно. Византийская епархия как могла снабжала новгородских греков фасолью (греческим бобом), грецкими орехами, оливковым маслом и другими греческими продуктами питания. Но при тогдашнем состоянии путей сообщения и труднодоступном расположении  Новгорода, обеспечить греческие потребности полностью было невозможно.

         Становление «Нового города» проходило в тяжелейших условиях сурового климата и довольно «постной» почвы. По сей день данные территории числятся «зоной рискованного земледелия». Летописи сообщают о частых недородах и поголовном голоде, нередко преследующем молодое поселение:

«1127 год. «На осень уби мороз верше всю и озимице, и бы голод и церес зиму, ржи осминка по полугривне».

1128 год. «В сё же лето (летом в древней Руси назывался год) лютее бяше: осминка ржи по гривне бяше; и ядаху люди лист липов, кору березову, инии молиць (мякоть дерева) истълокше, мятуце с пелъми (мякиною) и с соломою; инии ушь, мох, конину…, а друзии разидошася по чюжим землям».

1137 год. «И стоя всё лето осминка великая по 7 резан».

1161 год. «Стоя всё лето ведромъ, и пригоре всё жито, и на осень уби всю ярь мороз… И купляхом кадку малую по 7 кун. О, велика скорбь бяше в людех и нужа».

1215 год. «…кадь ржи купляхуть по 10 гривен, а овса по 3 гривне, а репе воз по 2 гривне; ядаху люди сосновую кору и лист липов и мох».

1230 год. «Изби мраз… обилие по волости нашей, и оттоле горе уставися велико: почахом купити хлеб по 8 кун, а ржи кадь по 20 гривен, а во дворех по пол 30, а пшенице по 40 гривен, а пшена по 50, а овсе по 13 гривен. И разидеся град наш и волость наши, а полни быща чюжии гради и страны братье нашей и сестр, а останок почаша мерети. И кто не прослезиться о сём, видящее мертвеца по улицам лежаща, и младенця от пёс изедаемы».

         Данные сообщения относятся к 12-му веку. Ранее, надо понимать, дела обстояли ещё хуже.

Путевое сообщение Новгорода с Константинополем больше походило на армейскую полосу препятствий, чем на нормальную дорогу. Однако деваться было некуда. У Новгородского епископа регулярно образовывались залежи серебра и звериного меха. Перейдя в собственность церкви, эти богатства уже не принадлежали Руси. Это уже было имущество византийского василевса, которое срочно требовалось передать законному владельцу. От того и приходилось карячится от Новгорода до самого Днепра в любую погоду. По Днепру уже было легче.

Мы раньше касались споров относительно того санный это был путь или морской. Однако нам кажется, был он и санный, и пеший, и конный, и ползком. Что василевс будет дожидаться, когда у вас там погоды подходящие наступят? Встали, взяли, понесли. А к сроку чтобы было! На конях вы там или на корачках – выбирайте сами. Кто хочет думать, пусть работает головой. Кто не хочет, василевс враз ненужную голову отчикает.

         Основным назначением данного пути являлась доставка новгородских налогов в Константинополь. Вот как бы и все премудрости. А на обратном пути уже можно было захватить с собой пищи, без которой греки с непривычки мучились, т.е. фасоли, грецких орехов, оливкового масла и т.п.

         Так что данный путь на самом деле был не «торговый», а «налоговый». И назывался он не «из варяг в греки», а «из грек в греки». В задачи соседнего Киевского епископства входила охрана данного пути, и оказание всяческой помощи налоговым курьерам. Настоящий торговый путь «из варяг в греки» проходил по Западной Двине.

К такому делу как сбор налогов в Новгороде относились весьма серьёзно. Значительная часть текстов новгородских берестяных грамот посвящена сбору налогов. Выявлена целая переписка сборщиков налогов по карельской местности Григория и Димитра, которые предупреждают друг друга о возможных сложностях при сборе дани и даже иногда подменяют друг друга.

Грамота №278 принадлежит «карельскому даннику» Григорию:

«У Икагала у Кривца 3 кунице. У Иголаидовеи в Лаидиколе поло рубля и 2 кунице. У Леинуя в Лаидиколе 6 бело. У Филиппа у деяка 30 бело. У Захарии в Калиница поло сорока и 5 бело. У Сидуя у Авиници 4 куници. У Миките исто в Нои у Еванова 6 куници. У Муномела в Куроле у Игалина брата поло рубля и 2 кунице. У Лег…»

Хотя грамота не закончена, ясно, что это список повинностей. Названия населённых пунктов и имена преимущественно карельские. Таких грамот Григория выявлено несколько. Грамота № 130:

«У Вигаря 20 локото хери безо локоти. У Валита в Кюлолакши 14 локти хери. У Ваиваса у Ваякшина 12 локти водмолу и поло третиянацате локти хери. У Мелита в Куроле 4 локти хери». Здесь повинности карел исчислены в тканях: «херь» или «серь», а так же «водмол» - названия двух сортов набеленного домотканого сукна.

         Имелось в Новгороде и серебро в немалых количествах.

«Приехав из Заволоцея, носили серебро Клименц с племенем на заветре (на следующее утро) по Петрове дни. Носили Федорку Слепеткову с братею. А серебром ходил Грегорий Фларев, Двыд Попов, Матвей Кенище, Лука Онишков, Сафрон Мишкин»

Но не всё просто обстояло со сбором дани. В далёких северных землях Залесские князья тоже считали себя полноценными хозяевами. И развернули с новгородскими сборщиками дани нешуточную борьбу. Непростая ситуация разворачивается в грамоте № 724, 12-го века,  Михаилоархангельского раскопа:

«И заславъ Захарья въ вере уроклъ: не даите Саве ни одиного песця хотя на нихъ емати…»

         Оказывается, некий Захарья, прислав (какого-то человека), клятвенно заявил: «Не давайте Савве ни единого песца с них собрать. Самъ в томъ…»

         Упоминание песцов служит указанием на местонахождение Саввы. Песцы (иначе – полярные лисицы), будучи представителями фауны Арктики, обитают в полярных материковых тундрах. Савва находится далеко на Севере для получения дани с тамошних жителей. Речь в грамоте идёт об отказе местных «людей» выплатить обусловленный остаток дани, который местным старейшинам надлежало собрать «до осени». Поводом для отказа послужило распоряжение некого Захарьи (залесского представителя), запретившего давать Савве «хотя бы единого песца».

Песцы, сукно, серебро – было чем новгородскому епископу порадовать византийского василевса. Не от сырости же у Василия II завелось столько драгоценностей, что их складировали уже на голой земле, поскольку на полках места не хватало:

         «Все, чем владели ивиры и арабы, все сокровища кельтов, богатства скифской земли, а вернее – всех соседних стран – все это он собрал воедино и вложил в царскую казну. Туда же он отправил и там хранил деньги, взятые у тех, кто против него восставал и был разгромлен. Когда же в специально построенных хранилищах не хватило места, он велел вырыть подземные лабиринты, наподобие египетских склепов, и в них спрятал немалую долю собранного».

         В последующие годы функции властных органов Новгорода менялись в зависимости от обстоятельств. Поначалу князь, точнее сын Киевского князя, в Новгороде имел лишь представительские функции. Однако киевский князь прилагал всевозможные меры для усиления своего влияния в епископстве. Первым реальным шагом стало появление в Киеве епархии, и переподчинение Новгородского епископа Киеву вместо Константинополя. После падения Константинополя новгородская независимость оказалась под угрозой, а при Иване Грозном исчезла вовсе.

 

Южная Русь.

 

«Война необходима. Если даже половина государств

                                           будет уничтожена, то останется ещё половина. Зато

империализм будет полностью уничтожен, и во всём

                                 мире останется лишь социализм. А за полвека

                             население опять вырастет, даже больше, чем

                                    наполовину».

                                            Мао Цзе Дун на совещании коммунистических

                                 и рабочих партий в Москве в 1957 году.

 

         Ныне такое явление, как «Крещение Руси» уже теряет заявленную ранее единовременность, хотя официальная версия всё ещё продолжает утверждать об «одномоментности» данного события. Более внимательные исследователи уже склонны рассматривать крещение, как процесс длительный, сопряжённый с гигантскими трудностями. Поэтому обращаясь к ним, мы выявим больше рациональных зёрен, чем в ссылках «столбовых» академиков:

«С самого начала хотелось бы оговорить, что мы будем понимать под словосочетанием “Крещение Руси”. Это выражение как бы предполагает наличие в прошлом одноразового события: быстрого и повсеместного приобщения к христианству всего народа, целой страны — Древней Руси. Между тем такого события отечественная история не знает. Был продолжительный, растянувшийся на несколько столетий процесс введения христианства в качестве государственной религии централизованной Киевской державы. Официальное начало этому процессу, постепенно подготавливавшемуся всем предшествующим развитием древнерусского общества, положил князь Владимир, крестивший в 988 году только жителей своей столицы, а в последующие годы — и население ряда других городов Киевской Руси.

Нельзя называть приобщение к христианству одних лишь киевлян «крещением Руси», этим мы допускаем грубейшее нарушение элементарной логики, известное под названием подмены понятий. Один из начальных моментов длительного процесса христианизации Древней Руси непозволительно отождествлять со всем процессом, у многих складывается впечатление, что это одномоментное и вполне законченное событие, а 988 год считают временем утверждения христианства в древнерусском обществе. Крещение киевлян князем Владимиром – лишь начало акции князей Владимира и Ярослава по насаждению христианства в пределах централизованной Киевской Руси. Событие 988 года наша православная церковь считает официальным принятием христианства на Руси и недавно отметила тысячелетний юбилей по этому поводу. Однако нужно разделять два понятия: “Крещение киевлян” и “Крещение Руси” – первое событие прошло в один день, а второе – целая эпоха, которая растянулось на столетия».

Археологи в своих исследованиях процесса христианизации так же не узрели деревенской простоты по типу «хоп, и готово». Наоборот, археологи неукоснительно установили приверженность большой части населения к славянским традициям уже во времена, якобы завершившегося процесса официальной христианизации:

«Еще труднее для ХI-ХIII вв. в массе схожих кочевнических погребений определить христианское захоронение. С тех пор, как в Среднем Поднепровье прекратили сжигать покойников, отличить славянина от тюрка-кочевника стало возможным только по конструкции могильной ямы, по костям коня и положенным в могилу вещам, впрочем, не всегда. Крест как отличительная особенность христианских погребений встречается далеко не всегда даже в городских некрополях этого времени. Всё остальное — оружие, украшения, одежду и доспех, сосуды с заупокойной пищей, — славяне продолжали ставить и класть в могилу еще долгое время спустя после всеобщего крещения, поскольку рядом с христианством продолжало существовать язычество со своими святилищами, жрецами, жертвами и культом». Русанова И.П., Тимошук. Б.А. Языческие святилища древних славян. М., 1993.

Да и сам Нестор в отличие от современных идолов истории в ХII веке выражает крайнее неудовольствие скоростью овладевания народными массами христианского идеала:

            «словом только называемся христианами, а живем, как язычники.  Вот  разве не по-язычески мы живем, если во  встречу  верим?  Ведь  если  кто  встретит черноризца, то возвращается, так же поступает и встретив кабана или  свинью, - разве это не по-язычески?  Это  ведь  по  наущению  дьявола  держатся  эти приметы; другие же в чихание веруют, которое на самом деле бывает на здравие голове! Но дьявол обманывает и этими и иными способами,  всякими  хитростями отвращая нас от Бога, трубами и  скоморохами,  гуслями  и  русалиями.  Видим ведь, как места игрищ утоптаны, и людей множество на них, как  толкают  друг друга, устраивая зрелища, бесом задуманные, - а церкви пусты стоят; когда же

бывает время молитвы, молящихся мало оказывается в церкви». 

Уж если в 12-м веке церкви пусты стоят, то понятно, что в 10-м они были заполнены намного меньше.

            Вряд ли кто-то из современных людей уже безоглядно доверяет сказкам о «внезапном просветлении» целого народа под радостное пение на небе и на земле.Многие из современных историков вполне трезво начинают оценивать политическую подоплёку «Крещения Руси». Причём они уже ведут речь не о надуманной, типа сахаровской «это добавило престижу», а реальной политической подоплёке, чего раньше себе позволить никто не мог. Стесняясь в выражениях, сглаживая острые углы, тем не менее, уже в учёной среде ведутся разговоры о «крещении», как об одном из способов распространения политического влияния средневековых сверхдержав.

Данные учёные уже позволяют называть всевозможные «крещения» - «программой действий», благодаря выполнению которой Рим и Константинополь закрепили реальную власть над Европой и частью Азии:

«Эта «программа» исходила из средневекового воззрения на империю как на единое и притом вселенское христианское царство. Поэтому как в западной империи Карла Великого, так и в восточной Византийской, распространение христианства неразрывно связывалось с расширением пределов самой империи и подчинением ее власти, не церковной только, но и светской, императорской, всех «варваров», которые примут христианство и войдут в состав вселенской церкви. Водворение в варварских странах христианской религии и церковной иерархии подчиняло их культурному воздействию и политическому влиянию Византии. Её культурно-религиозное миссионерство было неразрывно связано с определенными политическими целями. Вся эта церковно-политическая деятельность империи по отношению к варварскому миру на Западе приняла завоевательный характер; так меч прокладывал путь кресту и обеспечивал ему успех, а империя, покоряя разрозненные силы варваров, организовывала их по-своему, втягивала их в свой политический строй и в свою культурную жизнь».

Официальные историки лишь иногда указывают на якобы имеющие место трудности в деле крещения Руси, не забывая помянуть крещение, как уже сосоявшийся факт. «В Ростове и Муроме сопротивление введению христианства, согласно традиционной церковной истории, продолжалось до XII века: два первых епископа, посланные в Ростов, были изгнаны, а третий — св. Леонтий — погиб от рук язычников в 1073. Ростовчане были крещены только лишь епископом Исаией († 15 мая 1090), восшедшим на кафедру в 1078 году».

Нестор тоже мимолётом вспоминает о имеющих место неурядицах связанных с крещением, но вскользь и по чуть-чуть:

            «В год 6532 (1024). В тот же год восстали волхвы  в Суздале; по дьявольскому наущению и  бесовскому  действию  избивали  старшую чадь».

Но в основном речь идёт о таких мелочах, которые никак не влияли на общую картину принятия русами христианства. Всё произошло легко, быстро, шумною толпою, глупо улыбаясь… Тот фальшивый, елейно-слащавый тон (жалкое подобие церковного), который используют академики никак не располагает к доверию. Не совсем понятно, что таким тоном академики прикрывают – толи неудобную правду, толи собственное неумение разглядеть эту правду.

Даже средневековые католические хронисты ведут себя намного честнее и откровеннее наших современных историков. Те же шведские летописцы прямо повествуют о судьбах захваченных язычников, отказавшихся креститься. Таких людей просто убивали:

ХРОНИКА ЭРИКА «ERIKSKRONIKAN»

        Думаю, так и случилось тогда:

 144 золото взяв, серебро и стада.

        много язычников прочь побежали.

        Свеев победа, враги задрожали.

        Тем, кто решился оружье сложить.

        истинной вере смиренно служить,

145 свеи вернули имущество, скот.

        Главное, что сохранили, — живот.

        Если язычник мечу не сдавался,

        тут же он с жизнью своей расставался.

        Крепость построить на поле брани,

150 жить в ней решили тогда христиане.

        Тавастаборг — ту крепость назвали.

        Горя язычники много узнали!

        Всё христианами там заселялось.

        Верю, что так и доныне осталось.

155 Эту страну, что Эрик крестил.

        думаю я, русский князь упустил.

         Да жестоко, да бесчеловечно, НО – ПРАВДА! Никаких сладких слюней и добреньких шушуканий! Таким хронистам веришь. Хотя им тоже приходилось выпячивать подвиги своих ярлов и конунгов, приукрашивать их личные качества. Но в остальном, как видим, они придерживались исторической правды.

         От наших же, когда их читаешь, не покидает ощущение недосказанности, замыливания, очковтирательства и откровенного вранья. Вот пафосный отрывок о Владимире-градостроителе. Ну так любил строить, так о жилье для народа заботился:

            «И сказал Владимир: "Нехорошо,  что  мало городов около Киева". И стал ставить города по  Десне,  и  по  Остру,  и  по Трубежу, и по Суле, и по Стугне. И стал набирать мужей лучших от  славян,  и от кривичей, и от чуди, и от вятичей, и ими населил  города».

         Ведь понятно, что речь идёт о самой настоящей депортации, как способе устранения очагов сопротивления христианизации. Разрывают семьи, родственные связи. По сути, идёт уничтожение племенных отношений, бытовавших в то время на Руси. Но нам это подаётся под приятным соусом «Великих Лужковских реформ». Дополнительной функцией депортации являлось обезземеливание населения, весьма полезное для византийского духовенства, оформившегося позднее в крепостничество.

         Надо отметить, что византийский обух ударил абсолютно по всем сторонам жизни Руси. Произошла замена даже имён собственных. Славянские имена, как правило, были двусложные: Святополк, Святослав, Владимир, Любомир и т.п. Поначалу византийские имена, дававшиеся при крещении, являлись вторыми именами, Владимир, как помним, в крещении стал Василием, но постепенно они полностью вытеснили славянские.

         Не обошлось без того, что труднопроизносимые греческие имена в русской интерпретации обрели новое звучание. Греческое царственное имя «Константин» превратилось в «Коснятин». Причём оно не только так произносилось, но и писалось.

Выдержка из новгородской берестяной грамоты № 531. Начало 13 века. Троицкий раскоп. «…Брате господине, попецалуи о моемо орудье Коснятину (господин брат позаботься о моём деле перед Константином)…»

Самым популярным именем стало Иоанн, что вполне закономерно. Настоящий Иоанн был настолько свят, что именно он осуществил крещение Самого Христа. Даже Коран с огромным уважением говорит об Иоанне Крестителе: «Когда он (Захария) стоял на молитве в молельне, ангелы воззвали к нему: «Аллах радует тебя вестью о Йахье (Иоанне), который подтвердит Слово от Аллаха…»» (Сура «Али Имран», 39 аят).

Вполне естественно, что имя Иоанн получило наибольшее распространение при крещении. Поэтому именно «Иоаннами» славяне не желающие сами креститься прозвали людей, добровольно перешедших в христианство. Поговорка того времени связанная  с именем Иоанн звучала так: «Иоанны Рода забывшие». «Род» - Верховный Бог славян.

Ныне начальный смысл поговорки утрачен, и её употребляют по-иному: «Иваны родства не помнящие». На примере поговорки хорошо видно – как царственный Константин стал Коснятином, так и пророк Иоанн превратился в Ивана. Подобное искажение труднопроизносимых имён процветает на Руси и сегодня. К примеру, одного из героев книг Артура Конан-Дойла доктора Уотсона русские величают не иначе как Ватсон.

Среди женских имён получило предпочтение имя матери Иисуса Христа – Мария. С тех пор и пошли по Руси «Иван да Марья». Хотя, конечно, имена эти не полностью византийские.

Византийские веяния затронули, в том числе и геральдику. В частности речь пойдёт об изображении «Георгия Победоносца», который сегодня «каждому москвичу и россиянину люб». На гербе Российской Федерации, города Москвы и других городов Георгий Победоносец изображён сидящим на коне и пронзающим копьём змея. Иногда по неграмотности змея обзывают драконом, но на самом деле он змей.

С данным изображением знакомы все, а вот историю самого Георгия знают почему-то единицы. Поэтому имеет смысл её напомнить.

«Во времена оны, в стороне палестинской, был город по названию Ласия (по другим источникам Гевал), и над ним царствовал царь, звавшийся Сельвий; он был грязный идолопоклонник, беззаконник и нечестивец, беспощадный и немилосердный к верующим во Христа. Но Господь воздал им по делам их. Вблизи того города была трясина со множеством воды. И в воде трясины этой поселился лютый змий, и каждодневно выходил он и пожирал жителей города. Часто царь со всем своим войском выступал против чудовища, но оно возмущало воду, и царь не мог даже приблизиться к этому месту.

Так как змий пожирал их, горожане были сильно удручены. И вот город собрался, и все закричали царю: “Царь, вот город наш благоденствует и процветает, а мы умираем злой смертью”. Царь говорит: “Начертайте имена всех граждан, и каждому да будет определен его черед. У меня есть единственная дочь, и я тоже отдам ее, когда придет мой срок, и да не отступим мы из города нашего”. Речь царя понравилась всем. И — день за днем — все по очереди стали отдавать своих детей на съедение змию, пока не пришел черед царя. Царь нарядил свою дочь в пурпур и виссон, украсил золотом и драгоценными камнями, и перлами и, обняв с любовью, целовал, слезно оплакивая как мертвую: “Иди, мое единственное и сладчайшее дитя, свет моих глаз! На кого мне, сладчайшее мое дитя, теперь глядеть, чтобы хоть немного утешиться? Когда я сыграю твою свадьбу? Когда увижу твой брачный покой, когда зажгу факелы, когда запою песнь, когда узрю плод чрева твоего? Увы, сладчайшее мое дитя, иди без времени к смерти — я расстаюсь с тобой”. А народу царь говорит: “Возьмите золото, серебро и царство мое, только пощадите дочь мою!”. И никто не согласился из-за указа, объявленного царем. Тогда царь в глубокой печали отослал дочь к той трясине. Весь город от мала до велика сбежался посмотреть на девушку.

Но человеколюбивый и милосердный Бог, не хотящий смерти грешника, но чтобы обратился от пути своего и жив был, пожелал явить знамение через преславного великомученика Георгия.

Во времена те жив был святой Георгий, который был тогда комитом (военачальником),  войско его было распущено, а сам он шел в Каппадокийскую ( Бейрутскую) землю, в свое отечество. По изволению Божию святой оказался в месте том и решил напоить своего коня. И видит, что сидит девушка, а слезы так и капают ей на колени, и, озираясь по сторонам, она жалуется. Святой сказал ей: “Женщина, кто ты и что это за люди вдали и почему они громко плачут?”. Девушка говорит: “Повесть эта очень длинна, и я не могу тебе ее поведать. Но беги, пока не настигла тебя ужасная гибель”. Святой говорит ей: “Женщина, скажи мне правду — ведь, клянусь Господом Богом, я умру с тобой и не оставлю тебя”. Тогда девушка, горько застенав, сказала: “Господин мой, наш город благоденствует и процветает, но в воде трясины поселился лютый змий. Каждодневно он выходит на землю и пожирает жителей города. Мой отец объявил указ и вот послал меня на съедение чудовищу. Теперь я сказала тебе все. Уходи скорее”. Выслушав это, святой говорит девушке: “Отныне не страшись и будь покойна”. И блаженный возвысил голос свой к Богу и сказал: “Боже, восседающий на херувимах и серафимах и зрящий бездны, Бог сущий и ведающий безумие сердца человеческого, явивший страшные знамения рабу своему Моисею, яви и на мне свою милость, дай через меня благое знамение и повергни лютое чудовище к ногам моим, да знают люди, что Ты повсюду со мною”. И с неба сошел глас, говорящий: “Твоя мольба дошла до ушей Господа — делай, что задумал”. И тотчас девушка закричала: “Увы, господин мой, уходи — приближается этот лютый змий”. Святой осенил себя крестным знамением и бросился навстречу чудовищу, сказав: “Господь Бог мой, погуби лютого змия, чтобы уверовали эти неверные”. Лишь только он сказал это, с Божией помощью и по молитве мученика змий упал к ногам святого Георгия. Святой говорит девушке: “Сними с себя пояс, а с коня моего поводья и дай сюда”. Девушка сняла и подала их святому. И по устроению Божию он связал змия и передал его девушке, говоря: “Поведем его в город”. Она взяла змия, и они пошли в город. Люди, увидев дивное чудо, испугались и в страхе перед змием хотели бежать, но святой Георгий крикнул: “Не бойтесь, стойте и зрите славу всевышнего и уверуйте в истинного Бога, Господа нашего Иисуса Христа, и я убью змия”. Царь и весь город закричали: “Веруем в Отца, Сына и Святого Духа, в единосущную и нераздельную Троицу”. Услышав эти слова, святой обнажил меч свой и убил змия, и вернул девушку царю».

С тех самых пор святой Георгий является символом России и главным защитником земли русской. Некому кроме палестинцев Россию защищать!

Тут, кстати, могут найтись грамотные люди, которые возразят: «Никакого Георгия Победоносца на гербе России нет!» И будут правы. Юридически такого Георгия на нашем гербе нет. Но памятуя известную историю с бывшим прокурором России, вполне резонно будет ответить: «Святого Георгия нет, но есть человек похожий на святого Георгия, сидящий на коне и протыкающий копьём змея». А уж насколько он «похожий», пусть каждый сам решает.

Ну и про двуглавого орла маленькая справочка. Когда он был символом Византии, то головы символизировали светскую и церковную власти под патронажем единого василевса. Византия почти шестьсот лет как сгинула, а мы всё по византийскому кнуту тоскуем.

         Описания деятельности Владимира в вопросах крещения, касаются только Южной Руси. Здесь этим пришлось заниматься ему лично. Успешному крещению способствовали византийские войска, которые не морщась выжигали славянские капища, убивали волхвов и рубили кумиров. Помогала сосредоточению власти в единых руках (Владимира) и сформированная ещё при Ольге «купеческая колонна».

         В принципе при Владимире на Руси не нашлось реальной силы способной возглавить борьбу против христианизации. Рассадив детей и знатных варягов по городам, Владимир формально закончил «крещение Руси». Города, отказавшиеся принять крещения, не позволяли себе открытых выступлений, и старались Киевского князя зря не нервировать. Христианизация была «построена в основном», как социализм в своё время. Положение оставалось неустойчивым, но никто не решался нарушить хрупкое равновесие.

         Так продолжалось до тех пор, пока Владимир был жив…

        

        

Византийский наследник

 

«Сынок утонул в ведре, потом дочь расшиблась

                                    насмерть, упав с веника. Мать не могла

                                           перенести этих двух потерь сразу – и через

                                       три недели родила третьего. Третий был

                                              странным существом. Он молчал… и только

                             на третьем году жизни заплакал».

Венедикт Ерофеев.

 

         По нашему мнению основополагающий вопрос отечественной истории того периода звучит так: «Куда девались жители Руси не желающие принимать христианство?» Только ответив на него, история войдёт в нормальное русло. Однако до сегодняшнего дня ни один историк не осмелился признать, что такой вопрос существует. Официально ТАКОГО  ВОПРОСА  НЕТ! И людей желавших остаться верными Родным Богам, ТОЖЕ  НЕ  БЫЛО!

         «Евангельский идеал был воспринят глубоко и чисто» (Сергей Бурда, телеканал «365 дней», 04.04.2011). ВСЁ!!! Бегом, «глубоко и чисто», и все до единого. Весьма показательно, что такие заявления поручают доносить до населения человеку с фамилией БУРДА.

         Откровенное коверкание мошенниками процесса крещения породило диких славян с небритыми задницами, святые болотные кочки, в дальнейшем идиотскую с точки зрения существования человеческих рас, национальность «татаро-монголы», ярлыки, инока Пересвета, мусульманина Мамая, перепись населения кочевниками, монгольское слово «хан» и прочую БУРДУ. Мы об этом поговорим позже.

         На самом деле, и исторический опыт тому порука, религиозные убеждения, это то, что вообще не поддаётся истреблению. Нестор, как мы уже вспоминали, в XII веке, т.е. через 150 лет после крещения, сетовал «церкви пусты стоят», а «места игрищ утоптаны». Подобное отношение к христианству в разной степени наблюдалось на Руси вплоть до начала XIX века. 

         «Хотя официально Русь считается православной с 988 года, борьба православия с язычеством продолжалась на протяжении всей истории средневековой церкви [до 17 в. переписывались церковные поучения против язычества, до 18 в. в церковных требниках стояли вопросы к исповедующимся – не ходил ли к волхвам, не исполнял ли их указаний; уже в 40-х гг. 18 в. архиерей Дмитрий Сеченов доносил о нападении на него русских язычников]».

         «Славянство никогда не умирало, несмотря на самые жестокие гонения. За всё время существования христианства на Руси церковью издавались различные “Поучения против язычества”, которые проводились в жизнь. Волхвов разрубали и распиливали пилами пополам, подвешивали за ребра на крюках и жгли на кострах. Церковь сурово расправлялась со своими противниками и требовала того же от светской власти. Hовгородского обрезанного архиерея Луку Жидяту, жившего в XI веке, летописец называет “звереядивым”. “Сей мучитель, - говорит летописец, - резал головы и бороды, выжигал глаза, урезал язык, иных распинал и подвергал мучениям”. Церковных противников иногда сжигали в раскаленных железных котлах, но всё тщетно».

         У нас нет возможности пробраться в самые охраняемые тайники архивов, поэтому мы не можем достоверно подтвердить или опровергнуть, приведённые здесь методы, через которые народ воспринимал «евангельский идеал глубоко и чисто», однако видно, что многие исследователи сомневаются в бескровном восприятии глубокого и чистого идеала. А вполне официальные фразы о крещении при помощи «меча и огня», настраивают лишь на мысли о геноциде.

         Как бы ни убедительно звучали утверждения о восприятии евангельского идеала, понятно, что людей  не воспринявших данный идеал после крещения осталось великое множество. Чтобы массово перевести сознание населения в новую веру нужно было, как минимум, всё это население, включая стариков и детей усадить за парты, и в течение хотя бы полугода озвучивать им основы нового верования. Лишь в этом случае можно вести речь о каком-то проценте восприятия нового идеала «глубоко и чисто». Понятно, что проведение подобного «мероприятия» невозможно даже сегодня.

         Для качественной, скоротечной массовой проповеди требовались сотни тысяч священников и миллионы учебных пособий, но этого в природе ещё не существовало. Тот же Нестор говорит о начале появления христианских книг на Руси лишь в 1037 году:

            «(1037) И  собрал  писцов  многих,  и переводили они  с  греческого  на  славянский  язык.  И  написали  они  книг множество,  ими  же  поучаются  верующие   люди   и   наслаждаются   учением божественным. Как если один землю вспашет, другой же засеет, а иные  жнут  и едят пищу неоскудевающую, - так и этот. Отец ведь его Владимир землю вспахал и размягчил, то есть крещением просветил. Этот же  засеял  книжными  словами сердца верующих людей, а мы пожинаем, учение принимая книжное».

         Подчёркиваем – в 1037 году только начался перевод греческих книг. Так что первые пятьдесят лет после крещения население проникалось «глубоко и чисто» довольствуясь лишь ломанной греческой речью. Думаем, эффективность данного способа проповеди обсуждать смысла не имеет. Проще говоря, возможности понять, в чём заключается евангельский идеал у населения Руси не было физически. Подчиняясь силе и воле князя, основная часть населения формально признала христианство, но вести речь о его восприятии «глубоко и чисто» могут только ангажированные специалисты.

Русичей, открыто выступивших против христианства просто убивали. Отечественные летописи, как мы уже говорили, хотя и косвенно,  признают это. Зарубежные хронисты  данный «элемент» процедуры крещения не скрывают.

         Большая часть населения, хотя формально и признала христианство, в глубине души осталась верна вере предков. Не минула сия чаша и семью  Владимира. Его сыновья, за исключением Бориса и Глеба, не восприняли новых идеалов «глубоко и чисто». Вдобавок «новый идеал» полностью коверкал традицию передачи власти принятой у славян, что для детей великого князя имело очень важное значение.

         До этого первым претендентом на княжеский стол всегда был старший сын князя, в данном случае Ярослав. После греческого крещения «главными» преемниками стали Борис и Глеб. Византийский император указал на них. Понятное дело, если они приходились Василию II родными племянниками. Владимир не осмеливался возражать Византии. Ярослава «кинули» самым откровенным образом. А ведь в раннем детстве ему говорили, что он является единственным законным наследником великокняжеского стола.

         Братская любовь, приписываемая Ярославу по отношению к своим плугреческим братьям, по крайней мере, не уместна. Скорее в данных отношениях можно предполагать откровенную ненависть. Так же не будем забывать, что родного дедушку Ярослава Рогволда, Владимир зарезал на глазах у его матери Рогнеды, за что Рогнеда впоследствии пыталась убить Владимира. При этом, как гласит легенда, маленький братик Ярослава Изяслав, тоже кидался на Владимира с мечом.

         Не без оснований историки Боханов А.Н. и Горинов М.М. посвящают Ярославу такие строки:

«Под стать ему (Святополку) был и Ярослав, обладавший железным характером отца и бешеной неукротимостью Рогнеды, потерявшей из-за Владимира и свою полоцкую родню, и честь. Не случайно дальнейшая ветвь полоцких князей — Изяслав Владимирович, Брячислав Изяславич, Всеслав Брячиславич — на целых сто лет стала противником Киева. «Рогволдовы внуки» (убитого Владимиром отца Рогнеды Рогволда) в течение долгого времени отливали Киеву свои родовые обиды, которые, конечно, были подкреплены и сепаратистскими тенденциями самой Полоцкой земли, державшейся, как и Новгород, несколько обособленно в составе Руси».

         С другим братом, Святополком Окаянным дела складывались ещё хуже. Приставка «Окаянный» очевидно должна свидетельствовать о страшной нехорошести Святополка. Однако прежде, чем обвинять его во всех грехах, давайте определимся с установочными данными.

         Во-первых, Святополк законный сын великого князя Киевского Ярополка, подло убитого Владимиром. Во-вторых, Борис и Глеб не родные братья Святополку, и даже не двоюродные. Наконец, Владимир – убийца родного отца Святополка, поэтому Святополк не только имел право, но и был обязан отомстить за смерть отца.

         Нестор не особо скрывает данные «родственные» отношения:

            «Владимир же стал жить с женою своего брата -  гречанкой,  и  была  она  беременна,  и родился от нее Святополк. От греховного же корня зол плод бывает: во-первых, была его мать монахиней, а во-вторых, Владимир жил с ней не в браке,  а  как прелюбодей. Потому-то и не любил Святополка отец его, что  был  он  от  двух отцов: от Ярополка и от Владимира».

         Слова не любил Святополка отец его вполне подтверждались действиями «отца». В своё время он довольно долго продержал в темнице Святополка вместе с его женой – дочерью будущего польского короля Болеслава Храброго.

К слову, религиозные убеждения братьев, принудительно крещёных в сознательном возрасте, не соответствовали идеалам «глубокой чистоты». На религиозность Ярослава Нестор намекает лёгкой, как бы случайной фразой:

«В год 6525 (1017). Ярослав пошел в Киев, и погорели церкви».

         Историки, естественно, пытаются не замечать её. Ну, подумаешь? Мало ли от чего церкви горят? Да нет! Не «подумаешь»! «Погорели» они от того, что Ярослав пошел в Киев, и никак по-другому. Недолюбливал Ярополк церкви. От того они и горели.

         О религиозных пристрастиях Святополка, читая лишь ПВЛ, догадаться невозможно, но более поздние повести и сказания, регулярно сравнивая его с Мамаем, наводят на мысль о его «поганстве»:

«…на поганого, на злочестивого Мамая, второго Святополка.

И помог Бог князю Дмитрию, и родичи его, святые мученики Борис и Глеб; и побежал окаянный Мамай перед лицом его. Треклятый Святополк на гибель побежал, а нечистивый Мамай безвестно погиб». (Слово о житии и о преставлении князя Дмитрия Ивановича, царя русского).

«Поганый» - не значит плохой. «Поганый» всегда переводилось, как «язычник». Поэтому у нас больше оснований считать Святополка «язычником», чем «глубоко и чисто евангельским».  Хотя, если учесть, что жена Святополка происходила родом из знатных католиков, можно предположить добрые отношения Святополка и католичества.

Однако, думаем, для рассматриваемых событий религиозные убеждения персонажей не играют такой уж первостепенной роли. Когда на кону великокняжеский стол – остальное обретает цену игральных карт.

         Прежде чем перейти к теме выяснения отношений между братьями, после смерти Владимира, важно прояснить отношения братьев с отцом и обстоятельства самой смерти отца. Уж слишком тут Нестор туману подпустил.

            «В год 6522 (1014). Когда Ярослав был в Новгороде, давал он по условию в Киев две тысячи гривен от года  до  года,  а  тысячу  раздавал  в  Новгороде дружине. И так давали все новгородские посадники, а Ярослав не давал этого в Киев отцу своему. И сказал Владимир: «Расчищайте пути и мостите мосты»,  ибо хотел идти войною на Ярослава, на сына своего, но разболелся.       В год 6523  (1015).  Когда  Владимир  собрался  идти  против  Ярослава, Ярослав, послав за море, привел варягов, так как боялся отца своего; но  Бог не дал дьяволу радости. Когда Владимир разболелся, был у него  в  это  время Борис. Между тем печенеги пошли походом на Русь, Владимир послал против  них Бориса, а сам сильно разболелся; в этой болезни и умер  июля  в  пятнадцатый день. Умер он на Берестове, и утаили смерть его, так  как  Святополк  был  в Киеве. Ночью же разобрали помост между двумя клетями, завернули его в  ковер и спустили веревками на землю;  затем,  возложив  его  на  сани,  отвезли  и поставили в церкви святой Богородицы, которую сам когда-то  построил».

         Думается, Нестор изложил события немного не в той последовательности, в которой они проистекали. Вероятнее всего первым делом Владимир передал власть Борису – племяннику василевса Василия II, а уже потом Ярослав отказался давать «гривны Киеву». И не просто отказался давать. Ярослав открыто объявил о неподчинении Киеву, поскольку там уже начал княжить Борис.

         Нестор, конечно, маскирует передачу власти Борису случайностью и некими печенегами. Хотя понятно, что Борис совсем не случайно подвернулся под руку -  был у него  в  это  время Борис . Ну и печенегов, естественно, на поверку тоже в наличии не оказалось.

Печенеги вообще на протяжении всей «братской эпопеи» несут несуразную, мультяшную миссию. В данном случае Владимир передаёт право на княжение Борису, при этом, соответственно, передаётся командование дружиной, но виртуальные печенеги придают данному действу совсем другую начинку. Как бы командование передаётся понарошку и не насовсем. Только на время «печенегов». Нежелание Ярослава подчиняться Борису Нестор также маскирует, но уже  «жадностью до казённых денег».

      Мультяшные печенеги также должны послужить объяснением причины того, что в момент смерти рядом с Владимиром оказывается лишь Святополк. Между тем печенеги пошли походом на Русь, Владимир послал против  них Бориса…  Борис уже  возвратился  с войском назад, не найдя печенегов». Других причин появления Святополка у смертного одра Владимира мы не находим. Но почему в столь важный момент в Берестове обретается лишь Святополк? Откуда он вообще взялся? Почему именно в момент смерти Владимира? И не связано ли его «появление» непосредственно со смертью Владимира?

         Утаили смерть его, так  как  Святополк  был  в Киеве. Кто от кого утаил? Ночью же разобрали помост между двумя клетями, завернули его в  ковер и спустили веревками на землю. Зачем помост? Зачем верёвки? Зачем ковёр? Затем,  возложив  его  на  сани,  отвезли  и поставили в церкви святой Богородицы. Зачем  поставили в церкви, если собирались утаить?

         Полнейшая нелепица на первый взгляд! Но мы-то с Вами знаем – где нелепица, там обычно скрыта коварная тайна. Присутствует она и здесь. Прежде всего, должно быть понятно, что если великий князь умирает своей смертью, во славе и при власти, то никаких ковров, верёвок и утаиваний быть не может. А при кончине великого князя обязательно присутствуют ближайшие родственники. Наличие одного единственного пасынка умирающего, к тому же откровенно враждебного ему, свидетельствует о несоответствии события смерти общепринятым канонам.

         По неизвестным причинам обстоятельства смерти Владимира совпадают (даже в мелочах) с обстоятельствами смерти другого князя – Андрея Боголюбского. Факт удивительный и подозрительный. С чего бы вдруг? Давайте по такому случаю вспомним обстоятельства смерти Боголюбского.

ЖИТИЕ СВЯТОГО БЛАГОВЕРНОГО КНЯЗЯ АНДРЕЯ  БОГОЛЮБСКОГО

«28 июня 1175 года, в пятницу, в обеденную пору, в селе Боголюбове, где обыкновенно жил Андрей, собрались они в доме Кучкова зятя Петра и порешили убить князя на другой день, 29-го ночью. В условленный час заговорщики вооружились и пошли к Андреевой спальне, но ужас напал на них, они бросились бежать из сеней; зашли в погреб, напились вина и, пьяные, пошли опять к сеням. Подошедши к дверям спальни, один из них начал звать князя: «Господин! Господин!», чтоб узнать тут ли Андрей. Тот, услышав голос, спросил: «Кто там?» Ему отвечали: «Прокопий». «Мальчик, - сказал тогда Андрей спавшему в его комнате слуге, - ведь это не Прокопий?» Между тем убийцы, услыхавши голос Андрея, начали стучать в двери и выломали их. Андрей вскочил, хотел схватить меч, который был всегда при нем (тот меч принадлежал прежде св. Борису), но меча не было. Ключник Анбал украл его днем из спальни. В то время, когда Андрей искал меч, двое убийц вскочили в спальню и бросились на него, но Андрей был силен и уже успел .одного повалить, как вбежали остальные и, не различив сперва впотьмах, ранили своего, который лежал на полу, потом бросились на Андрея; тот долго отбивался, несмотря на то, что со всех сторон секли его мечами, саблями, кололи копьями. «Нечестивцы, - кричал он им. – Зачем хотите сделать то же, что Горясер (убийца св. Глеба)? Какое я вам зло сделал? Если прольете кровь мою на земле, то Бог отметит вам за мой хлеб». Наконец Андрей упал под ударами; убийцы, думая, что дело кончено, взяли своего раненого и пошли вон из спальни, дрожа всем телом, но, как скоро они вышли, Андрей поднялся на ноги и пошел под сени, громко стеная; убийцы услыхали стоны и возвратились назад, один из них говорил: «Я сам видел, как князь сошел с сеней». «Ну, так пойдемте искать его» – отвечали другие. Войдя в спальню и видя, что его тут нет, начали говорить: «Погибли мы теперь! Станем искать поскорее». Зажгли свечи, и нашли князя по кровавому следу: Андрей сидел за лестничным столпом; на этот раз борьба не могла быть продолжительной: Петр отсек князю руку, другие прикончили его.

Святое тело благоверного князя, брошенное в огороде, валялось без призора. Тогда верный слуга киевлянин Косьма, отыскав его, стоял и горько плакал над ним. Увидев Анбала, идущего во дворец, Косьма вскричал ему: «Дай ковер или что-нибудь покрыть князя». «Оставь его, — сказал со злобой Анбал, — мы кинули его на съедение псам». «Изверг! — воскликнул добродушный слуга. — Помнишь ли, в каком рубище пришел ты к князю? Теперь ты в бархате,  а князь, благодетель твой, лежит нагой». Анбал дал ковер и епанчу, Косьма прикрыл тем тело усопшего и положил в притворе церкви, где оно оставалось два дня и две ночи. На третий день, когда еще мятеж не кончился, косьмодемьянский игумен Арсений отдал возможную почесть убиенному благотворителю-князю. «Долго ли нам ждать распоряжения старших? — сказал он. — Неприлично так лежать князю. Отоприте церковь и совершим должное. Мы вложим его  в какой-либо гроб, доколе не престанет злоба сия, и тогда придут из Владимира и возьмут его для погребения».

         Нельзя не заметить, что и в отношении личных качеств Владимир был также схож с Боголюбским:

«В методах его правления было много нового, прежде на Руси невиданного. Со своими братьями Андрей обошелся как истый самовластец. Никому из них он не дал волости в Суздальской земле, а в 1162 году вовсе выгнал из княжества свою мачеху, греческую царевну Ольгу, вторую жену Юрьеву, вместе с ее детьми Мстиславом, Васильком и восьмилетним Всеволодом, потом удалил и племянников, двух сыновей Ростислава Юрьевича. С боярами Андрей также жил не по-товарищески, не советовался с ними, к чему привыкли бояре старой Руси. Многих Юрьевых бояр он выгнал, других заключил в темницу».

Наличие множества совпадений в описаниях посмертной эскалации тел Владимира и Андрея нацеливает на версию неестественной смерти Владимира. А то, что Святополк желал такой смерти более чем вероятно. По крайней мере, это объяснило бы присутствие Святополка в единственном числе, утаивание и необходимость заворачивания тела Владимира в ковёр.

Было бы удивительно, если Святополк, поддерживаемый тестем, этого не сделал. Свидетельства Титмара в этом отношении не оставляют нам другого выбора:

«[Владимир], имея трех сыновей, дал в жены одному из них [Святополку] дочь  герцога Болеслава, вместе с которой поляками был послан Рейберн, епископ колобжегский. Упомянутый король [Владимир], узнав, что его сын по научению Болеслава намерен тайно против него выступить, схватил того [епископа] вместе с этим [Святополком] и [его] женой и заключил каждого в отдельную темницу».

До сих пор мы рассматривали события в том виде в каком их представляет ПВЛ, но дело в том, что с каждым новым переписыванием в ней допускалось множество правок. Летописцы, видя многие несоответствия здравому смыслу, устраняли «недостатки», а также банально сокращали текст. Однако «сказания» передранные с самых первых списков ПВЛ сохранили «аромат» первоначального текста. К примеру «братские разборки» очень подробно изображены в отдельном произведении «Сказание и страдание и похвала святым мученикам Борису и Глебу». Давайте этим «Сказанием» и воспользуемся.

«Когда Борис, выступив в поход и не встретив врага, возвращался обратно, прибыл к нему вестник и поведал ему о смерти отца. Рассказал он, как преставился отец его Василий (в миру Владимир) и как Святополк, утаив смерть отца своего ночью разобрал помост в Берестове и, завернув тело в ковёр, спустил его на веревках на землю, отвёз на санях и поставил в церкви Святой Богородицы».

Сразу заметна разница с ПВЛ. Там утаиванием смерти Владимира занимались некие неизвестные лица, и утаивали именно от Святополка -  и утаили смерть его, так  как  Святополк  был  в Киеве. В «Сказании» Святополк сам является главным утаителем. Но в обоих случаях утаители страдают маразмом, поскольку везут тело Владимира в церковь Святой Богородицы, т.е. на всеобщее обозрение. Не смогли они сообразить, если хочешь утаить – то не надо в церковь везти. Хотя, что с них взять? 15-го июля, в разгар лета везти мертвеца не на телеге, а на санях?! Представляем, как полозья скрипели по засохшей глине и камням. Что с них взять – явно идиоты!

Но, в принципе, утаивание прошло удачно, поскольку киевляне, оказались ещё тупее, чем утаиватели и не поняли, что тело князя лежит в церкви от того, что он умер. Никто из них не сумел связать причину со следствием, поэтому никто ни о чём не догадался.

В связи с этим в «Сказании» отсутствуют всякие упоминания о народном горе и всеобщем отпевании, коие впоследствии были вставлены в ПВЛ:

            «Умер он на Берестове, и утаили смерть его, так  как  Святополк  был  в Киеве…  Узнав об этом, сошлись люди без числа и плакали по нем – бояре как  по  заступнике страны, бедные же как о своем заступнике и кормителе».

         Как видим, вставив в последующем в ПВЛ «плакание», хоть и не всеобщее, чтобы хоть чем-то отметить смерть князя, забыли вынуть из ПВЛ «утаивание». Поэтому в ПВЛ на сегодняшний день «утаивание» и «плакание, узнав об этом» соседствуют, исключая друг друга.

         В «Сказании», переснятом с более ранней версии ПВЛ, никакого «плакания» нет. Там киевляне совершенно не догадываются о смерти Владимира, даже в момент провозглашения Святополка киевским князем:

         «Святополк же, сев на княжение в Киеве после смерти отца, призвал к с ебе киевлян и, щедро одарив их, отпустил».

ВСЁ! Никто из киевлян не плачет и не задаётся вопросом: куда старый князь делся? Похоже, в изначальной версии ПВЛ, киевляне вполне представляли, что произошло с князем Владимиром, но вполне одобряли произошедшее и не собирались плакать. Подтверждением этому может служить добровольный и полный переход дружины от Бориса на сторону Святополка.

            «Услышав это, воины разошлись от  него. Борис же остался стоять с  одними  своими  отроками».             Как бы ничего не значащая фраза «воины разошлись от  него», на самом деле гигантское событие политического значения.  «Воины разошлись от  него», означает ни много, ни мало – ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОРОТ, который решился в пользу Святополка. Рассказ же о том, что якобы Борис не хочет идти против Святополка красивая, но глупая легенда:             «Не подниму руки на брата своего старшего: если и отец у меня умер, то пусть этот будет мне вместо отца».

         Дядюшка василевс Василий II сам бы за такие слова племяшу Борису голову оторвал.

А вот «разошлись от  него» (Бориса) от живого или уже от мёртвого – большой вопрос? Ведь выражение остался стоять с  одними  своими  отроками,  напрочь перечёркивает последующую картину «убийства» Бориса. Якобы Бориса убивают посланные Святополком  Путша, Талец, Еловит, Ляшко. Т.е. всего четыре человека. Затем демонстративно грузят тело Бориса на телегу (странно, что на телегу, а не на сани) и везут.

Но остался с  одними  своими  отроками – означает «остался с малой дружиной». То есть при Борисе осталось довольно большое количество его личных воинов. Именно об этом сообщают летописи и «Сказания». Каким же образом четыре человека справились с целой, пусть и «малой» дружиной? Не иначе те четверо оказались «восставшими машинами» из «Терминатора».

Подобный ляпсус наталкивает на законный вопрос: уж не дружина ли «расходясь от него» порешила византийского отпрыска? Это было бы логично. Вряд ли князь, пусть даже такой молохольный, каким рисует его летопись, спокойно позволил дружине разойтись? Скорее бы он вычислил зачинщиков бунта и казнил перед строем в назидание другим. Так запросто дружина от князя никогда не уходит.

Описание смерти и перевозки тела Бориса, не глядя на трагичность момента, никак не настраивает на серьёзный лад, поскольку убивают его три раза:

«И вдруг увидел устремившихся к шатру, блеск оружия, обнажённые мечи. И без жалости пронзено было честное и многомилостивое тело святого и блаженного Христова страстотерпца Бориса. Поразили его копьями окаянные…»

Однако, как выясняется, «пронзание копьями» совсем не смертельная процедура.

«И заговорили стоящие около шатра: «Начав завершим повеленное нам». Услышав это, блаженный стал молиться и просить их: «Погодите немного, дайте помолиться Богу»…

И так почил Борис, предав душу свою в руки Бога живого в 24-й день месяца июля, за 9 дней до календ августовских».

         Однако, как мы предупреждали – и это ещё не конец.

         «Блаженного же Бориса, обернув в шатёр, положили на телегу и повезли. И когда ехали бором, начал приподнимать он святую голову свою. Узнав об этом, Святополк послал двух варягов, и те пронзили Бориса мечём в сердце. И так скончался…»

         Думается, в третий раз Борис скончался уже по сценарию лично летописцев. Очевидно сообщив о кончине Бориса и перечитав написанное, они посчитали, что привязка Святополка к смерти Бориса слаба, и Святополк здесь на Окаянного никак не тянет. Поэтому решили ещё разок оживить мученика.

         Однако, не по нашей вине, посмертное оживление больше напоминает комедию, чем трагический акт. Во-первых, само «поднимание головы» после сообщения о смерти, как-то ближе располагает к экзотическим рассказам о зомби, чем к правдивой повести. Далее удивляет тупизна убийц, сопровождающих телегу. Увидев, что убиенный поднимает голову, они совершенно не догадываются, что им теперь нужно делать.

         Очевидно в порыве настигшего маразма, после долгих размышлений, осознав, что они тупые и ничего не смогут придумать – посылают посыльного к Святополку, сообщить, что труп ездит с поднятой головой. Святополк, как видим, оказался намного умнее. Узнав, про поднятую голову, он быстро понимает причину такого поведения трупа.

         Разобравшись, что труп ещё живой, Святополк решает убить труп. Понятно, что поручать такое убийцам, которые уже один раз (или два) этот труп убили бесполезно, налицо их полная тупизна. Он посылает двух варягов. Надо понимать, что на протяжении всей этой беготни с посыльными труп продолжает ездить с поднятой головой.

         Так же следует обратить внимание, что варяги находятся в подчинении Святополка. Это в последующем нам пригодиться. И вот только варяги, сев на коней (хотя может, и пешком), прибывают к телеге с необычным трупом и добивают его.

         Из всей приведённой бурды читатель непременно должен осознать ужасную нехорошесть Святополка. Ради именно этих выводов старались летописцы, превратив труп Бориса в «разъезжего клоуна». Остаётся только удивляться смелости христианских летописцев в фривольности обращения с трупами святых.

         Дальше нехороший Святополк убивает второго брата – Глеба. Почему вдруг Глеба?  ПВЛ не объясняет. Вроде бы Святополк хочет убить всех своих братьев:

      «И стал  Святополк  думать:  «Перебью  всех своих братьев и стану один владеть Русскою землею»».

         По логике, раз он так решил, то следовало бы начать с ближайших, но Святополк почему-то начинает с самого дольнего. Глеб, как помним, княжил в Муроме.

         Вроде всем понятно, что Глеб являлся вторым византийским наследником на Киевский стол, поэтому и был убит вторым. Но Нестору это не понятно. Поэтому Святополк, по Нестору, убивает Глеба вторым лишь от собственной глупости и нехорошести. Однако, не глядя на очень требуемую нехорошесть Святополка, Глеба зарезал всё-таки его собственный повар именем Торчин, как подтверждает сама ПВЛ.

«Оканьный же Горясеръ повеле вборзе зарезати Глеба; поваръ же Глебовъ, именемь Торчинъ, выньзъ ножь, зареза Глеба, аки агня непорочно».

 [Ип., 123].

Правда и с «Торчиным» не всё в порядке, о чём мы покажем ниже.

         Убийству Глеба, также как и Бориса, посвящена отдельная тема в ПВЛ. Подготовка к убийству и сама сцена убийства Глеба, как и в случае с Борисом кишит нелепостями и несуразностями, однако перечислять их муторно и неприятно. Мы лишь в качестве примера сделаем небольшую ссылку на профессиональных исследователей. Благо многие из современных исследователей уже не желают следовать пути фанатичных сектантов, который те упорно навязывают:

         «Еще более странно, как отмечали все исследователи, выглядят их передвижения, в первую очередь, Глеба, который, чтобы попасть в Киев из Мурома (на Оке), зачем-то идет в противоположную сторону, на Волгу, где «на поле» (по-видимому, здесь сделана попытка приурочить событие к Угличу, называвшемуся ранее «Углече поле») у него «спотыкается конь» (по другой версии конь спотыкается еще дальше, на устье Тьмаки, т.е. в Твери), затем он попадает «к Смоленску», где оказывается уже «в корабли» (вариант — «в носаде») близ устья р. Смядыни. Подобный маршрут мог быть придуман только человеком, не представляющим действительное местоположение этих пунктов и путей, связывавших тот же Муром на Оке с Киевом на Днепре через Чернигов, если только для своего сочинения он не использовал текст, содержавший указанные топонимы, расположенные, однако, в иной географической реальности, из которой и выплыл неожиданный «корабль».

         Бесчеловечное зарезание поваром Торчиным Глеба неожиданно находит своё повторение в сюжете следующего века, что вызывает законное удивление внимательных исследователей.

Никитин А.Л. «В подлинности описанного не убеждают и имена упомянутых «Сказанием…» лиц — вышгородцев Путьши, Тальца, Еловича, Ляшко, расправившихся с Борисом, и Горясера с неким «торчином», поваром Глеба, который его «зареза, как агня», поскольку ни до событий, ни после их имена нигде не встречаются. Столь же странно обращение Святополка для исполнения преступного замысла к обитателям Вышгорода, который становится затем центром культа новых мучеников, тем более что «Сказание…», как я уже писал, в своем настоящем виде сложилось вряд ли ранее 1115 г., то есть после смерти другого Святополка — Святополка Изяславича.

         Последнее обстоятельство можно было бы посчитать случайностью, если бы не удивительные совпадения, касающиеся отражения деятельности Святополка Изяславича в ПВЛ и Святополка Владимировича в «Сказании…». Так оказывается, что князя Василька (теребовльского) слепил ножом «торчин, именемь Береньдеи, овчюхъ Святополчь» [Ип., 235], сразу заставляющий вспомнить другого «торчина», повара Глеба, который его «зареза, аки агня» (вариант: «аки овчю»). Воеводой Святополка Изяславича в ПВЛ неоднократно назван киевский тысяцкий Путята, чей двор по смерти Святополка был подвергнут погрому и разорению («кияни же разъграбиша дворъ Путятинъ, тысячьского, идоша на жиды и разграбиша я» [Ип., 275]) и чье имя естественно ассоциируется с именем предводителя вышгородских убийц Бориса — «Путьша». При этом в «Сказании о чудесах христовых страстотерпцев Романа и Давида», ставших второй частью сочинения «Сказание и страсть, и похвала…», в рассказе о строительстве каменной церкви в Вышгороде, законченной только в 1115 г., многозначительно говорится, что при Святополке Изяславиче «бысть забвение о церкви сей», а одно из самых пространных чудес связано с двумя «мужами», невинно заточенными этим Святополком, которых чудесным образом освободили Борис и Глеб».

         Налицо «слизывание» сюжетов, имён и даже отдельных выражений. Во-первых, неясно кто у кого слизывал? А во-вторых, как узнать, кто наврал? Достоверности ни там, ни там. Кто из приведённых «героев» придуманный? Да и присутствуют ли вообще настоящие? Историки рыдают по всем подряд. Но, чтобы на полном серьёзе  рыдать по придуманным героям, нужно иметь справку либо об испорченных нервах, либо о шизоидных припадках. А у кого таких справок нет – как ему рыдать?

         После гибели братья Борис и Глеб признаются величайшими святыми на Руси, мучениками и страстотерпцами:

         «Воистину Вы цесари цесарям и князья князьям, ибо вашей помощью и защитой князья наши всех противников побеждают и вашей помощью гордятся. Вы наше оружие, земли Русской защита и опора, мечи обоюдоострые, ими дерзость поганых низвергаем и дьявольские козни на земле попираем. Вы небесные люди и земные ангелы, столпы и опора земли нашей!»

         В чём же заключался великий подвиг, совершённый Борисом и Глебом?  Почему вдруг они стали «земли Русской защита и опора»? В ПВЛ почему-то никаких объяснений нет. Но не только в ПВЛ. Собственно и нигде нет. Кроме того, что их убили (а имена убийц под сомнением) история других данных об их деятельности не содержит.

Итак, святыми Борис и Глеб признаны, потому, как пали от руки нехорошего Святополка. Хорошо, пусть так. На практике встречаются случаи, когда церковь признаёт святыми невинно убитых людей. Такой подход не совсем понятен, но такая практика действительно имеется. Тогда новый ляпсус!

По свидетельству ПВЛ нехороший Святополк убил не двоих, а троих братьев. Следующим после Бориса и Глеба он убил брата Святослава. Однако Святослава никто не собирается признавать святым и «защитником земли Русской». Святослав даже не мученик. Ему не посвятили ни «Сказание», ни «Страдание». Его вообще «не заметили».

      «Святополк же окаянный и злой убил Святослава,  послав  к  нему  к  горе Угорской, когда тот бежал в Угры».

         Это всё, что удосужился сообщить о нём Нестор. Как же могло случиться, что из трёх родных братьев погибших одновременно, двое стали величайшими святыми, а упоминание о третьем вызывает лишь зевоту летописцев и историков? Отчего из трёх совершенно одинаковых братьев двое «защита и опора земли Русской», а третий – так себе, о чём и вспоминать не стоит? В чём столь различный подход к их заслугам, особенно, если учесть, что и заслуг никаких не упоминается?

         Так сложностей здесь никаких нет. Просто Борис и Глеб племянники византийских императоров. От того византийская церковь всем составом так сверхмощно скорбит по родственникам своего василевса. А Святослав обычный варварский отпрыск. Не может церковь обращать внимание на всякое быдло. Спасибо, что вообще о его смерть в ПВЛ пометили. Если бы не острая необходимость обгадить Святополка, то и разговора о подобном отрепье заводить не следовало.

         Интересно будет представить читателю возмущение исследователя Никитина А.Л. по поводу почитания святых Бориса и Глеба византийцами. Никитин недоумевает, с какой стати в Константинополе построена посвящённая им церковь?

«Каким образом в Константинополе, Церковь которого всегда с неприязнью относилась к появлению иноязычных святых, оказывается в конце XII в. не только икона Бориса и Глеба, но даже посвященный им храм, как о том сообщает новгородский архиепископ Антоний, в миру Добрыня Ядрейкович? Описывая святыни Константинополя в 1200 г., он замечал: «У алтаря (в Софии. – А.Н.) на правой стране… поставлена икона велика святыхъ Бориса и Глеба», «а во Испигасе граде есть церковь святыихъ мученикъ Бориса и Глеба: въ томъ граде явишася святии, и исцеления многа бываютъ отъ нихъ» . Свидетельство новгородского архиепископа о том, что еще на рубеже XII-XIII вв. Борис и Глеб почитались в пригороде Константинополя только как целители, чрезвычайно любопытно, поскольку должно иметь какое-то основание в их жизни и подвиге, а это остается нам до сих пор неизвестным, еще раз убеждая в необходимости проведения всестороннего исследования становления их культа. В первую очередь в Византии, что возможно лишь при отказе от той беспочвенной (в интерпретации «Сказания…» и ПВЛ) легенды, которая постепенно преобразовывалась вместе с их иконографией».

Выходит не такие уж Борис и Глеб для Византии чужие. Свои они там! Вот и весь секрет.

         Последовала ли какая-нибудь реакция василевса Василия II на смерть своих племянников? Напрямую нам об этом не сообщают. Но имеется некое загадочное упоминание касающееся Владимира в византийских источниках совпадающее с моментом его смерти: сообщение Скилицы-Кедрина, от 1016 г., является известием о том, что «Василий II послал в Хазарию флот под командой Монга, сына Андроника, и с помощью Сфенга, брата Владимира, завоевал эту страну».

         Привычка византийских хронистов обзывать Русь как угодно, только не Русью удивления ни у кого не вызывает, а вот сообщение о неизвестном брате Владимира Сфенге настраивает историков на критический лад.

         Меж тем мы не видим здесь сколько-нибудь сверхъестественного. Во-первых, Малуша (мать Владимира) была не единственной наложницей Святослава Храброго, и после длительного пребывания Святослава в Болгарии и Византии, там вполне могли появиться дополнительные родственники. Во-вторых (и это более вероятно), Владимир мог заиметь в Византии названных братьев во Христе. Такое крёстное родство было весьма кстати начинающему полководцу и будущему великому князю. При этом брат Сфенг, почитающийся в Византии, мог быть совсем не известен отечественным летописцам двенадцатого столетия. Так что появление у Владимира византийского брата нас нисколько не смущает.

         Смущает здесь другое. Первое, это то, что кроме Скилицы никто в мире о такой замечательной победе над хазарами, как в принципе и о самом походе на хазар не знает. Нигде (вообще нигде) такой победы не числится. Второе, Хазария в указанный период – понятие довольно условное. Само её существование как государства после разгрома Святославом в 967-м, и наложением на неё дани Владимиром в 985-м году, весьма спорно. Доподлинно известно лишь о существовании её последнего царя Иосифа в 961 году, поскольку в этом году он отправил письмо Хасдаю ибн Шапруту. Данных о наличии в Хазарии царя (или другого руководства) в 1016 не имеется. Ну и самое главное: водного пути из Византии в Хазарию тогда не существовало. Поэтому «заплыв» флота Монга через предгорья Кавказа слабо стыкуется даже с самой смелой фантазией. Кстати сами эти предгорья на тот момент числились за Русью под наименованием «Тмутараканское княжество».

         Нам представляется, что «флот под командой Монга, сына Андроника, и с помощью Сфенга, брата Владимира, завоевал» совсем не Хазарию. Нам представляется, что это и была реакция Византийского императора на смерть своих дорогих племянников. И обрушил Сфенг, брат Владимира свой гнев на великого князя Святополка, а не на виртуального хазарского царя.

         Такой шаг Византии закономерен. К тому же вполне вероятно, что Святополк  привлекал на свою сторону дружину и киевлян лозунгами  «Свергнем ненавистное Византийское иго» и «Долой чужую греческую веру». Подобные настроения имели хождение среди населения, и Святополку было грех этим не воспользоваться, а смерть Владимира послужила сигналом к активным действиям. Византия конечно не могла об этом не знать.

         Византия осознав, что теряет не только Южную Русь (Киев), но и караванный (налоговый) путь по которому богатства Северной Руси следовали в Константинополь, послала туда войска. С противоположной стороны – из Новгорода (на Волхве), возглавляя войска новгородского епископства, к Киеву выдвинулся Ярослав (впоследствии Мудрый).

         Историки и летописцы, понятное дело рисуют нам несколько иную картину. Ярослав, мол, идёт войной на Святополка единственно, чтобы отомстить за смерть братьев своих любимых. Других мыслей у него и быть не может. Причём отомстить хочет Ярослав за смерть только Бориса и Глеба. Погибшим братом Святославом  Ярослав при этом интересуется не больше, чем собака пятой ногой:

      «Не я начал избивать братьев моих, но он; да будет Бог мстителем за кровь братьев моих,  потому  что  без вины пролил он праведную кровь Бориса и Глеба. Или же и мне то  же  сделать? Рассуди меня, Господи, по правде,  да  прекратятся  злодеяния  грешного».

         Весьма примечательна разница в количестве войск, которые показывают летописцы и историки:

         Е.В. Пчёлов. «Ярослав собрал более трёх тысяч новгородцев и варягов и пошёл на Киев войной».

      ПВЛ. «И  собрал Ярослав тысячу варягов, а других воинов  40  000,  и  пошел  на  Святополка».

         Под варягами здесь непременно нужно понимать рогатых скандинавов с секирами, татуировками и косичками. Святополк же, как Вы возможно уже догадались, нанял мультяшных печенегов. Варяги срочно стали Святополку врагами, хотя он только что посылал этих сапмых варягов добивать Бориса. Согласитесь, довольно странно выглядит гражданская война, когда предпочтение отдаётся исключительно наёмникам.

      И вот противники встретились. Не хочется описывать битву под Любичем, удивительно похожую по своему описанию на все предыдущие и последующие. Скажем только, что Ярослав победил, а печенеги, естественно, в битве участие не принимали. Собственно, чего ещё от виртуальных печенегов дожидаться? «Была  сеча  жестокая,  и  не могли из-за озера печенеги помочь».

         В итоге, как положено, хорошие варяги одолели нехороших печенегов (неважно, что они в схватке не участвовали), и правда восторжествовала:

            «И  стал  одолевать  Ярослав, видев же это, Святополк побежал, и одолел  Ярослав.  Святополк  же  бежал  в Польшу, а Ярослав сел в Киеве на столе отцовском и дедовском».

         Посадив в Киеве Ярослава (поскольку прямых византийских наследников больше не осталось), восстановив греческую религию и наведя общий порядок, византийцы с братом Сфенгом спокойно вернулись восвояси. Доложили Василию II о проделанной работе и после трудов праведных расслабились. Как оказалось зря!

         Ярослав, получив при помощи Византии великокняжеский стол, на Византию жесточайше наплевал. Восстановленную греческую веру опять объявил вне закона и церкви пожёг.

         «В год 6525 (1017). Ярослав пошел в Киев, и погорели церкви». ПВЛ.

         В 1017 году Ярослав сжёг даже главную святыню – храм св. Софии.

Титмар из Мерзебурга. «Архиепископ того города (Киева) почтил прибывших в храме св. Софии, - который в прошлом году сгорел …»

Однако такое поведение Ярослава нельзя признать дальновидным. Отрицательным отношением к христианству Ярослав снискал поддержку местного населения внутри страны, но спровоцировал польскую агрессию из вне. Рим и Константинополь пока старались избегать военных столкновений между собой, и предпочитали открытым сражениям тихую войну на почве религиозной экспансии. Варварские же, славянские верования стояли «вне закона». В отношении представителей данных верований допускались любые акции.

Как бы то ни было, выйдя из под «крыла» Константинополя, Ярослав развязал Риму руки. Теперь католичество получило полное право «проповедовать» Руси без оглядки на Константинополь. Рим с радостью благословил поход польского короля Болеслава на язычников. Тем более имелся прекрасный повод: восстановление в правах законного князя Киевского (имеется в виду Святополка).

Понятно, что Святополку при этом пришлось уверять Папу Римского в своей искренней любви к католичеству. На кону стояло «великое княжение». Чего ради этого не сделаешь? Святополку, несомненно, пришлось креститься по римскому образцу, и обещать перевести Русь в католичество. Лишь в этом случае поход на Русь мог быть благословлён Папой, а к войску смогли официально примкнуть «слуги божьи». По свидетельству того же Титмара из Мерзебурга только немецких рыцарей с Болеславом пошло более трёхсот. Галл Аноним так же свидетельствует о несметном количестве рыцарей: «Такое множество было там рыцарей, переходящих реку, что она смотрящим с берега казалась не водой, а как бы сухой дорогой». «Аноним» - это не ругательство, это литературный псевдоним польского хрониста.

Хотя вполне вероятно, что Святополк принял католичество намного раньше. Его женитьба на знатной полячке и покровительство епископу Рейберну вполне наталкивают на такую мысль.

«[Владимир], имея трех сыновей, дал в жены одному из них [Святополку] дочь  герцога Болеслава, вместе с которой поляками был послан Рейберн, епископ колобжегский».

То, что данный поход был освящён Папой, можно судить из высказывания немецкого хрониста Титмара: «Нельзя также умолчать о прискорбном несчастье, случившемся на Руси. Ведь Болеслав, напав на неё, согласно нашему совету…». «Наш совет» в данном случае относится к высшей иерархии католической церкви, и является скорее приказом, чем советом.

Ярослав не стал дожидаться прихода поляков в Киеве и выступил навстречу:

            «В год 6526 (1018). Пришел Болеслав  на  Ярослава  со  Святополком  и  с поляками. Ярослав же,  собрав  русь,  и  варягов,  и  словен,  пошел  против Болеслава и Святополка и пришел к Волыню, и стали они по обеим сторонам реки Буга. И был у Ярослава кормилец и воевода, именем Буда, и  стал  он  укорять Болеслава, говоря:  «Проткнем  тебе  колом  брюхо  твое  толстое».  Ибо  был Болеслав велик и тяжек, так что и на коне не мог сидеть, но зато был умен. И сказал Болеслав дружине своей: «Если вас  не  унижает  оскорбление  это,  то погибну один». Сев на коня, въехал он в реку, а за ним воины его. Ярослав же не успел исполчиться, и  победил  Болеслав  Ярослава.  И  убежал  Ярослав  с четырьмя мужами в Новгород, Болеслав же вступил в  Киев  со  Святополком».

         Хотя Нестор упоминает в войске Ярослава варягов, это как раз тот случай, когда их там не было. Выражение «собрав  русь,  и  варягов,  и  словен», выдернуто совсем из другой повести. К тому же мы помним высказывание «Святополк послал двух варягов», которое означало, что варяги подчинялись не Ярославу, а Святополку. Варяги и печенеги в истории с Ярославом и Святополком выскакивают с любой стороны совершенно неожиданно. Ничего не попишешь. Такую незавидную судьбу уготовили историки несчастным варягам и печенегам.

Главной причиной поражения Ярослава явилось то, что на Руси уже более четверти века военным делом занимались исключительно византийские наёмники – как раз варяги. Русы же использовались лишь в качестве рабочей силы. Поэтому воевать русы уже разучились, и, оставшись без варягов, особой военной силы из себя не представляли. Объяснения Нестора типа  «Ярослав же не успел исполчиться», слабое оправдание.

         Польский хронист Галл Аноним описывает, что сражения-то по сути не было. Русов просто разогнали, причём заслуга эта принадлежит даже не рыцарям, а их челяди. У рыцарей в это время по распорядку был послеобеденный сон. Не глядя на заметные выпячивания польского хрониста в польскую сторону, разгром Ярослава действительно был бесславным и удручающим.

Галл Аноним. «Но отложим повествование об этом до следующей страницы и покажем одно его сражение, достаточно достопамятное вследствие его необычности; рассмотрев его, мы покажем ничтожество гордыни. Случилось, что в одно и то же время король Болеслав вторгся в Русь, а король русских (Ярослав) – в Польшу. Ничего не зная друг о друге, они разбили свои лагери каждый на чужом берегу протекавшей между ними пограничной реки. Когда королю русских  сообщили, что Болеслав уже перешел реку и со всем своим войском остановился в пределах его королевства, тогда он, лишенный остроумия, считая, что он как бы поймал с  помощью своего огромного войска зверя в сети, как говорят, приказал передать Болеславу слова, полные надменности, которые нужно было бы направить против него самого: «Пусть знает Болеслав, что он, как кабан, загнан в лужу моими псами и охотниками». На это король Польши ответил: «Хорошо ты назвал меня свиньей в болотной луже, так как кровью охотников и псов твоих, т.е. князей и рыцарей, я запачкаю ноги коней моих, а землю твою и города уничтожу, словно зверь небывалый». Когда они обменялись такими словами, на следующий день наступал праздник и Болеслав, намереваясь его праздновать, отложил на определенный срок начало сражения. В этот день резали бесчисленное количество животных, которые, по обычаю, приготовлялись к наступающему празднику для стола короля, собравшегося пировать вместе со своими князьями. Когда на берег реки были собраны все повара, прислужники и низшие чины воинов для очистки мяса и внутренностей животных, с другого берега реки слуги и оруженосцы русских стали громко издеваться над ними и вызывать их на бой дерзкими насмешками. Поляки, со своей стороны, ничего обидного не отвечали, но внутренности животных и все отбросы кидали в лицо русским за их оскорбления. Когда русские стали их все более и более оскорблять и даже стали метать в них стрелы, челядь войска Болеслава, оставив мясо и дичь, захватив оружие рыцарей, спавших после полудня, переплыв реку, одержала победу над большим множеством русских. Король же Болеслав и все его войско, разбуженное одновременно криком и звоном оружия, стали расспрашивать, что случилось, и, узнав в чем дело, но вследствие своей осмотрительности не доверяя слухам, построившись рядами, обрушились на врагов, бегущих со всех сторон; таким образом, не только одна челядь приобрела славу и не одна она была виновницей пролития крови. Такое множество было там рыцарей, переходящих реку, что она смотрящим с берега казалась не водой, а как бы сухой дорогой. Пусть этих немногих слов, сказанных о его [Болеслава] войнах, будет достаточно, и пусть воспоминание о его жизни принесет пользу тем, кто будет ей подражать».

         После столь сокрушительного успеха Болеслав осаждает Киев. Согласно показаний Титмара из Мерзебурга это выглядело так:

«Киев же, весьма сильный город, подвергся, согласно приказу Болеслава, частым атакам со стороны своих врагов печенегов и был сильно ослаблен в результате большого пожара. Защищали его сами горожане, довольно быстро, впрочем, открыв ворота чужеземцам; ведь, оставленный своим, обращённым в бегство королём, этот город 14 августа принял Болеслава и Святополка, своего господина, от которого долго отказывался; и вся страна та из страха перед нами обратилась к его милости».

         Как видим из приведённого, печенеги – это личное войско Болеслава (мы предупреждали о появлении печенегов в самых неожиданных местах). И что характерно, именно печенеги подвергают частым атакам крепостные стены.

Стоит ли напоминать, что печенеги – это кочевники. С военной точки зрения они называются «лёгкая конница», но именно их Болеслав посылает штурмовать крепость. Любому нормальному человеку понятно, что конница для крепостных стен не страшнее мухи бьющейся головой об оконное стекло. Штурм крепостей никак не может быть связан с лошадьми, это дело исключительно пеших воинов.

Успешно штурмовать крепостные стены может только профессиональная армия, достаточно оснащённая в инженерном отношении. Для штурма эта армия обязана иметь тараны, черепахи, подвижные башни и лестницы, которые достигают в длину 20 – 30 метров. Профессиональные воины годами оттачивали методику штурма. Каждое инженерное сооружение  обслуживали десятки человек. Даже подняться вверх по двадцатиметровой лестнице с первого раза способен разве что один из сотни. Кочевник, наблюдающий землю в течение жизни с высоты не превышающей головы лошади, добравшись до десятой ступеньки штурмовой лестницы, начнёт орать благим матом и просить, чтобы его немедленно сняли оттуда. Сам он уже не сможет слезть без посторонней помощи.

Но, собственно, хронисты ни о каких лестницах речь не ведут. По их мнению, конники почему-то и без лестниц способны покорять крепостные стены. Представив себе, как толпы конников мчатся на крепость, они считают, что дело уже в шляпе, и крепость почти взята. Хотя должно быть очевидно, что если эти бешено несущиеся конники вовремя не затормозят, то расшибутся о стены в лепёшку. Но хронистам это почему-то не очевидно.

Возможно, они думают, что конники, влепившись со всей дури в стену отскакивают от неё наподобие надутых презервативов, и это им не причиняет никаких неудобств. После отскока конники опять собираются в кучи и повторяют бешеную скачку. Далее, по мнению хронистов, да и историков, подобные ушибания до смерти перепугивают защитников крепости и они в страхе сдаются. Поэтому историки и считают, что самое страшное для крепостей – это конница.

Картина Титмара со смелыми печенегами несущимися на стену так и стоит перед глазами. А под картиной нам видится табличка: «Художник Титмар. «Развлечения заезжего дурдома»». Ничего не поделаешь, воевать, не отрывая задов от мягких стульев, хронисты с историками умеют лучше всех!

Если Болеслав был таким же идиотом, то на штурм Киева он должен был посылать именно печенегов. Хотя в отличие от мнения наших информированных друзей с учёными степенями, Болеслав не был идиотом. О нём сложилось совершенно противоположное представление:

«Современники, даже противники, единогласно характеризуют Болеслава как умного, хитрого и искушённого политика. Русский летописец говорит, что Болеслав «бяше смысленъ», очень не любивший его Титмар Мерзебургский подчёркивает «лисью изворотливость» польского князя. В молодости Болеслав прославился доблестью в сражениях и получил прозвище Храброго; смелость и выдержка не изменила ему и в поздние годы, когда он, будучи очень тучен, не мог уже седлать коня и лично вести войска в бой. Начала польской государственности, заложенные при Болеславе, пережили временную анархию после его смерти и оказались долговечными».

Поскольку Болеслав по общему мнению «бяше смысленъ», то нет оснований считать, что он чрезмерно усердствовал в посылании печенегов на Киев, как и наличия у Болеслава самих печенегов.

Думаем, непосредственно после «взятия» Киева Южная Русь была присоединена к обширным владениям Папы Римского, и объявлена собственностью вселенского престола. Однако временность успеха и последующая неудача не позволила католическим хронистам широко разрекламировать победу праведной веры. Недолгое пребывание Киева под поляками никогда не рассматривалось с религиозной точки зрения, хотя понятно, что «Болеслав, напав на неё (Русь), согласно нашему совету», совета не забыл, и главной задачей похода всё же считалась христианизация Руси по римскому образцу.

         Славное владение Болеславом Киева после битвы на речке мы представляем в описании польского хрониста. Не глядя на при сутствующую в описании анекдотичность, хронологически она передаёт порядок нахождения Болеслава в Киеве:

         «И он не задерживался в пути: не брал городов, не собирал денег, как это делали его враги, а поспешил на Киев, столицу королевства, чтобы захватить одновременно и королевский замок и самого короля; а король русских с простотою, свойственной его народу, в то время, когда ему сообщили о неожиданном вторжении Болеслава, ловил на лодке удочкой рыбу. Он с трудом мог этому поверить, но так как многие подтверждали это сообщение, пришел в ужас. Потом только, поднеся к губам большой и указательный палец и поплевав, по обычаю рыболовов, на удочку, произнес, как говорят, на бесчестие своего народа такие слова: «Так как Болеслав занимается не таким искусством, а привык носить рыцарское оружие, потому-то Бог и предназначил передать в его руки и город этот, и королевство русских, и все богатство». Сказав так и не мешкая более, он обратился в бегство. А Болеслав, не встретив себе никакого сопротивления, войдя в город, большой и богатый, обнаженным мечом ударил в золотые ворота. Спутникам же своим, удивлявшимся, зачем он это сделал, с язвительным смехом сказал: «Как в этот час меч мой поражает золотые ворота города, так следующей ночью будет обесчещена сестра самого трусливого из королей, который отказался выдать ее за меня замуж; но она соединится с Болеславом не законным браком, а только один раз, как наложница, и этим будет отомщена обида, нанесенная нашему народу, а для русских это будет позором и бесчестием». Так он сказал и подтвердил слова делами. Итак, Болеслав в течение десяти месяцев владел богатейшим городом и могущественным королевством русских и непрерывно пересылал оттуда деньги в Польшу; а на одиннадцатый месяц, так как он владел очень большим королевством, а сына своего Мешко еще не считал годным для управления им, поставил там в Киеве на свое место одного русского, породнившегося с ним (Святополка), а сам с оставшимися сокровищами стал собираться в Польшу».

         Если начало Болеславого нашествия более-менее описано и имеет сходства у хронистов и летописцев, то окончание его либо туманно, либо вообще отсутствует. Историки туманность традиционно замечать не желают, а подобные туманности порой красноречивее самых балаболистых хронистов.

         Причины ухода Болеслава из Киева Титмар из Мерзебурга предпочитает вообще не рассматривать. Его повествование ограничивается занятием Болеславом Киева. Галл Аноним кроме хвастливой фразы «С этого времени Русь надолго стала данницей Польши», тоже более никак мысль не развивает. Единственно, Нестор пытается дать объяснение концу польского вторжения, но у него, понятное дело, во всём виноваты Святополк и печенеги:

            «Когда же  Болеслав сидел в Киеве, окаянный Святополк сказал: «Сколько есть поляков по  городам, избивайте их». И перебили поляков, Болеслав  же  побежал  из  Киева,  забрав богатства, и бояр Ярославовых, и сестер его, а  Настаса  -  попа  Десятинной церкви – приставил к этим богатствам, ибо тот обманом вкрался ему в доверие. И людей множество увел с собою, и города Червенские забрал себе, и пришел  в свою  землю.  Святополк  же  стал  княжить  в  Киеве.  И  пошел  Ярослав  на Святополка, и бежал Святополк к печенегам».

         Галл Аноним (и только он), возможно пытаясь замаскировать причины покидания Польшей Киева, представил описание ещё одного сражения Болеслава с Ярославом. Лишить читателя возможности узнать столь выдающиеся подробности о польских рыцарях мы просто не имеем права. Каждый польский воин одолевает здесь сто воинов Ярослава. Меньше чем на стократное превышение вражеских сил поляки не согласны. Если бы враги превышали поляков всего, например, в пятьдесят раз, то полякам бы наверное  достаточно было достать и пописать. От этого жуткого зрелища пятидесятикратно превышающее войско росов, надо понимать, в страхе бы разбежалось. А стократное превышение хотя бы символически, но уравнивало силы дистрофичных росов и славных поляков.

         Также просим обратить внимание на… печенегов, которые воюют теперь уже на стороне Ярослава, также половцев, которых ещё не должно быть в помине.

Галл Аноним. «А сам (Болеслав) с оставшимися сокровищами стал собираться в Польшу. За ним, радостно возвращающимся с деньгами и уже приближающимся к границам Польши, спешит беглый король (Ярослав), собрав силы князей русских совместно с половцами и печенегами, и пытается, уверенный в победе, завязать бой у реки Буг. Он полагал, что поляки, хвастаясь, по обычаю всех людей, добычей, полученной в результате такой победы, приближаются поодиночке к своему дому, как триумфаторы приближаются к границам своей родины, вдали от которой они так долго были без своих сыновей и жен. И так думал он не без основания, так как большая часть войска поляков ушла от короля без его ведома. А король Болеслав, видя, что воинов у него осталось немного, врагов же почти в сто раз более, обратился к своим воинам не как трусливый и малодушный, но как предусмотрительный и смелый: «Нет надобности долго убеждать энергичных и испытанных воинов и задерживать дающийся нам в руки триумф, - пора проявить силы нашего тела и мужество духа. Ведь какая польза от стольких побед, одержанных вами, или какая польза, что мы подчинили нашему господству такое королевство и приобрели столь великие богатства других, если теперь мы, разбитые случайно, потеряем и приобретенное наше собственное имущество? Но я полагаюсь на милосердие Бога и на ваше испытанное мужество, потому что если вы стойко противостоите в сражении, если вы, как обычно, храбро нападете, если вы вспомните все свои уверения и обещания, данные мне при дележе добычи и во время совместных пиров, то вы сегодня храбро, как победители, закончите этот затянувшийся поход и увеличите свою неизменно победную славу. Если же вы, чему я не верю, будете побеждены, то, хотя вы и благородные господа, вы и сыновья ваши станете рабами русских и, сверх того, позорно понесете наказание за обиды, причиненные вами». Подобными словами уговаривал их король Болеслав, и все рыцари его единодушно подняли копья и ответили, что они предпочитают вернуться домой с триумфом, нежели с добычей, но постыдно. Тогда король Болеслав одобрил каждого из своих, называя по имени, и, как жаждущий лев, бросился в гущу врагов. И нет возможности перечислить, скольких убил он из тех, кто сопротивлялся ему, и никто не может точно сосчитать тысячи погибших неприятелей, о которых известно, что они сошлись к сражению в несметном количестве, но что лишь немногим, оставшимся в живых, удалось спастись бегством. Кроме того, многие, пришедшие спустя много дней из дальних мест, чтобы разыскать друзей или родственников, уверяли, что столько крови там было пролито, что по равнине можно было идти не иначе, как по крови или по трупам людей, и что вся вода в реке Буг имела больше вид крови, нежели речной воды».

         Особо впечатлительных сразу хотим успокоить: «Не падайте сразу в обморок, не было такой битвы». Просто у хронистов работа такая, хвалить своё ведомство: католики – католиков, поляки – поляков, православные – греков и т.д. А для того, чтобы больше похвалить, нужно больше выдумать. Но выдумывать – это только для хронистов работа. У историков работа другая. У историков работа доказывать, что все выдумки хронистов – чистая правда. Вот и стараются историки до мокрых штанов, до сипов в носоглотке. Каждому свою морковку кушать полагается!

         По понятным причинам польский хронист начисто забыл об угрозе Болеславу войной со стороны Кнута Великого короля Англии, Дании и Норвегии. Ведь именно по этой причине Болеслав срочно покинул Киев. А какое к этому имеет отношение Ярослав, мы разберём чуть ниже.

         Последующие события излагаются в ПВЛ, как подготовительные к известной битве на Альте между Ярославом и Святополком. «Знаменитой» мы её назвать не можем, поскольку ничего знаменитого она не содержит. «Известной» называем тоже в слегка натянутом виде. Поскольку кроме самого Нестора она более никому не известна. Точно так же, как и победа на Буге, которую мы представили, известна только лишь Галлу Анониму. Встречаются в истории такие битвы, правдивость которых кроме самого автора подтвердить не кому.

         Весьма схоже с такими битвами и сражение на Альте. На Альте Ярослав наносит поражение Святополку и тот получает заслуженное наказание. Но, по словам Нестора, Святополк получает наказание не от Ярослава, а от Самого Бога. По странному совпадению Альта, это то место, где нетленный труп святого Глеба лежит между двух колод и дожидается именно сражения между Ярославом и Святополком. Подозрительный выбор места сражения больше свидетельствует о своём литературном происхождении, чем о географическом.

         Но это всё забегая вперёд. Мы оставили Ярослава бегущим после сокрушительного удара на Буге от Болеслава. «И  убежал  Ярослав  с четырьмя мужами в Новгород, Болеслав же вступил в  Киев  со  Святополком». Наверное, следует уточнить, что сражение на Буге происходило один раз, перед тем, как Болеслав вошёл в Киев. На выдумки Галла Анонима о втором сражении на Буге просим не обращать сильного внимания, чтобы не запутаться.

         Итак, Ярослав бежит, буквально с четырьмя выжившими соратниками. Куда он бежит? Нестор сообщает, что в Новгород:

            «Ярослав  же,  прибежав  в  Новгород,  хотел  бежать  за  море,  но  посадник Константин, сын Добрыни, с новгородцами  рассек  ладьи  Ярославовы,  говоря: «Хотим и еще биться с Болеславом и со Святополком». Стали собирать деньги от мужа по 4 куны, а от старост по 10 гривен, а от бояр по 18 гривен. И привели варягов, и дали им деньги, и собрал Ярослав воинов много».             Во-первых, посадник Константин, сын Добрыни, не совсем вписывается в происходящее в качестве исторической личности:             Никитин А.Л. «В отличие от «уя» Владимира, Добрыни не знают списки новгородских посадников,составленные в первой четверти XV в. (смерть первого посадника с именем «Добрыня» отмечена НПЛ в 1117 г. [НПЛ, 20]),  «Константин» в них указан следующим за «Гостомыслом» и перед «Остромиром» [НПЛ, 164], что заставляет подозревать в нем такую же легендарную для Новгорода на Волхове личность, как и его предшественник».             Не совсем понятно (и из-за Константина с Добрыней в том числе) в какой Новгород «прибежал» Ярослав? Если речь идёт о Новгороде на Волхве, то довольно странно прибывать туда с ладьями. Как нас убеждают ревнители «волховского» маршрута пути «из варяг в греки», 250 километров ладьи Ярославу пришлось бы тащить волоком. Какова же в этом случае была скорость бешено улепётывающего Ярослава?             Нестор сообщает, что «убегающих» всего было пятеро «И  убежал  Ярослав  с четырьмя мужами». Судя по тому, что Константин рассёк ладьи, значит, ладей было, как минимум две. Следовательно, одну ладью тянули  вдвоём, а другую втроём. Какую при этом они могли развить скорость?             Если даже предположить, что вдвоём всё же удалось стронуть ладью с места (что на самом деле исключено), то скорость всё равно получается небольшая. К примеру, от старенькой бабушки с клюкой, сильно страдающей диареей, им бы оторваться не удалось. Не то, что от конницы Болеслава. Такое поведение не может характеризовать спасающих свою жизнь бегством людей.

         Если же предположить, что Ярослав не тащил лодки посуху, то прибыть в Новгород на ладьях они могли лишь в том случае, если Новгород располагался в верховьях Днепра. И по другому никак.

         В предыдущих книгах мы уже намекали, что именно там и располагался Великий Новгород, поскольку в этом месте пересекались главные торговые пути Европы и Азии. Нас, конечно, пытаются обвинить, что это, мол, мы сами придумали, но обвинения не по адресу. Это не мы, а совсем другой человек. Причём задолго до нас – в 12-м веке. Данное место описал Нестор в «Повести временных лет», ему и предъявляйте. Назвал он это место «Оковским лесом».

            «Днепр же вытекает из Оковского леса и  течет  на юг, а Двина из того же леса течет, и направляется на север, и впадает в море Варяжское. Из того же леса течет Волга  на  восток  и  впадает  семьюдесятью устьями в море Хвалисское. Поэтому из Руси можно плыть по Волге в Болгары  и в Хвалисы, и на восток пройти в удел Сима, а по Двине – в землю варягов».

         Те, кто переделывал «Повесть временных лет», сильно чем-то недомагивали. Втискивая в ПВЛ волховский маршрут пути «из варяг в греки», совершенно не додумались убрать стоящий в этом же абзаце «Оковский лес». Нестор чётко и недвусмысленно указывает место пересечения основных караванных путей. Именно там Рюрик и поставил крепостицу в середине девятого века.

         В то время на Севере Руси не существовало никаких путей сообщения кроме рек. Поэтому, овладев речным узлом в Оковском лесу, и поставив там крепостицу, Рюрик автоматически стал «хозяином воды» всего Севера. Поскольку арабские завоевания, начиная с седьмого века перекрыли надёжное сообщение Запада с Востоком в южных широтах, «Северный путь» взял на себя львиную долю этого сообщения. «Крепостица» приобрела небывалое торговое значение в связке трёх морей Балтийского, Чёрного и Каспийского. И, соответственно, разрослась невиданным по тем временам городом. Сегодня это окрестности городка Зубцова. От того и встретил Ярослава Константин, сын Добрыни, которого не знают списки новгородских (на волхве) посадников, совсем в другом Новгороде.

         Естественно, ответственные работники опять кинутся тыкать пальцем в ПВЛ, в описание знаменитого пути «из варяг в греки»! Мол всё чин чином! С первоисточником не поспоришь! Сомневаться – сомневайся, а первоисточник не тронь! Так-то оно так, только первоисточника этого никто своими глазами не видел. Копии у нас одни. А копии – это копии. Копиям в наше время даже нотариусы не верят.

         В копию любую вставку вставить – пара пустяков. К тому же дебильный отрывок из «знаменитого пути» от Ловати до моря Варяжского, как раз на такую вставку смахивает. Мы её для наглядности отдельным шрифтом выделили. В нынешних текстах ПВЛ это выглядит так:

            «Когда же поляне жили отдельно по горам этим, тут был путь  из  Варяг  в Греки и из Греков по Днепру, а в верховьях Днепра – волок до  Ловоти,  а  по Ловоти можно войти в Ильмень, озеро великое;  из  этого  же  озера  вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево, и устье того  озера  впадает  в  море Варяжское. И по тому морю можно плыть до Рима, а от Рима можно  приплыть  по тому же морю к Царьграду, а от Царьграда  можно  приплыть  в  Понт  море,  в которое впадает Днепр река. Днепр же вытекает из Оковского леса и  течет  на юг…(далее по тексту)»

         То, что мы грубым шрифтом выделили – это последующие интерпретаторы сами вставили. А из первоначального текста два лишних слова они выкинули. Мы их теперь вставим обратно и тоже выделим. Дабы легче сравнить было. Первоначальный текст был таким:

            «Когда же поляне жили отдельно по горам этим, тут был путь  из  Варяг  в Греки и из Греков по Днепру, а в верховьях Днепра – волок до Двины, а Двина  впадает  в  море Варяжское. И по тому морю можно плыть до Рима, а от Рима можно  приплыть  по тому же морю к Царьграду, а от Царьграда  можно  приплыть  в  Понт  море,  в которое впадает Днепр река. Днепр же вытекает из Оковского леса и  течет  на юг…(далее по тексту)».

         Даже верблюдам и хроническим алкоголикам должно быть понятно: для того, чтобы попасть в море Варяжское  совсем не требуется совершать идиотских «заездов» в «озеро Нево». Лишнее это. По Двине в море Варяжское  плыть ни ума не требуется, ни вёсел. Вниз по течению – быстро и удобно. Мы это ранее уже обсуждали.

Интерпритаторы потихоньку вырезали название «Двина», а свалили всё на Нестора. Якобы это он по слабоумию забыл, что из Днепра в Балтийское (Варяжское) море только через Двину попасть можно. Причём Двину оставить в стороне, в данном случае нет никакой возможности. А то, что уже нагородили про Ловать, Нево и Ильмень – это позже. Дабы хоть как-то прицепить Новгород на Волхве к караванным путям. Первоначальный текст покороче был и поумнее.

Новгород на Волхве в качестве города впервые проявился при Владимире после официального крещения, т.е. позже волжского Новгорода примерно лет на 130. Поэтому у Нестора, а так же у зарубежных хронистов, в Новгород из Киева обычно прибывают по Днепру на лодках. Это характерно для всех времён, начиная с Вещего Олега.

Но главная задача отечественной истории – скрыть истинное предназначение пути Новгород (на Волхве) – Константинополь. Если вдруг станет понятно, что из Новгорода веками вывозилось богатство Руси, причём в основном на санях, поскольку летом в мелководье ещё труднее, то все увидят истинное лицо Византии и узнают насколько неприглядное лицо у наших столпов исторической науки.

Отрезок Новгород (на Волхве) – Витебск, вот причина, ради которой в ПВЛ путь «из варяг в греки» пустили через Ильмень и Нево-море. Ворюги и грабители банально заметают следы, а профессора истории осуществляют пособничество. Проще говоря – шухерят. Если передать дело «из варяг в греки» в следственный комитет, думается профессорские морды быстро расколятся, и сознаются как долгие годы покрывали ограбление Севера Руси.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                

         Поэтому, есть все основания утверждать, что Нестор описывает побег Ярослава именно в волжский Новгород. Да и как мог заявиться Ярослав в волховский (читай византийский) Новгород после того как в Киеве церкви пожёг?

Нестор сообщает, что новгородцы страшные драчуны: «Хотим и еще биться с Болеславом и со Святополком». Вот какие они драчуны! Биться хотят! Кричат, биться хотим и… скинулись: «Стали собирать деньги от мужа по 4 куны, а от старост по 10 гривен, а от бояр по 18 гривен. И привели варягов, и дали им деньги…» Как это по-русски!

         Правда потом выясняется, что и скидывались совсем зря. Болеслава волшебным образом в Киеве уже нет, а Святополк, едва услышав о приближении Ярослава, сбёг… Вы, наверное, подумали к своему тестю Болеславу в Польшу? Нет. Тупой Святополк до этого додуматься не смог. Не обижайтесь, но он сбёг… к печенегам.

         Историки с летописцами весь период «перетягивания каната» между Ярославом и Святополком преподносят как взбалмошные ужимки двух сильнопотеющих личностей, а решают всё в конечном итоге варяги или печенеги. Действительность же не могла быть столь проста.

         Смерть Владимира обнажила тот факт, что в Киеве сошлись интересы  могущественных держав Византии и Рима. Именно они затевают интригу. Сыновья Владимира, начиная с Бориса и Глеба – всего лишь расходный материал в их масштабной игре. Однако во всём этом присутствовали интересы ещё и третьей стороны. Представляем, насколько это прозвучит неожиданно для историков, но важную роль на данном отрезке времени сыграли интересы русского народа.

         Выразителями русских интересов являлись сыновья Владимира, деятельность которых окутана туманом неустановленного происхождения и запаха. Деятельность Святополка, Судислава и Мстислава в описании Нестора напоминает поведение льдинок в потоке реки. Они внезапно появляются в самых неожиданных местах, бьются головой о прибрежные камни и снова исчезают. Хотя должно быть понятно, что они принимали в этой игре вполне значимое участие, и устранение византийских наследников Бориса и Глеба, которое спутало все карты Византии, тоже было им небезразлично.

         Однако степень участия Святополка, Судислава и Мстислава в обсуждаемых событиях маскируется со всей возможностью. Не попали они и в описание сражения между Ярославом и Святополком на Альте. Представленное в ПВЛ не соответствует ничему историческому. Это всего лишь грубая пародия на чужие новеллы:

            «В год 6527 (1019). Пришел Святополк с  печенегами  в  силе  грозной,  и Ярослав собрал множество воинов и вышел против него на Альту.  Ярослав  стал на место, где убили Бориса, и, воздев руки  к  небу,  сказал:  «Кровь  брата моего вопиет к тебе, Владыка! Отомсти за кровь праведника сего, как отомстил ты за кровь Авеля, обрек Каина на стенание и трепет: так  обреки  и  этого». Помолился и сказал: «Братья мои! Хоть и отошли вы телом отсюда, но  молитвою помогите мне против врага сего – убийцы и  гордеца».  И  когда  сказал  так, двинулись противники друг на друга,  и  покрыло  поле  Альтинское  множество воинов. Была же тогда пятница, и всходило солнце, и сошлись обе  стороны,  и была сеча жестокая, какой не бывало на Руси, и, за руки хватаясь,  рубились, и сходились трижды, так что текла кровь  по  низинам.  К  вечеру  же  одолел Ярослав, а Святополк бежал. И когда бежал он, напал на него бес, и расслабли все члены его, и не мог он сидеть на  коне,  и  несли  его  на  носилках.  И бежавшие с ним принесли его к Берестью. Он  же  говорил:  «Бегите  со  мной, гонятся за нами». Отроки же его посылали  посмотреть:  «Гонится  ли  кто  за нами?». И не было никого, кто бы гнался за ними, и дальше бежали с  ним.  Он же лежал немощен и, привставая, говорил:  «Вот  уже  гонятся,  ой,  гонятся, бегите». Не мог он вытерпеть на одном месте, и пробежал  он  через Польскую землю, гонимый Божиим гневом, и прибежал в пустынное место между  Польшей  и Чехией, и там бедственно окончил жизнь  свою.  «Праведный  суд  постиг  его, неправедного, и после смерти принял  он  муки  окаянного:  показало  явно… посланная на него Богом пагубная кара безжалостно предала его смерти», и  по отшествии от сего света, связанный, вечно терпит муки. Есть могила его в том пустынном месте и до сего дня. Исходит же из нее смрад ужасен».

Ни один исторический источник более не подтверждает событий, изложенных Нестором. Зато нашлись другие первоисточники, с которых сердцещипательная повесть о Святополке была беззастенчиво передрана.

Столь красочное описание казни, воспринятой от Бога Святополком, при ближайшем рассмотрении оказывается не отражением исторического факта, как показал еще А.А.Шахматов, а всего только заимствованием из хроники Георгия Амартола, рассказывающего о казни Ирода, который «нелепо и хоулно житье си испровьрже, егоже по правде яко неправеднаго, соуду пришедшю по отшествии сего света прияша моукы оканьнаго, приявшее яве образъ, абье приять сего отъ Бога послана рана пагоубная въ смерть немилостивно въгна»

Столь же недостоверным оказывается и топография могилы Святополка, и помещение места его смерти «межи чяхы и ляхы», поскольку здесь автором использован сюжет, связанный с еще одним Святополком, на этот раз — Святополком моравским, к слову сказать, хорошо известным русским книжникам, поскольку он несколько раз упомянут ПВЛ в новелле о славянской грамоте [Ип., 18-19]. Этот князь, неожиданно для своих сподвижников, бежал с поля битвы и скрылся «межи чяхы и ляхы» в обители пустынников-еремитов, о чем сообщал читателям в своей хронике Козьма Пражский.

Вполне очевидно, что обстоятельства жизни и особенно смерти Святополка умышленно спрятаны под пеленой небылиц, а историческая роль его деяний не раскрыта.

         Первое упоминание о другом брате Судиславе в ПВЛ относится аж к 1036 году:

            «В год 6544 (1036). В тот же год посадил Ярослав брата своего Судислава в темницу  во  Пскове  - был тот оклеветан перед ним».             Второе и оно же последнее к 1059:             «В год 6567 (1059). Изяслав, Святослав и Всеволод освободили дядю своего Судислава из поруба, где сидел он 24 года, взяв с него крестное целование; и стал он чернецом».             Чем же так страшен был дядя Судислав, что его даже через пять лет после смерти Ярослава побоялись выпустить из поруба без крестного целования? Явно до этого «дядя» принимал участие в известных событиях не на стороне Ярослава. Но какие это события?                    

Деяния практически равного по силе Ярославу его брата Мстислава Удалого хоть частично и отражены в ПВЛ, но в учебниках истории упорно замалчиваются. Кроме славной победы над косожским князем Редедей почти никаких воспоминаний. Да и сам Ярослав в результате более тщательного изучения его личности современными исследователями предстаёт совсем в ином виде, чем его представляет ПВЛ.

Учебники рассказывают, что Ярослав прозван «Мудрым» потому, что «был большим любителем учёности». Однако детальное знакомство с деятельностью Ярослава убеждает, что прозван он был так совсем не из-за этого бреда. Ярослав был дальновидным и изворотливым политиком, какого ещё не знала Русь. Очутившись в сложнейшей ситуации, он смог вывернуть дело так, что выиграл везде. Поистине мудрый человек.

Вернёмся опять немного назад. Не глядя на утверждения о рассечённых лодках, «за море» он всё же бежит. Кстати из Оковского леса до Балтики движение происходит исключительно вниз по течению, поэтому грести вёслами нет надобности. Доктора наук Михаил Бибиков и Елена Мельникова, тщательно переработав скандинавские источники, в своих выступлениях сообщают, что Ярослав не только наладил близкие контакты со странами Северной Европы, но вступил в ближайшее родство со всеми значимыми фамилиями этих стран.

Ни у кого не вызывает сомнения, что Ярослав «бежав за море» оказался именно в северной Европе. Посещение это зафиксировано многократно, в том числе династическими браками. Последствия от этого посещения ярко прослеживаются на протяжении многих веков. В то же время предыдущее «бегство за море» его папаши Владимира, тоже якобы в северную Европу, где он разжился варягами, никаких следов там не оставило совершенно. А вот византийский след расхлёбываем по сей день.

Породнившись с Кнутом Великим королём Англии, Дании и Норвегии, Ярослав добился того, что Кнут пригрозил Болеславу войной. После чего Болеслав оставил Киев в покое и поспешил на родину. Таким образом было устранено основное препятствие в возвращении Ярослава на Русь. Правда, впоследствии Ярослав близко сошёлся с королём Харальдом Суровым, который оттяпал Норвегию у Кнута, однако Ярослав сумел сохранить дружеские отношения со сватом Кнутом, умело лавируя на их взаимной неприязни.

Ну и сам Ярослав был не промах. Перед тем как вернуться на Родину он предусмотрительно женился на дочери шведского короля Олафа Шётконунга — Ингегерде (в крещении Ирине).

Вот только после таких «приготовлений» в 1019 году Ярослав возвращается на Русь с войском, выделенным ему Кнутом Великим и Олафом Шётконунгом. Действительно со скандинавским войском. Даны, саксы и свенды в войске Ярослава ревностные католики и преданы только Кнуту и Олафу.

Решительные действия Ярослава позволяют убить сразу двух зайцев. Во-первых, Киев остался без польских войск и теперь намного ослаблен в силе. Во-вторых,  Ярослав демонстрирует свою независимость от Византии, и как бы выходит из под византийского влияния.

Епископ Новгорода (на Волхве), у которого не было возможности породниться с королями Европы (кому нужны дети епископа?), идёт теперь на всевозможные уступки. Ярослав признаётся князем всея Руси, включая территорию Новгорода (на Волхве). Для закрепления своих позиций Ярослав вручает Новгороду «Русскую Правду» собственного сочинения, закон, который распространяется на территорию всей Руси. Новгородский епископ принимает, и тем самым ещё раз подтверждает превосходство Киева перед Константинополем.

Естественно историки факт передачи «Русской Правды» Новгороду (на Волхве) трактуют совершенно в ином свете. К примеру, М.Н. Тихомиров и  С.В Юшков сообщают, что «Русскую Правду» жители Новгорода получили от Ярослава в благодарность за поддержку. Логика данных учёных представляется нам довольно женской. Если следовать их логике, то Россиянам следует настойчиво благодарить президента Медведева за поправки в Уголовный кодекс, которые он утвердил, очевидно, в благодарность за свою победу на президентских выборах?

Оценивая сложность ситуации, Византия предпочитает выждать и не делать резких движений. Кажется рубежи Византии на Руси утеряны безвозвратно, но василевс не лыком шит. После смерти Ярослава Византия восстановит своё влияние на Р усь. Хотя об этом позже.

         Со временем Ярослав опутал родством всю Европу. Он приходился дедушкой и дядей практически для всех королевских династий.

Сыновья:

Сыновья:

Владимир (1020—1052) — князь новгородский.

Изяслав (1025—1078) — женился на сестре польского короля Казимира I — Гертруде.

Святослав (1027—1076) — князь черниговский, предполагают, что женат был дважды: первый раз на Килликии (или Кикилии, Цецилии), неизвестного происхождения; второй раз вероятно на австрийской принцессе Оде, дочери графа Леопольда.

Всеволод (1030—1093) — женился на греческой царевне, дочери византийского императора Константина IX Мономаха, от брака с которой родился князь Владимир Мономах.

Вячеслав (1033—1057) — князь смоленский.

Игорь (1036—1060) — женился на германской принцессе Кунигунде, графине Орламюнде.

Дочери:

Елизавета стала женой норвежского короля Харальда Сурового.

Анастасия стала женой короля Венгрии Андраша I, сына Владислава Плешивого.

Анна вышла замуж за короля Франции Генриха I. Во Франции она стала известна как Анна Русская или Анна Киевская. Во Франции, в г. Санлис Анне установлен памятник.

         Частенько под «крыло» Ярослава сбегаются знатные королевские отпрыски, находя кров и защиту. В 1025 году сын Болеслава Храброго Мешко II стал королём Польши, а два его брата, Безприм и Отто, были изгнаны из страны и нашли убежище у Ярослава.

         В 1028 году норвежский король Олаф Харальдсон, впоследствии канонизированный в Норвегии как Олаф Святой, был вынужден бежать к Ярославу Мудрому. Бежал он туда вместе с пятилетним сыном Магнусом, оставив в Швеции его мать Астрид. Сводная сестра матери Магнуса, жена Ярослава и бывшая невеста Олафа — Ингегерда настояла, чтобы Магнус остался у Ярослава после возвращения Олафа Святого в Норвегию в 1030 году, где тот в этом же году и погиб во время битвы за норвежский престол.

         В 1031 году Харальд III Суровый, король Норвегии, сводный брат Олафа Святого, бежал к Ярославу Мудрому и служил в его дружине. Как принято считать, он участвовал в кампании Ярослава против поляков и был соруководителем войска. Впоследствии Харальд стал зятем Ярослава, взяв в жены Елизавету.

         Примерно в 1038—1043 от Кнута Великого к Ярославу бежал английский принц Эдуард Изгнанник. Кроме того, в 1042 году князь Ярослав Мудрый оказал большую помощь в борьбе за польский королевский трон внуку Болеслава Храброго — Казимиру I. Казимир взял в жены сестру Ярослава — Марию, ставшую польской королевой Добронегой. Этот брак был заключен параллельно с женитьбой сына Ярослава Изяслава на сестре Казимира — Гертруде, в знак союза с Польшей.

         Не глядя на столь множественные связи с европейскими католическими монархами Ярослав весьма осторожен в отношениях с Византией. Он не принимает католичества, хотя во многом это могло быть ему выгодно.

         И не всё так однозначно на Руси, как представляют нам учебники. Не прекращается гражданская война, где главным противником Ярослава считается Мстислав. Высоко зарекомендовал себя в боях против Ярослава  Брячислав сын Изяслава. Неизвестно чем занимался Судислав до 1034 года. И, как мы показывали, судьба Святополка Окаянного до конца не выяснена.

         Окончание гражданской войны наступает только в 1026 году. Факт сей зафиксирован в ПВЛ:

            «В год 6534 (1026). Ярослав собрал воинов многих, и  пришел  в  Киев,  и заключил мир с братом своим Мстиславом у  Городца.  И  разделили  по  Днепру Русскую землю: Ярослав взял эту сторону, а Мстислав ту. И начали жить  мирно и в братолюбии, и затихли усобица и мятеж, и была тишина великая в стране».

         Проще говоря, Ярославу досталась правобережная часть Днепра и Новгородское епископство. Мстислав же взял земли, начиная с левого берега Днепра, Причерноморье и Северный Кавказ (Тмутаракань, земли ясов (осетин) и косогов (адыгов). Столицу Мстислав определил в Чернигове.

Учебники истории не заостряют внимание на данном событии, как на малозначительном и неинтересном. К тому же считается, что после смерти Мстислава Русь автоматически объединилась, а былое разделение предлагается признать временным недоразумением.

С историками можно было бы даже согласиться, если бы они честно отметили некоторую разницу, существующую между «левобережьем» и «правобережьем». Дело в том, что левобережная Русь объявила полную самостоятельность, отмежевалась от Византии и «перекрыла кислород» христианству. Левобережная Русь осталась ведической или, как принято коверкать у историков – языческой. В этом весьма подробно можно убедиться, почитав «Слове о полку Игореве» посвящённое военному походу «левобережного» князя. Выйдя в поход 23 апреля 1185 года «Игорева храбрая рать» оказалась не «защитниками заповедей евангельских», а «внуками Даждь-Божьими»:

«Или так пел бы ты, вещий Боян, внук Велеса… А вот уже ветры, Стрибожьи внуки, повеяли с моря стрелами… А Игорева храброго полка не воскресить! Вслед ему завопила Карна и Жля… Уже бросился Див на землю… Поднялась Обида среди Даждь-Божьих внуков, вступила девою на землю Трояню… На седьмом веке Трояна бросил жребий о девице ему милой… из Киева до рассвета дорыскивал до Тмуторокани, великому Хорсу волком путь перебегал… Почему же Владыко (Солнце), простёрло горячие свои лучи на воинов Лады…»

В «Слове» описывается поход на половцев Игоря – князя новгород-северского, которому принадлежали такие крупные города, как Новгород-Северский, Путивль, Рыльск, Курск, и земли, которые располагались на территории современных Черниговской, Брянской, Сумской, Харьковской и Белгородской областей. Всё это земли Левобережной Руси. Да и само имя князя «Игорь», чисто славянское, хотя в большем почёте на то время уже по Руси ходили Давид, Борис, Иоанн и т.п.

Как видим, даже спустя два столетия после крещения левобережными землями правит «не христианский» князь. А сам составитель «Слова» сожалеет о раздвоении Руси на два лагеря и весьма недружелюбно отзывается о Владимире – крестителе Руси:

«О, печалиться Русской земле, вспоминая первые времена и первых князей! Того старого Владимира нельзя было пригвоздить к горам киевским; а ныне одни стяги Рюриковы, а другие – Давыдовы, и порознь их хоругви развеваются…

Затихла борьба князей с погаными, ибо сказал брат брату: «Это моё, и то моё же». И стали князья про малое «это великое» молвить и сами себе беды ковать, а поганые со всех сторон приходили с победами на землю Русскую».

Весьма интересно, как автор «Слова» называет «язычников». Он называет их «погаными»:

«А князья сами себе невзгоды ковали, а поганые сами в победных набегах на Русскую землю брали дань по беле от двора…

Стреляй же, господин, в Кончака, поганого половчанина, за землю Русскую…

И Двина болотом течёт у тех грозных полочан под кликами поганых».

Автор «Слова о полку Игореве» будучи сам очевидно ведическим волхвом состоящим при Игоре, называет язычников «погаными». И ему в голову не могло придти, что далёкие потомки, русские историки в будущем его самого станут называть «язычником» и «поганым».

С момента произошедшего деления Русь состояла уже из трёх частей: Киевская (правобережная), подчинялась Ярославу, Новгородское епископство – частично признавшее власть Ярослава, но сохранив внутреннее устройство византийским, и Черниговская (левобережная) во главе с Мстиславом, сохранившая ведическую культуру.

Не глядя на различия в религиозных взглядах  Ярослав, немного повоевав, прекрасно уживается с Левобережьем. Если не сказать больше. Обе «бережных» Руси выступают в войнах, как единое целое. И Ярослав, и Мстислав ведут зело мудрую политику. Но мы не можем признать Мстислава «Мудрым», он же язычник. Поэтому «Мудрым» должен считаться только Ярослав.

В 1029 году Ярослав, помогая брату Мстиславу, совершил поход на ясов, изгнав их из Тмутаракани. Потом вместе двинулись в Польшу:

            «В год 6539 (1031). Ярослав и Мстислав, собрав воинов многих,  пошли  на поляков, и вновь заняли Червенские города, и  повоевали  землю  Польскую,  и много поляков привели, и поделили их. Ярослав же посадил  своих  поляков  по Роси; там они живут и по сей день».

Однако антихристианские настроения продолжали долгое время превалировать на Руси, в том числе в Киеве. Ещё во время ухода поляков Болеслава многие священники, опасаясь за свою жизнь, покинули город. Хотя Нестор представляет это в ином свете, изображая попа десятинной церкви пройдохой и ворюгой:

            «Болеслав  же  побежал  из  Киева,  забрав богатства, и бояр Ярославовых, и сестер его, а  Настаса  -  попа  Десятинной церкви – приставил к этим богатствам, ибо тот обманом вкрался ему в доверие».

         С момента разделения по берегам Днепра на правобережье и левобережье, левобережье выпадает из отечественной истории. История Северного Причерноморья на протяжении столетий посвечивает белым пятном, изредка мелькая некими печенего-половецко-монгольскими всплесками, оставаясь, по сути, историческим бельмом.

         А «Слово о полку Игореве», которое тысячекратно перепроверенное на предмет подлинности, загрифовано «литературным» памятником, и напрочь лишено «исторического» статуса, хотя является практически единственным отечественным источником того времени, наряду с ПВЛ.

Ярослав, официально являясь князем киевским, предпочитает находиться в Новгороде. В 1036 году внезапно на охоте умирает Мстислав, и, согласно заявлениям историков, Ярослав, опасаясь каких либо притязаний на киевское княжество, заточает своего брата — псковского князя Судислава — в темницу (поруб). Только после этих событий Ярослав решается переехать со двором в Киев. До смерти Мстислава резиденцией Ярослава всегда был Новгород,

         Но – какой Новгород?! Резиденцией Ярослава вполне мог быть Новгород на Волге, хотя нельзя забывать о Новгороде-Северском, который Ярослав, возможно, сам и основал. Уж чего-чего, а Новгородов на Руси было  достаточно.

 

Византийский наследник 2.

 

                                                                          «На нас нисходит с высоты

                                                                            От вида птичьего полёта

То счастье сбывшейся мечты,

То капля жидкого помёта».

Игорь Губерман.

 

Отношения Ярослава с Византией рисуются в учебниках как благожелательные, почти братские (младшим братом здесь следует считать Ярослава, естественно). А.Н. Сахаров:

«Однако в это время положение великого князя было несколько иным, нежели Владимира, поставившего, по существу, в 987 – 989 гг. Византию на колени. Ярослав Владимирович лишь утверждался как великий князь Руси, он нуждался не только в широкой идеологической поддержке внутри страны, но и в благожелательном политическом климате за рубежом. Поэтому и последовало приглашение из Константинополя митрополита…»

В действительности же «сыновья» любовь Ярослава к Византии вообще не могла иметь места. Ярослав всю свою жизнь посвятил уничтожению рабской зависимости Руси от Византии, куда её меркантильно впихнул папаша Владимир.

Ярослав даже теоретически не мог любить Византию. Современные учёные, всё глубже погружаясь в исследование личности Ярослава, находят подтверждения тому, что «нехорошесть» приписываемая Святополку Окаянному в действительности касается лишь Ярослава:

«В 1834 году профессор Санкт-Петербургского университета Сенковский, переведя на русский язык «Сагу об Эймунде», обнаруживает там, что варяг Эймунд вместе с дружиной был нанят Ярославом Мудрым. В саге рассказывается как конунг Ярислейф (Ярослав) сражается с конунгом Бурислейфом (Борисом), причём в саге Бурислейфа лишают жизни варяги по распоряжению Ярислейфа. Затем некоторые исследователи на основании саги про Эймунда поддержали гипотезу, что смерть Бориса — «дело рук» варягов, присланных Ярославом Мудрым».

В реальности это Ярослав уничтожил византийских претендентов на русский престол Бориса и Глеба. На самом деле Ярослав был «Окаянным». Однако историкам и церкви правда в данном случае не выгодна. Поэтому Ярослав признан «Мудрым», а «Окаянным» сделали Святополка. Может, конечно, есть за что. Святополк желал быть великим князем и для этого поляков на Русь приволок, но устранение Бориса и Глеба всё же дело рук Ярослава. Поэтому Ярослав сначала был «Окаянным», а потом уже только стал «Мудрым», чего признавать социально опасные историки никак не желают.

Ярослав вопреки утверждениям Сахарова о «нужде в  благожелательном политическом климате за рубежом», ни в чём таком не нуждался. Как Ярослав политическим климатом манипулировал, только позавидовать можно. А вот за состоянием внутренней политики в Византии он следил внимательно. Но следил не просто так. Он готовил сокрушительный удар по Константинополю. Готовил тайно.

Михаил Пселл. «Дойдя до этого места, хочу рассказать, почему они (Русы) без всякого повода со стороны самодержца пустились в плаванье и двинулись на нас (Византию) походом.

XCI. Это варварское племя (Русы) все время кипит злобой и ненавистью к Ромейской державе (Византии) и, непрерывно придумывая то одно, то другое, ищет предлога для войны с нами. Когда умер вселявший в них ужас самодержец Василий, а затем окончил отмеренный ему век и его брат Константин, и завершилось благородное правление, они снова вспомнили о своей старой вражде к нам и стали мало-помалу готовиться к будущим войнам (это Пселл о Ярославе Мудром говорит! прим. авт.). Но и царствование Романа сочли они весьма блестящим и славным, да к тому же и не успели совершить приготовлений; когда же после недолгого правления он умер, и власть перешла к безвестному Михаилу, варвары снарядили против него войско; избрав морской путь, они нарубили где-то в глубине своей страны лес, вытесали челны, маленькие и покрупнее, и постепенно, проделав все в тайне, собрали большой флот и готовы были двинуться на Михаила».

Понятно, что «нарубить лес и вытесать челны» тайно можно было в той части Руси, которая не контролировалась церковью Константинополя. То бишь, это происходило в Черниговской Руси.

После смерти Василия II Византия начинает постепенно приходить в упадок. В 1040 году в результате пожара сгорел почти весь гребной флот. В 1042 в Константинополе вспыхивает восстание. Императора  Михаила V свергают с трона и принародно ослепляют с ближайшим сподвижником новелисимом Константином, и ставят во главе империи двух женщин Зою и Феодору:

Михаил Пселл, «CRONOGRAFIA».

«XLVIII. Беды и горести сломили царя, он пребывал все время в душевном смятении и то принимался рыдать, то голос его прерывался, он просил о помощи каждого подходящего к нему, смиренно взывал к Богу, вздымал в мольбах руки к небу, к храму, к чему угодно. Дядя же его сначала и сам вел себя так же, но когда потерял всякую надежду на спасение (а был он человеком более стойкого и крепкого нрава и умел обуздать свои чувства), взял себя в руки и, как бы вооружившись против урагана бедствий, приготовился мужественно встретить страдания, а когда увидел, что палачи уже готовы приступить к делу, сам первый пошел навстречу пытке и спокойно отдал себя в смертоносные руки. Поскольку строй горожан стоял не на расстоянии, а вплотную к нему, и каждый рвался вперед, стремясь увидеть зрелище казни, новелисим спокойно оглянулся кругом в поисках того, кому была доверена эта трагическая роль, и сказал: «Прикажи расступиться этому строю, чтобы лучше могли увидеть, с каким мужеством буду я переносить свои страдания».

XLIX. Палач принялся было его вязать, чтобы он не вырывался во время операции, но новелисим сказал: «Если я стану вырываться, пригвозди меня». С этими словами он распростерся на земле и лежал, не изменившись в лице, сохраняя полное молчание, не испуская ни единого стона и не обнаруживая никаких признаков жизни. И ему вырвали глаза, сначала один, потом другой. Царь же, по чужим страданиям наперед представляя свои собственные, переполнился его болью, размахивал руками, бил себя по лицу и жалобно мычал.

L. Лишившийся глаз новелисим, поднявшись с земли и опершись на руку одного из близких, заговаривал с теми, кто приближался к нему и, будто ему нипочем и сама смерть, был сильнее обрушившихся горестей. Что же до царя, то палач, видя, как тот боится и как без конца взывает к состраданию, связал его потуже и схватил покрепче, чтобы не разворотить ему лицо во время наказания. Когда вырвали глаза и у царя, всеобщее возбуждение и злоба улеглись, и толпа, оставив их в покое, снова устремилась к Феодоре. Из двух императриц одна в то время находилась в царском дворце, другая — в великом храме Божьей мудрости».

         Далее произошла новая смена власти к ещё более безвестному Константину. Тут Ярослав решает – ПОРА! И наносит удар в сердце Византии Константинополь. Однако нет уже у руссов того боевого духа. Канули в лету славные князья Олег, Игорь, Святослав. Нет уже тех дружин, которые набирались из витязей.

Русское войско терпит сокрушительное поражение. Что характерно, Пселл не называет поход русских на Константинополь войной. Война подразумевает наличие двух равноправных государств. Пселл называет этот поход «восстанием». Настолько Византия привыкла, что Русь это всего лишь её небольшой придаток. Заголовок, где Пселл повествует об этих событиях он так и назвал «Восстание Россов»:

«XCV. В этот момент последовал второй сигнал, и в море вышло множество триер, а вместе с ними и другие суда, одни позади, другие рядом. Тут уже наши приободрились, а враги в ужасе застыли на месте. Когда триеры пересекли море и оказались у самых челнов, варварский строй рассыпался, цепь разорвалась, некоторые корабли дерзнули остаться на месте, но большая часть их обратилась в бегство. Тут вдруг солнце притянуло к себе снизу туман и, когда горизонт очистился, переместило воздух, который возбудил сильный восточный ветер, взбороздил волнами море и погнал водяные валы на варваров. Одни корабли вздыбившиеся волны накрыли сразу, другие же долго еще волокли по морю и потом бросили на скалы и на крутой берег; за некоторыми из них пустились в погоню наши триеры, одни челны они пустили под воду вместе с командой, а другие воины с триер продырявили и полузатопленными доставили к ближайшему берегу. И устроили тогда варварам истинное кровопускание, казалось, будто излившийся из рек поток крови окрасил море».

      Ярослав, надо понимать, старался не обозначать своего участия в данном походе. И скорее всего сделал вид, что понятие не имел о его подготовке. Как мудрый человек на время этого неудачного похода он, возможно, даже выехал за границу, где демонстративно участвовал в балах и других массовых мероприятиях. А может, для отвода глаз пошёл на кого-нибудь маленькой войной. На тех же печенегов, к примеру.             В заявления Нестора о том, что поход возглавил сын Ярослава Владимир, мы не верим. «В год 6551 (1043). Послал Ярослав сына своего Владимира на греков и дал ему много воинов, а  воеводство  поручил  Вышате,  отцу  Яня».И доказательство против такой версии имеем убедительное: Ярослав был «Мудрым», а не «Тупым». Чего ради, он стал бы «светить» своё участие таким нелепым образом? У Ярослава была Черниговская Русь, которая ненавидела Византию, и готова была в случае неудачи взять ответственность на себя (а так в итоге и получилось).

Столь оглушительная неудача свела на нет многолетние труды Ярослава. Византия вновь восстановила своё влияние на Руси. Ярослав скрепя сердцем вынужден был это признать. Под напором византийского двора Ярославу пришлось женить своего сына Всеволода на дочери императора Константина IX Мономаха, от брака с которой впоследствии родился будущий князь Владимир Мономах.

Восстановив свои позиции на Руси, Византия вновь принялась интенсивно вывозить русские богатства к себе. Понятно, что всё это производилось благопристойно, под видом церковных пожертвований. Осознав, что военным путём остановить эту вакханалию не удастся, Ярослав решил действовать византийскими же методами. Недаром он был «Мудрым».

В 1051 году Ярослав практически самолично создаёт на Руси митрополию. Конечно, ещё бытуют среди нас умники, которые проталкивают гипотезу, будто митрополия существовала на Руси всегда. И даже подсовывают некого Кирилла I Грека, которого кто-то видел на Руси в 1039 году, а стало быть, он и есть митрополит. Но это не так. Это просто им так хочется.

Митрополиты назначались тогда в Константинополе совместным указом императора и Константинопольского патриарха. И только в тех государствах, где существовало много епископств, для облегчения руководства ими. Митрополи́т (греч. Μητροπολίτης) — первый по древности епископский титул в Христианской Церкви. Митрополит – это просто был старший епископ. Апостольское правило: «епископам всякаго народа подобает знати перваго в них, и признавати его яко главу, и ничего превышающаго их власть не творити без него».

Но дело в том, что на Руси митрополит не требовался, поскольку в Киевской Руси сидел один единственный епископ и выбирать старшего было не из кого. А Новгород (на Волхве) было совершенно другое государственное образование, связанное с Киевом лишь исторически. В Новгороде тоже сидел один византийский епископ, который по совместительству владел этим самым Новгородом, в смысле всем Новгородским государством. Единой Руси, как нам сейчас пытаются представить, на тот момент не существовало. Поэтому ни о какой Русской митрополии не могло идти речи.

К тому же – зачем нужен лишний посредник? Из Новгорода «пожертвования» шли напрямую в Константинополь. Константинополь совсем не был заинтересован в том, чтобы указанные «пожертвования» концентрировались в Киеве, и киевский князь пересчитывал их, задавая ненужные вопросы. Киевский князь должен был лишь обеспечивать бесперебойный транзит «пожертвований» из Новгорода до Константинополя, и охранять путь, вульгарно называемый «из варяг в греки», а пересчитывать «пожертвования» - это не его проблема.

            Силой «нагнув» Новгород, заставив его в своё время признать «Русскую Правду», как единый закон для всей Руси, Ярослав с «согласия» новгородского епископа создаёт митрополию, и автоматически берёт «пересчёт пожертвований» под свой контроль. Можно даже предположить, что Ярослав вообще перекрывает отток «пожертвований» в Византию. Однако Сахаров не понимая таких вещей, утверждает, что митрополию создали сами византийцы ещё в 1036 году:             «После горделивой позиции Владимира, не желавшим мириться с политико-церковным давлением Византии, а потому пытавшемся утвердить собственного ставленника на высший церковный пост в стране, для двух её равноправных частей единого иерарха просто не могло быть по политическим соображениям. После 1036 года объединённая Русь смогла наконец обрести собственного митрополита. Ярослав Владимирович лишь утверждался как великий князь Руси, он нуждался в широкой идеологической поддержке внутри страны. Поэтому и последовало приглашение митрополита из Константинополя».             Так и стоит эта душераздирающая сцена перед глазами. Плачущий Ярослав, размазывая слёзы по щекам, ползает на коленях и униженно просит:             «Учредите нам митрополию! Пришлите нам греческого митрополита! Ну что вам стоит? Ну, пришлите! Он так сильно улучшит идеологическую обстановку. Я так нуждаюсь в широкой идеологической поддержке внутри страны! Ну, пришлите! А-а-а! Скорее!»             И такие картины рисуются Сахарову на основании всего лишь единственной фразы из ПВЛ, относящейся к 1036 году:             «Печенеги пошли на приступ и схватились на месте, где стоит ныне святая София, митрополия  русская».             Жалко, что Сахаров не обратил внимания на маленькое слово ныне. Оно в тексте не имеет отношения к 1036 году. Оно относится к времени написания ПВЛ, т.е. к 12-му веку.             Но то, что Ярослав ввёл на Руси митрополию не самое страшное. Во главе митрополии Ярослав ставит русского митрополита. «В год 6559 (1051). Поставил  Ярослав  Илариона  митрополитом,  русского родом, в святой Софии, собрав епископов».

Всего лишь собрав епископов. Хотя напоминаем, митрополиты могли назначаться совместным указом Византийского императора и Константинопольского патриарха. И никем другим! Понятно, что русского митрополита они бы ни за что не назначили, только грека. Ещё обратите внимание на громкую фразу собрав епископов. Можно подумать их там человек двадцать было?

Ярослав, созданием собственной митрополии, по сути, сделал русскую церковь автокефальной. Она, таким образом, практически вышла из подчинения Византии.

Это также явствует из текста «Слова о законе и благодати» составленном первым митрополитом «Всея Руси» Иларионом. Иларион всячески показывает Русь, как наследницу колыбели христианства – Рима, отвергая участие в становлении её церкви Византии. Даже Сахаров сумел заметить эту специфическую направленность «Слова»:

«В «Слове» Илариона концепция о связи Руси с «мировыми державами» и трактовка Руси как наследницы римского величия, римского царства прозвучали совершенно слитно. Сквозь церковную фразеологию Иларион проводит мысль о равенстве и тождестве действий Владимира I с римскими апостолами…

Как видим, о Византии в этом ряду нет ни слова, но Русь, Владимир сопоставлены с великими римскими вероучителями, а хвала Владимиру идёт на фоне прославления подвигов его предков – языческих князей, не раз ставивших Византию на грань катастрофы, это тоже нельзя признать случайным совпадением.

Следует обратить внимание и на такую антивизантийскую тенденцию «Слова» Илариона, как стремление подчеркнуть самостоятельность и независимость решения Владимира крестить Русь… В этой версии столь же мало религиозного, сколь и версии о равнозначности Владимира первым римским апостолам».

Сахаров точно определив отношение Илариона к Византии, не хочет признать, что это отношение к Византии в первую очередь самого Ярослава. Неоткуда было митрополиту Илариону взяться не будь на то воли Ярослава. Ярослав терпеть не может Византию и не мог никогда. Ярослав всячески развивает отношения с Европейскими странами, в первую очередь родственные. Активнейшим образом участвует в европейской политике, а от Византии он старается «откреститься» всеми возможными способами. Поэтому Сахаров со своим высказыванием «Именно благодаря Византии, политическим, экономическим, культурным, религиозным, династическим связям с нею Русь могла восходить к вершинам международного политического признания» - выглядит как всего лишь несчастная жертва византийской религиозной агитации.

Ярослав был тот щит, который заслонял Русь от Византии. Как только этого щита не стало в 1054 году, Византия вновь воцарилась на русских просторах. Первым делом был скинут с поста митрополит Иларион, что конечно, не принесло русской земле благодати и успокоения, и поставлен грек Ефрем.

После смерти Ярослава Мудрого Русь была ввергнута в хаос междоусобиц и геноцида. Историки преподносят в качестве причины такого плачевного политического состояния глупость, алчность и отсутствие моральных принципов у русских князей. Отчасти с этим можно согласиться. Но при этом нельзя не заметить, что период откровенного скотства со стороны правящей верхушки Руси поразительным образом совпал с моментом утраты князьями веры своих предков.

Понятно, что о таких вещах говорить не принято, но последствия принятия евангельского идеала «глубоко и чисто» слишком сквозят в поведении «пестованных» русских князей.

После Ярослава Византия получила возможность влиять на все стороны жизни Руси, как внешней так и внутренней. Создание тайной шпионской сети теперь не требовалось. Каждый князь был буквально опутан византийскими советниками в длинных чёрных рясах. Подстрекать половцев  вообще не представляло труда. Раздробленная Русь являлась лёгкой добычей даже для слабого противника.

Русь как государство практически прекратило своё существование со смертью Ярослава. Из государства Русь превратилась в сплошное кровавое месиво. Разорение Руси, ввержение её в хаос производилось с единственной целью – привести к власти наследника по линии византийского императорского рода Мономахов.

Привести его к власти другим способом Византии действительно было сложно, но Русь при этом практически перестала существовать. Просунув Владимира Мономаха во власть, Византия после начала ему оказывать  помощь в наведении порядка. Однако до конца дней правления Владимира так и не был остановлен маховик хаоса запущенный после смерти Ярослава Мудрого.

Отчасти это можно проследить из слов самого Владимира, представленных в ПВЛ:

            «Я, худой, дедом  своим  Ярославом,  благословенный,  славным, нареченный в крещении Василием, русским именем Владимир, отцом  возлюбленный и матерью своею из рода Мономахов…             А всего походов было  восемьдесят  и  три  великих,  а остальных и не упомню меньших. И миров заключил с половецкими  князьями  без одного двадцать, и при отце и без отца, а раздаривал  много  скота  и  много одежды  своей.  И  отпустил  из  оков  лучших  князей  половецких   столько: Шаруканевых двух братьев, Багубарсовых трех,  Осеневых  братьев  четырех,  а всего других лучших князей 100. А самих князей  Бог  живыми  в  руки  давал: Коксусь с сыном, Аклан Бурчевич, таревский  князь  Азгулуй  и  иных  витязей молодых 15, этих я, приведя живых, иссек и бросил в ту речку Сальню. А врозь перебил их в то время около 200 лучших мужей».

Летописцы естественно рассказывают, что Византия к Мономаху отношения никакого не имеет. Это русский народ долго просил его принять княжеский стол. А он упирался всячески. Ни в какую не хотел. Отбрыкивался жутчайше. Может даже вспотел от этого. Но после, ради народа согласился, и чисто ради него стал князем киевским. Византийские же императоры об этом ни сном ни духом. Им вообще на своего родственника плевать. Им не интересно кто на Руси править будет. А мы этому всячески верить должны, и лапшу на своих ушах не трогать. Не ты её туда клал, не тебе и снимать.

            «После  того  на десятый день  устроили  киевляне  совет,  послали  к  Владимиру  (Мономаху), говоря: «Пойди, князь, на стол отчий и дедов». Услышав это,  Владимир  много плакал и не пошел (в Киев), горюя по  брате.  Киевляне  же  разграбили  двор Путяты тысяцкого, напали на евреев, разграбили их имущество. И послали вновь киевляне к Владимиру, говоря: «Пойди, князь, в Киев; если же не пойдешь,  то знай, что много зла произойдет, это не только Путятин двор или сотских, но и евреев пограбят, а еще нападут на невестку твою, и на бояр, и на  монастыри, и будешь ты ответ держать, князь, если разграбят и монастыри». Услышав  это, Владимир пошел в Киев.      Начало княженья Владимира, сына Всеволодова.  Владимир  Мономах  сел  в Киеве в воскресенье. Встречали же его митрополит Нифонт с  епископами  и  со всеми киевлянами с честью великой. Сел он  на  столе  отца  своего  и  дедов своих, и все люди были рады, и мятеж  утих».

Вот, грек Нифонт встречать Мономаха вышел. Поздравил, надо понимать от себя лично, от греческого руководства, и от церкви греческой, естественно. А то, что Владимир сам больше, чем на наполовину грек Нифонт может и не догадывался. Ему может это не интересно было.

То, что в Византии и на Руси руководство с одинаковой фамилией «Мономахи» оказалось, это тоже случайность вовсе. Бывают они, случайности. Вот в Америке, к примеру, президентом сначала Буш-старший сидел, а после Буш-младший там же оказался. Тоже случайность. Может они на самом деле и не родственники вовсе. Так, однофамильцы. Может у них в Америке Бушем каждый второй ходит. Может там даже негры с такой фамилией имеются? Там Буши, здесь Мономахи, цепь случайных случайностей.

А Мономахи с тех пор сидели и не менялись. Лаврентьевская летопись тому порука:

«В лѣт̑о ҂s. ѱ. к. [1212] индикта . м(е)с̑ца априлѧ  въ  гı  д(е)нь . на памѧт̑ с(вя)таг̑о Мартина папъı Римьскаг̑(о). Престависѧ велїкъıи кнѧз̑ Всеволодъ именовавъıи в с(вя)томь крещ(е)ньи Дмитрии . с(ы)нъ Гюргевъ благочс̑тваго кнѧзѧ всеӕ Руси внукъ Володимера Мономаха».

«В лѣт̑о s. ѱ. кs. [1218] Престависѧ х(ре)с̑толюбивъıи великъıи кнѧз̑ Костѧнтинъ с(ы)нъ Всеволожь . внукъ Гюргевъ . правнук̑ Володимера Мономаха» и т.д.

 

 

Падение Византии.

 

«Есть вещи поважнее, чем мир».

Госсекретарь Александр Хейг.

 

Со времени воцарения Мономахов зажила Русь под Византийской уздечкой. Щетинилась порой, взбрыкивала, русских митрополитами пропихнуть пыталась, но воз послушно тянула и дальше фырканий себе ничего не позволяла.

И господствовала греческая религия почти по всей Руси, боролась потихоньку со славянскими верованиями, обзываемыми по научному «язычеством». На «язычество» руководство хоть и щерилось, но в меру допускало (как в случае с Игорем Новгород-Северским). Византия же через своих родственников-князей порядок поддерживала, и в случае чего могла кулаком по столу стукнуть.

Но поддерживался византийский порядок лишь до тех пор… пока существовала сама Византия. В один из весенних дней 12 апреля (аккурат в день космонавтики) 1204 года всякое её существование закончилось. Если верить словам Виллардуэна, Успенского Ф.И и Васильева А.А. это произошло это примерно так.

Как при любом автократическом режиме, даже таком древнем, освященном традицией и подкрепленном высокоорганизованной администрацией, как в Византии, слишком многое зависело от личных качеств главы государства – самодержца. У Василия II не нашлось преемников равного масштаба, а византийская система выработала свой способ обращения с неумелыми императорами: их либо убивали, либо ослепляли и заточали в монастырь. Сама мера была весьма действенной, но ее результаты, как всегда, оказывались плачевными. Начиналась борьба за трон между императрицей и военачальниками, обе партии стремились купить себе поддержку, а семьи крупнейших анатолийских землевладельцев использовали ситуацию, чтобы отнять у крестьян те остатки независимости, которые пока еще гарантировало центральное правительство. Тем самым основа военной мощи империи начала угрожающе сжиматься.

         Правящие круги в Константинополе, по-видимому, не представляли себе в полной мере, к каким последствиям могут привести эти социальные изменения. Положение осложнялось еще и тем, что в середине XI века у империи появился новый и опасный враг – Роберт Гвискар и нормандские королевства в Южной Италии. Попытки отразить нормандские атаки и привели Византию к новому конфликту с папством. На первых порах все выглядело как простое обострение прежних споров о том, чьей юрисдикции подчиняются южно-итальянские епископства – Константинопольского патриарха или Папы римского. С победой сторонников церковной реформы в Риме эти споры быстро достигли уровня принципиальной полемики. Она имела и теологический, и экклесиологический характер: иными словами, речь шла об устроении церкви и о верховном авторитете внутри нее. В первоначальных формулах учения о Святой Троице, восходивших к IV веку, не было достаточно определено отношение Святого Духа к двум другим ипостасям – Отцу и Сыну. В VI веке испанские теологи, стремившиеся противопоставить учение о божественности Христа верованиям ариан-вестготов, выдвинули новую формулу, согласно которой Святой Дух «исходит» от Отца и от Сына (принцип filioque латинского Символа Веры). В Константинополе сочли filioque недопустимым дополнением текста Символа Веры.

         Этот вопрос не имел особого значения вплоть до XI века, когда Рим начал настаивать на строгом следовании испанской формуле. В эпоху, для которой точная формулировка вероучения казалась необходимым условием личного спасения, каждая буква Символа Веры приобретала особый смысл. Вскоре выявились и другие пункты несогласия: использование пресного или заквашенного хлебы во время литургии, допущение брака или полное запрещение женитьбы священников и т. д. Список расхождений рос безостановочно, стоило только теологам поставить перед собой такую цель. За теологической полемикой по существу стоял вопрос о власти: кому принадлежит право определять истинность учения? Кто в конце концов обладает высшим авторитетом в церкви? В 1054 году спор приобрел такую остроту, что Папа Лев IX послал в Константинополь кардинала Гумберта, дабы найти путь к примирению. Но Папа сделал неудачный выбор. Гумберт был властным человеком, ревностным сторонником клюнийской реформы; один из участников избрания пап, он страстно верил, что именно Папе принадлежит высшая власть в церкви. В Константинополе кардинал встретился с патриархом Михаилом Кируларием, человеком столь же властным. Их встреча закончилась так, как обычно кончаются встречи подобных людей: ужесточением позиций, несмотря на то, что и император Константин IX Мономах, и патриарх Антиохийский прилагали все усилия к достижению компромисса. Гумберт 16 июля 1054 года публично возложил буллу об отлучении патриарха Михаила и его приверженцев на главный алтарь храма Св. Софии. Патриарх ответил мерами против папских легатов, которые, как он сказал, пришли «в богоспасаемый град Константинополь как бедствие, ненастье или напасть или, скорее как дикие вепри, чтобы низвергнуть истину».

         Злопыхательская беседа двух надменных теологов явилась началом необратимого раскола между Греческой и Латинской церквями, разрезавшего пространство вплоть до сегодняшнего дня. Гумберт и Кируларий были, вне всякого сомнения, предвзятыми и ограниченными теологами, к тому же воплощали собой дух взаимного отталкивания и неприятия, свойственный отношениям между Византийским и Латинским мирами.

         К 1200 году подлинный дух крестовых походов, не лишённый дурного запашка изначально, полностью угас. Но в те времена это не было столь ясно: еще почти сто лет люди продолжали отправляться в крестовые походы и храбро сражались в Святой земле, а в середине XV века и позже всерьез строились планы возвращения Иерусалима.

В силу этого стремление папства, находившегося в зените могущества, вернуть себе инициативу организации крестового похода выглядело в высшей степени естественным. Иннокентию III показался благоприятным момент, когда после смерти императора Генриха VI (1197) все великие короли Западной Европы были слишком заняты борьбой с внутренними претендентами на престол или войнами друг с другом, чтобы помышлять о предводительстве в крестовом походе, как это было при Барбароссе, Людовике VII и Ричарде Львиное Сердце во время Третьего крестового похода. Кроме того, Первый крестовый поход церковь возглавила без участия королей, и он оказался самой успешной из экспедиций на Восток. На этот раз, как и сто лет назад, реальное командование вновь приняла на себя французская, нидерландская и итальянская знать, но теперь предводители знали, что путь по суше слишком изнурителен, и договорились с итальянскими портовыми городами о переезде морем.

         В 1202 году большинство крестоносцев собрались в Венеции. Их оказалось гораздо меньше, чем предполагалось, и они не могли заплатить «за проезд» ту сумму денег, на которой настаивала Венецианская республика. Тогда старый и почти слепой венецианский дож Энрико Дандоло предложил, чтобы в счет полной оплаты крестоносцы помогли Венеции отвоевать далматинский порт Задар, захваченный у венецианцев венгерским королем в 1186 году. Часть духовенства стала протестовать: король Венгрии был католиком и сам взял в руки крест. Иннокентий III колебался; но, когда он все же запретил операцию под страхом отлучения, крестоносцы уже взяли Задар и, таким образом, подверглись отлучению.

Положение еще можно было исправить, но тут крестоносцев втянули в византийские дела. С тех самых пор, как император Август основал Римскую империю, преемственность власти оставалась одним из самых слабых звеньев политической системы. В течение многих столетий эту слабость пытались преодолеть установлением династического наследования или назначением соправителей при правящих императорах. Однако в большинстве случаев такие методы оказывались неэффективными. Например, за правлением византийского императора Мануила I (1143-1180), представителя некогда блестящей династии Комнинов, наступил черед слабых правителей, начались гражданские войны и узурпации власти. В 1195 году Исаак II Ангел был свергнут своим братом Алексеем III, а затем, по византийской традиции, заточен и ослеплен.

Когда крестоносцы находились в Задаре, сын Исаака, тоже Алексей, - зять Филиппа Швабского, германского короля из династии Гогенштауфенов,  явился в их лагерь и попросил о помощи против узурпатора Алексея III. В награду он обещал огромную сумму в 200 000 серебряных марок (венецианцы за перевоз крестоносцев требовали 85 000), византийское участие в крестовом походе и подчинение Греческой церкви Риму.

В этой ситуации часть духовенства, прежде всего цистерцианцы, и некоторые бароны выступили против похода на христианский город, а почти половина крестоносцев предпочла отправиться домой. Но те, кто остались, находили положения Алексея необычайно привлекательными. Дандоло и венецианцы при этом целенаправленно преследовали политические и торговые интересы своей республики, а папа, раздираемый противоречивыми чувствами – чаянием блистательной перспективы объединения церквей и ужасом перед возможным нападением крестоносцев на Константинополь, - вновь опоздал со своим запретом.

Стоило крестоносцам появиться у стен Константинополя, как события начали разворачиваться с роковой неизбежностью классической трагедии. Алексей III бежал, а слепой Исаак II и его сын, ныне Алексей IV, были провозглашены императором и соимператором. Но они оказались совершенно не в состоянии ни выплатить крестоносцам обещанную им огромную сумму, ни склонить большинство греческого духовенства к подчинению Риму.

По рассказам крестоносцев, греческий архиепископ Корфу саркастически заметил: ему известна только одна причина возможного первенства Римской кафедры, - та, что Христа распяли именно римские солдаты. Отношения между крестоносцами и греками стремительно портились. Крестоносцы помнили или им предусмотрительно напомнили, что в 1182 году константинопольская чернь захватила латинский квартал города: тогда, по сообщениям перебили 30000 латинян-христиан. Весной 1204 года началась открытая война, и 12 апреля крестоносцы пошли на штурм Константинополя. Ночью часть солдат, опасавшихся контрнаступления византийцев, стала поджигать дома. Жоффуа де Виллардуэн, один из предводителей похода и его хронист, так повествует об этом:

«Огонь начал распространяться по городу, который вскоре ярко запылал и горел всю ночь и весь следующий день до самого вечера. В Константинополе это был уже третий пожар с тех пор, как франки и венецианцы пришли на эту землю, и в городе сгорело больше домов, чем можно насчитать в любом из трех самых больших городов Французского королевства».

То, что не сгорело, было разграблено. Остальная армия, рассыпавшись по городу, набрала множество добычи, - так много, что поистине никто не смог бы определить ее количество или ценность. Там были золото и серебро, столовая утварь и драгоценные камни, атлас и шелк, одежда на беличьем и горностаевом меху и вообще все самое лучшее, что только можно отыскать на земле. Жоффруа де Виллардуэн подтверждает этими словами, что, насколько ему известно, такой обильной добычи не брали ни в одном городе со времен сотворения мира.

Католическое духовенство занималось в основном поисками священных реликвий. Во Францию их привезли такое множество, в том числе и терновый венок Христа, что для достойного размещения этих сокровищ король Людовик IX (Людовик Святой) решил построить в Париже Сен-Шапель. Венецианцам, помимо прочей добычи, достались знаменитые четыре бронзовых коня, вывезенных в свое время императором Августом из Александрии в Рим, а затем императором Константином из Рима в Константинополь. Их поместили над порталом собора св. Марка в Венеции. 

Французы основали Константинопольскую Латинскую империю, а её католическим патриархом стал венецианец. В подходящий момент с крестоносцев и Византии было снято папское отлучение. Другие западные вожди стали королями Фессалоники, герцогами Афин или принцами Мореи (Пелопоннес) – не более чем разбойничьих государств, существовавших по милости Венеции, которая эксплуатировала их, но не всегда могла контролировать. Себе венецианцы оставили Крит, получивший название «Кандия», и цепь островов Эгейского моря, защищавших торговое сообщение с Константинополем, отныне полностью перешедшее в руки венецианцев.

Разрушив христианский Константинополь, католики-франки сравнительно легко добились того, чего не смогли достичь германские захватчики в IV-V вв., и что оказалось не под силу агрессорам последующих столетий – персам, арабам и болгарам. Иннокентий III слишком поздно стал сожалеть о своеволии и непокорности крестоносцев, об их ужасной, но вполне предсказуемой жестокости и алчности при захвате имперской столицы. Теперь он совершенно точно знал, что безвозвратно упущены все шансы на подлинное объединение Латинской и Византийской церквей, по крайней мере в обозримом будущем.

В XIII веке трудно было предугадать будущее развитие событий. Политическая и хозяйственная активность далеко не всегда сочеталась с военной квалифицированностью. Новые правители феодальных государств в Греции и Фракии воевали друг с другом и не могли защитить своих подданных от возобновившихся нападений болгар. С другой стороны, в Эпире «Западная Греция» и в Анатолии сохранились части Византийской империи, существовавшие теперь как самостоятельные государства. В 1261 году одна из армий внезапно захватила Константинополь, и Византийская империя была восстановлена под властью династии Палеологов.

Самую большую опасность для византийцев представляла экспедиция Карла Анжуйского, брата Людовика IX, который победил в Южной Италии наследников императора Фридриха II и получил из рук папы корону Неаполя и Сицилии. Приготовления Карла шли уже полным ходом, когда сицилийцы восстали против французской оккупации. В пасхальный понедельник 1282 года по сигналу вечерних колоколов они перебили 2000 французских солдат в Палермо, а затем предложили корону Сицилии арагонскому королю Педро III. Хотя участие в этом Византии так и не было достоверно установлено, оно по крайней мере столь же вероятно, как и первоначальный венецианский замысел изменить направление Четвертого крестового похода. Однако вне зависимости от того, планировалась «Сицилийская вечерня» или нет, она оказалась самым действенным ответом Византии французам, которые втянулись в почти трехсотлетние войны с испанцами за Южную Италию. С надеждами организовать поход на Константинополь пришлось распрощаться.

Тем не менее, Византия перестала быть великой средиземноморской державой и, как часто бывает в подобных случаях, оказалась неспособной контролировать те силы, которые сама же и вывела на сцену. В 1311 году несколько тысяч каталонских и арагонских наемников, нанятых византийцами, захватили герцогство Афинское. Древние классические здания Акрополя – Пропилеи и Парфенон – превратились, соответственно, во дворец испанского герцога и в церковь Св. Марии. Из всех «латинских» правителей позднесредневековой Греции испанцы были, вероятно, самыми алчными и, вне сомнения, самыми организованными. Испанские рыцари стали крупными землевладельцами и открыли новые торговые возможности для купцов из Генуи и Барселоны. Словно стремясь подчеркнуть свою отстраненность от прежнего духа крестовых походов, герцогство Афинское в 1388 году заключило союз с флорентийским банкирским домом Аччаюоли. Союз баронов, захвативших землю, и купцов-капиталистов, впервые доказавший свою силу в 1204 году, вновь продемонстрировал высочайшую эффективность.

 

Алиби Великой Империи… не подтвердилось.

 

                                                             «Чему надлежит быть голым –

                                                       то явится миру голым».

Александр Солженицын.

 

p>         Падение Византии 1204 года в отечественных документах никак не упоминается, как не имеющее отношения к нашему Отечеству. Лаврентьевская летопись, пожалуй, самая авторитетная для такого случая, тоже никак такого события не заметила:

«В лѣт̑(о) ҂s ѱ вı . [1204] присла Романъ моуж своєг̑(о) . к великомү кн(я)зю . ко Всеволодү молѧсѧ ѡ Ѡл(е)говичех дабы єг̑(о) приӕл̑ . в миръ . и ко кр(е)с̑тоу водил̑ . велики ж кн(я)зь Всеволодъ . посла(л) моужа своєг̑(о) Михаила Борисовича . и води(л) Ѡлговичи ко кр(е)с̑тоу . а Олговичи послаша  моужи свои и водиша великого кн(я)зѧ Всеволода . ко кр(е)с̑тоу а Романа в Рүси . и быс̑ миръ».

         Вот всё, что летопись нашла о событиях 1204 года интересным. Больше никаких событий заслуживающих внимания не отмечено. Константинополь даже в последующем продолжает вспоминаться как живой:

«В лѣт̑(о) ҂s ѱ дı . [1206] Тогож̑ . м(е)с̑(я)ца  въ  ѳı  д(е)нь . с(вя)т(а)го  ѡ(т)ца Фомъı . патриарха Костѧнтинѧ града»

         Это как раз и необычно. Ведь падение Константинополя знаменательнейшее событие  хотя бы по той причине, что христианской церкви Руси практически «отсекли голову». Голова помянутой церкви – василевс Византии, проживающий в Константинополе. А его-то как раз прописки лишили.

         Возможно, найдутся некоторые, что будут гневно кричать о главенстве в ортодоксальной церкви патриарха. Современное состояние церкви располагает к такой версии. Однако в Византии дело обстояло не так. Без василевса патриарх ничего из себя не представлял. Церковь там полностью находилась во власти царя, который как раз сбежал теперь уже из  Константинопольской Латинской империи.

         Поэтому «отсечение головы» было реальным и не могло обойтись без последствий. Сокровища русские опять же, как и из остальных митрополий (Болгарии, Грузии, Армении и др.) раньше прямёхонько в Константинополь свозились. Теперь же там испанцы с венецианцами обосновались. Теперь вывозить в Константинополь уже ничего не требовалось. Всё накопленное оставалось теперь внутри Руси. Но летописцы почему-то это приятное событие никак не отметили.

         И самое главное, когда греческая церковь Руси осталась без греческих мечей, интерес к греческой церкви заметно ослаб. Без наличия военной силы договариваться с ней стало просто не о чем. Евангельский идеал хорошо смотрелся на фоне византийского оружия. Когда же блеск от греческих мечей погас, сияние идеала заметно потускнело.

         Неразбериха в церкви начинается. Недоразумения всякие. С митрополитами свистопляска до сих пор не ясна. Невозможно точно определить, кто же на самом деле в это смутное время исполнял обязанности митрополитов. Называются Матфей, Кирилл, Иосиф, Кирилл II, но до 27 ноября 1281 года никакой подлинности нет.

         Главное, те митрополиты, которые называются, сплошь византийцы по паспорту. Буд-то Византию дальше все страсть, как боятся. Но Византии-то уже нет. Сразу вопрос, почему русские князья не воспользовались отсутствием Византии и не поставили своего, русского митрополита? Вроде дальше продолжают при слове Византия со страху в штаны класть? А раньше ведь регулярно пытались митрополитом русского просунуть, Ярослав Мудрый и Андрей Боголюбский особенно.

         Сразу ответ. А не нужен теперь никакой митрополит стал вовсе, вместе с остальной церковью. Бесполезной вся эта штука теперь оказалась. Потому и не стали князья обращать внимания на греческую церковь. Зато славянские верования в полной мере наружу прорвались. Некому стало с ними бороться. Греческая церковь без «головы», а князьям оно без надобности.

         И наступил на Руси самый «чудесный» летописный период. Чудеса глупости посыпались на бумагу как из рога изобилия. Правда, с самим летописанием немножко «швах» наступил. Но это как раз тоже одно из чудес.

         К тому же замечательное историческое совпадение произошло, которое, правда, замечать не принято. После падения Константинополя отечественная история очень скоро упирается в монголо-татарское иго. Ни в один год, конечно, но по историческим меркам – практически сразу (1204 и 1223 гг.). Каким же образом падение Константинополя обернулось для Руси таким несчастьем? Вот как раз об этом давайте и поговорим.

Завоевание Руси монголами, монголо-татарское иго настолько известная тема, что вряд ли нуждается в дополнительном представлении. Учёные, политики, да и просто депутаты во время общения с электоратом,  непременно пугают этот электорат ужасами монгольского прошлого (если  выберут не того, кого следует). И народ внимает. «Монголы» - это наша «национальная привычка», вроде водки и плохих дорог.

Чингисхан сегодня намного популярнее Фёдора Алексеевича Романова, Апраскина, протопопа Аввакума, Миниха, Сперанского и даже Александра III. Чингисхан в отличие от них – народная гордость. Если кто-то кроме русских начинает рассуждать о Чингисхане, вспыхивает ревность. А как же? Это нас монголы туда-сюда! Это мы им 300 лет того-этого! Нам без монголов  нельзя. Мы без них осиротеем!

В общем «святые» народные чувства понятны, но факты? Факты – они в чувствах не понимают. Факты – они бесчувственные, и вдобавок, можно сказать, голые. А «монголы» с фактами как раз не дружат. И потому вместо монгольской трагедии, зачастую вылазит неизвестной национальности комедия.

В 1832 году Российская императорская Академия предложила премию в 200 червонцев за сочинение, трактующее о влиянии монгольского господства на историю России. Премия так и осталась вакантной. После 1917 года тема была закрыта для обсуждения, и лишь в постсоветское время эта проблема снова стала предметом дискуссии. Крушение марксистской историографии посеяло столь сильную смуту в душах, что писатель Борис Васильев осмелился задать недоуменный вопрос: «А было ли иго?» В 1997 году специалисты-историки попытались ответить на этот вопрос, собравшись за “круглым столом” в журнале “Родина”, - однако так и не пришли к единому мнению.

Мы монгольской комедии в предыдущих книгах уже посвятили множество строк. Повторяться не будем. Но хочется вслед за Васильевым уточнить: «А было ли иго?»

Понятно, что сами монголы существовали и на протяжении столетий монгольские кочевники не сидели без дела. Войн невозможно избежать. Значит, были и поражения и победы, объединения племён и развал союзов, предательство и жестокое возмездие за него. Мы не ставим под сомнение существование Монгольских союзов, но вот были ли они столь масштабными и могущественными, что образовали столь замечательную империю?

Ведь то, что представили отечественные академики, не укладывается в рамки исторического опыта и обычной логики. Не подтверждается данными первоисточников и археологических исследований. Однако нам бы не хотелось сейчас углубляться в недостатки различных версий и спорные места. Подойдём к предмету масштабнее.

Существование чего-то величественного обязательно оставляет в истории столь же величественные следы. А уж такое грандиозное историческое явление как существование могучей империи размером в половину мира, неукоснительно! Остатки империй намного древнее Великой Монголии радуют сегодня глаз многочисленных туристов, поражают своим величием и вызывают трепет архитекторов, археологов, лингвистов, демографов, искусствоведов, коллекционеров и прочих любителей и профессионалов.

Выяснить язык, размеры, культуру, техническую оснащённость, состояние религии, широту завоеваний и остальные аспекты существования великой державы сегодня не представляется сложным. Современные методы выявления, экспертизы, оценки, регистрации исторических находок, а так же способы передачи информации о них настолько эффективны, что нам не потребуется много усилий для определения степени былого монгольского могущества. Собственно этим и предлагаем заняться.

Первое с чего бы можно было начать – это оценить пространство монгольского языка, оставшееся после Великой империи. Язык – весьма показательная штука. Его не заменишь, и не спрячешь. Его сразу видно, точнее слышно.

В своё время страны Англия, Испания, Франция так же как и Монгольская империя (если допустить, что всё рссказанное о ней историками правда) распространили своё влияние на другие государства, которые были менее цивилизованы в технократическом отношении, чем они, обладали меньшим экономическим потенциалом и хуже социально структурированы.

         Так вот интересно, сохранилось ли какое наследие на этих территориях в языковом плане? Не мог же супостат, захватив территории срочным образом в местные языки ассимилироваться? Значит где-то можно найти языковые остатки  от стран осуществлявших колониальную политику.

         Вот, к примеру, Испания страдала в своё время нехорошей болезнью колониальности. Любила страны, которые послабее колонизировать. Найдём ли мы в этих странах осколки от бывших колонизаторов в виде испанского языка? Да, имеются такие осколки:

         - государственным испанский язык признан в Пуэрто-Рико, Гватемале, Санта Доминго, Чили, Кубе,

         - официальным испанский язык признан в Венесуэле, Юкатане.

         Так же помним Франция числилась в колонизаторах. Как у нас с французским языком?

         - Государственным французский язык является на Гаити, Мартинике, Гваделупе, Сенегале, Мали, Гвинее (Конакри), Кот-д Ивуаре, Нигере, Того, Габоне, Среднем Конго, Убанги Шари, Чаде, Камеруне, Джубити, Коморах,

Реньоне, Новой Каледонии, Полинезии, Уоллисе и Футуне.

         Вы прекрасно пообщаетесь по-французски на Мадагаскаре и в южном штате США Луизиане. А в канадской провинции Квебек и городе Монреале французский язык до сих пор считается официальным.

         Как видим в языковом плане колонизация или оккупация не проходят даром. Причём речь в данном случае идёт всего о ста – ста пятидесяти годах колонизации, а не о трёхсотлетнем иге. Если примеров недостаточно можно привести ещё. Благодаря захватнической политике, проводимой в своё время Великобританией, следы английского языка отыскиваются буквально по всему миру:

         - английским государственный язык является в США, Канаде, Австралии, Индии, Ирландии, Мальте, Гибралтаре, Федерации Родезии и Ньясаленде, Маврикии, Гамбии, Британском Камеруне, Гане, Сьерра-Леоне, Доминике, Барбадосе, Тринидаде и Табаго, Ангилье, Сент-Люсии, Антигуа и Барбуде, Сент-Винсенте и Гренадинах, Гренаде, Белизе, Ямайке, Монтсеррате, Южной Георгии, Тёрксе и Кайосе, Соломоновых, Бермудских, Виргинских, Каймановых, Багамских, Флоклендских, Южных Сандвичевых островах, а так же на острове Вознесения, Св. Елены и Тристан-да-Кунья.

         - официальным в Пакистане, Сингапуре, Сабахе, Брунейе, Гонконге, Новой Зеландии, Фиджи, Тувалу, Питкэрии, Тонге, Англо-Египетском Судане, Кении, Уганде, Танзании, Сомали, ЮАР, Ботсване, Намибии, Лесото, Свазиленде, Колониальной Нигерии, Сейшельских островах.

         Думаем, не следует отдельно напоминать, что государственный и официальный язык это не только устный, но и письменный.

         Очевидно, похожие результаты нам следует ожидать с распространением монгольского языка? Конечно, времени после окончания монгольского ига прошло больше чем после английской или французской колонизации, но ведь и сама длительность существования монгольской империи намного длиннее помянутых колонизаций. Да и компактность, монолитность, если хотите, монгольских завоеваний тоже необходимо учитывать (в пользу Монголии). Одно дело через весь мир под парусами небольшими командами управляться, совсем другое, когда всё под боком и даже из юрты выходить не требуется.

         Итак, где сегодня население использует монгольский язык, в каком качестве и насколько широко? Какие диалекты при этом существуют?    

- Халха-монгольский (современный монгольский язык) (Монголия, Китай) 5 млн. чел. – письменный – кириллица,

- Бурят-монгольский – около полумиллиона человек (Бурятия, Читинская обл., Усть-Ордынский окр. в Иркутской обл., 2 аймака на севере МНР, север КНР), письменный – кириллица,

- Ойратско-калмыцкий (Калмыкия) – 300 тыс. человек, письменный –кириллица,

- Сарт-калмык – 6 тыс. человек  (Киргизия), бесписьменный,

- Ойратские говоры (торгутский, дербетский, баитский, урянхайский, торгуто-олётский) – в Китае их обладателей называют ойратские племена 140 тыс. человек, в МНР называют ойраты 205 тыс. чел. (вместе 345 тыс. чел.), бесписьменный,

- Баоаньский – 12 тыс. человек (Китай) Дахэцзяский говор – 6 тыс. чел, Туежэньский говор – 4 тыс. чел., бесписьменный,

- Дагурский – 85 тыс. чел. (Китай) – бесписьменный,

- Дунсянский – 380 тыс. чел. (Китай), бесписьменный,

- Монгорский (хуцзу – 60 тыс., минхе – 30 тыс.) – всего 90 тыс. чел. (Китай), бесписьменный,

- Шира-югурский – 3 тыс. чел. (Китай), бесписьменный,

- Сарыг-югурский – 4 тыс. чел  (Китай), бесписьменный.

         Как видим, монгольский язык используется в местах проживания этнических монголов. В основном это сама Монголия, Север Китая, Бурятия и Калмыкия. Говорят ещё 200 монголов проживают в Афганистане и  разговаривают на монгольском, хотя слабо представляется, кто такой смелый это проверял? Письмо этническими монголами используется славянское, либо вообще не используется никакого. Иных следов монгольского языка больше нигде не обнаруживается.

         Почему же в случае с Испанией, Францией и Англией их языки считаются государственными либо официальными, уже после получения бывшими колониями независимости? Там где они не являются официальными, местное население всё равно использует их? Другими словами, языки не пропали, не испарились. Наоборот, они заняли лидирующее место среди местных диалектов.

         Существуй огромная Монгольская на самом деле, следы монгольского языка без труда отыскивались бы на территориях Казахстана, Узбекистана, Туркмении, Пакистана, Индии, Непала, Ирана, Ирака, Турции, Азербайджана, Грузии, Армении, Сирии, Кувейта, Саудовской Аравии и т.д. В России ханты, манси, коми, мордва, удмурты, татары, башкиры, марийцы, чуваши вообще не должны были бы понимать  никакого языка кроме монгольского. Ничего подобного, однако, нет. Никто из них не знает, как по-монгольски будут звучать такие обиходные слова: благодарю, вода, хлеб, земля, хорошо, воин, мама, папа, мороз, мясо и т.п. Даже «святые» для кочевников понятия степь, конь, молоко, юрта не имеют ничего общего в монгольском и, например, татарском языках.

         Достоверных следов существования монгольской письменности вообще в природе не существует. Высокопарные заявления о могучей письменной культуре бывшей Монгольской империи, при всей своей важной надутости не оставляют ни малейшей надежды найти хоть что-то.

         Элементарное языковое сравнение последствий владения чужими территориями Испании, Франции, Англии и Монголии показывают полнейшую несостоятельность монгольского мифа. Причём, как видите, мы рассуждаем о вещах общеизвестных и всем доступных. Скорее всего любому читателю самому хорошо известно распределение языков среди описываемых стран. Не менее хорошо это известно и «радетелям монгольского ига». Но они настойчиво, изо всех сил, не замечают таких простых вещей.

         Для них очень важно с рыданием в голосе объяснять, как их несчастных предков регулярно насиловали монголы. Хныкать и жаловаться на всякие зверства и несправедливость. Единственной страстью их жизни осталась пропаганда «монгольского садомазохизма». «Обсасывание» самых больных фантазий и «вставление» туда новых. Любая глупость помогающая удовлетворить их маниакальную потребность выглядеть жертвой воспринимается ими как «дар Божий». Логика и здравый смысл вызывает у них нервные припадки и обострения.

         Настоящим патриотом для них может считаться лишь тот, кто решительно проповедует дикость и глупость своих предков. Вершиной эротического удовлетворения для них является восхваление монгольской передовой мысли, вырвавшей Россию из состояния варварства. Представляя себя глистами и сороконожками, они всех приглашают занять такое же ползучее положение. Да вот беда! В страстном порыве унизиться, имитируя патриотические конвульсии, у них не получается замостить своей болезнью всю «историческую» дорогу. Не глядя на неимоверные усилия и судорожные искания, вместо «широкой дороги» им регулярно попадается колючий кустарник, плотно окутанный кружевами испарений, поскольку там кто-то справил нужду в жаркий день.

         От предметов словесных, передающихся с помощью атмосферного воздуха, перейдём к предметам более осязательным. Которые потрогать можно, подержать, поносить и даже стырить. Которые можно продать, подарить, обменять, завещать, заложить и полюбить.

Вполне естественно, что собирание монголами с половины мира самых искусных мастеров и военных трофеев (впоследствии дани) не могло закончиться бесследно. «Лучшие» мастера, исходя из банальной логики, должны были создавать «лучшие» изделия. А количество «вновьсозданных» шедевров должно быть столь велико, что просто не может поддаваться исчислению. Одежда, оружие, украшения «мадэ ин Монголия 13-15 века» сегодня должны переполнять мировые сокровищницы, и считаться лучшими в мире.

Ладно, одежда, оружие – сгнило, проржавело, истлело и т.п. Хоть это и невозможно в таких масштабах, но какие-то жидкие аргументы нужно приводить по поводу их полного исчезновения…  А драгоценности?! Золото, серебро, камни? Шедевры ювелирного искусства, созданные лучшими мастерами половины мира из материалов той же половины мира? Это не могло исчезнуть бесследно! Этого уничтожать никто никогда не будет. Да и уничтожать – это как? Золото не горит, не тлеет, не гниёт. Хоть глотай его, хоть в землю закапывай. Ничего с ним не случится. С драгоценными камнями та же байда. И кому в голову придёт драгоценности уничтожать? Не было ещё таких. Народец за золото зарезать кого – это всегда пожалуйста. Без этого даже никак. Это по сей день основное занятие для человеков. А вот чтобы это самое золото из подлости на молекулы расщеплять – ни одного случая не зафиксировано. Так, что все до одного монгольские изделия, существуй они на самом деле, целёхонькие были бы.

Они по Земному шару гуляли бы, в богатейших коллекциях хранились и лучшие выставки возглавляли. Множественные  монгольские династии считались бы сегодня богатейшими в мире всего лишь благодаря сохранившимся у них коллекциям драгоценностей. Чего мы нигде не найдём, используя даже самые мощные микроскопы.

Вот, например, богатейшие индийские династии известны всем, собственно, как и истории их происхождения. Из глубины веков берут своё начало династии Миттал, Амбани, Сингха, Премжи, Бирла, Чандра, Адани, Руйя. Напоминаем, мы говорим об Индии. О стране, которая грабилась захватчиками на протяжении веков, начиная с Александра Македонского и кончая Британией. Тем не менее, богатые династии не только не прекратили своего существования, но являются самыми процветающими по сей день.

Коллекциями драгоценных украшений славятся не только ныне живущие, но и давно не живущие. У мёртвого Тутанхамона, к примеру,  умершего в 1355 году до н.э. при себе обнаружено 1,2 тонны золотых украшений. Не пропало золотишко. Да что далеко ходить. У российской династии Демидовых правительство Франции и сегодня не гнушается брать взаймы.

Теперь вообразите себе, сколько должно существовать монгольских богатых династий? По крайней мере, сотни, если не тысячи. А размеры монгольских состояний даже трудно представить. Если в течение столетий  половина мира упорно собирает тебе драгоценности – то это сколько в итоге?

В действительности же мы не имеем НИ ОДНОЙ такой монгольской династии. Это печальный, но достоверный факт. Может ли это соответствовать историческим басням о космических масштабах  Монгольской империи. Даже на тысячную долю нет. Конечно, никаких драгоценностей монголы не собирали. Никакими толпами лучших ремесленников Монголия не покрывалась.

         Нужно ли доказывать такие очевидные вещи? Ни в коем случае. Это не требует доказательств. Это аксиома! Даже самый опосредованный умишко не может не понимать таких вещей. Если же не понимает, то он не имеет право называться опосредованным умишкой, не то, чтобы средним умом.

         И вот современные учёные, наблюдая полное отсутствие каких-либо «остатков» якобы бывшей империи, продолжают утверждать о её величественном процветании. Можно ли на полном серьёзе вести речь о наличии у них этого самого опосредованного умишки? Ответ очевиден. Понятно, очевиден не всем. Без наличия серого вещества в соответствующей коробке, успех в поиске ответов не может сопутствовать поголовно.

         Сами себя они, тем не менее, именуют учёными. Им простительно. Но стоит ли остальным людям подходить к ним с такой же позиции? Естественно, каждый волен поступать, как считает нужным, но на наш взгляд не стоит поступать опрометчиво.

         Мы помним, как при Советах Россия жила в придуманном мире. Наше существование состояло из сплошных «временных трудностей», однако мы не считали их трудностями. Мы наоборот принимали их за признаки «светлого будущего». Пропала копчёная колбаса из магазинов: «Ах, это явно говорит о приближении коммунизма!» Исчезли сигареты: «Вот оно! Уже совсем близко. Как только пиво пропадёт – там и коммунизм!» И все верили в этот бред. Отказывались видеть настоящую действительность. А кто пытался прозреть, тех называли диссидентами, отщепенцами и врагами народа.

         Даже в обычном разговоре каждый старался вывалить товарищу побольше иллюзий. Кто придумывал больше иллюзий и умел врать лучше остальных, назначался вожаком. Таким уже доверялись целые коллективы. Если кто-то из коллектива вдруг задавался вопросом: «Чего же это мы в таком дерьме живём?» Вожак умело надевал ему розовые очки и доходчиво объяснял: «Дурачёк. Ты не умеешь глядеть на вещи правильно. Это же первые признаки недалёкого счастья. Грачи, так сказать, наступающей весны человечества! Да, гадят маленько, подлецы. Но, что с них взять? Пернатые!»

         Поэтому к историкам советского периода у нас нет претензий. Приученные с детства смотреть на всё сквозь увеличительное стекло выдумки, они не представляли себе жизнь в реальности. Живя самому в придуманном мире легко поверить в существование другого придуманного мира. Монгольская империя вполне могла казаться им реальностью.

Читая учебники истории советского периода, наглядно убеждаешься, чем глупее выдумка, тем восторженнее она воспринимается наукой. Здесь даже вызывает уважение нелюбимый нами Гумилёв. Он всё же имел мужество не принимать на веру буквально всё (хотя многое принимал).

         Да и куда было деваться. Имелись чёткие рамки, как наука должна выглядеть, чему соответствовать. Идеологические поправки в научные открытия и трактовки были нормой. Считалось, что они не только не заслоняли Истину, а наоборот совершенствовали её. Делали ещё более истинной.

         Однако время не стоит на месте. Вслед за железным занавесом спала и пелена с наших глаз. А после того, как в жизнь ворвался интернет, все прозрели настолько, что оставаться слепым можно только из принципа или из-за собственного упрямства. Что собственно и происходит с элитой исторической науки.

         С животной упёртостью, отстаивая устаревшие, никому не нужные догмы, они, очевидно, мнят себя Александрами Матросовыми возлежащими на амбразуре интернета. Хотя сильно сказано. За показным геройством вполне угадывается повседневная меркантильность и мелочный расчёт.

         К тому же надо понимать – интернет такая штука, что здесь заткнуть ничего не получится. Выпущенное в нём один раз уже не поддаётся никаким ограничениям. Это как в трамвае. Если, например, там кто-нибудь неаккуратно пукнул, то уже невозможно этот аромат собрать и запихать ему обратно. Это уже достояние всех пассажиров.

         Рассуждая о богатейших династиях мира, невольно напрашивается приятная тема – деньги. Деньги знают все. Это такие мятые бумажки с загнутыми углами, которые  любят обсуждать все и всегда. О них вспоминают на работе, на отдыхе, в трамвае и даже отдельные женщины в койке. Но бумажный вид они приобрели относительно недавно. До этого они были в основном жёлтенькими и беленькими кружочками. Однако притягательность их от этого не страдала. Даже наоборот. Жёлтенькие кружочки народ весьма любил покусывать, чего по отношению к бумажным деньгам не замечено. 

         Так вот эти самые деньги весьма интересны в историческом плане. На деньгах сохранились важные атрибуты, по которым можно многое выяснить из прошлого. Деньги интересующего нас периода нумизматы обозначили как  «ордынские» монеты. Этот период представлен нумизматами весьма обширно. Все чёрточки и закорючечки его описаны. Каталоги составлены. Книги с фотографиями ордынских монет выпущены сотнями тысяч.

         Монеты Батыя, к примеру, имеют такие надписи: «Ан-Насир ад//Дин//Правитель правоверных». Понятно, что надписи на монетах выполнены арабской вязью (какой же ещё?).

         Следующий за Батыем Берке уже писал на монетах: «Ариг-Буга//каан Верховный». После Берке следует Шадибек. Историки, конечно, от такой фамилии морщатся, но монетам это по барабану. Так вот здесь надписи уже просторнее: «Султан Шадибек, Да продлит Аллах его правление», чекан: «Орды ал Дже(дид)».

         После Шадибека монеты выпускал монгол Борак. Нет, не Абама. Это другой Борак, очевидно монгольский: «Султан Мухаммед Борак», чекан: «Халберды базарский».

К удивлению на монетах XIII в. монгольское руководство почему-то именуется «падишах высочайший», «падишах ислама», «падишах ислама, помощь мира и веры», «эмир правоверных», «султан справедливый», также после имени правителя обычно идёт приставка «бек». Но ведь академики убеждают нас, что ислам монголы приняли только в XIV веке. Отчего же в XIII Батый вдруг «Правитель правоверных» и «падишах ислама», не говоря уже о «Ан-Насир ад//Дин»?

Может, нумизматы перед тем как признать данные монеты монгольскими основательно  заправились гашишем либо просто откушали герани. Во всяком случае, в отношении нумизматов мы даже не могли вообразить, что можно так картаво пукать.

С обратной стороны монет, очевидно по очень монгольскому обычаю, присутствуют надписи «Царство Богу, Мухаммед пророк Аллаха», «Царство Богу, милостивому, помогающему», «Царство Богу, единому, всемогущему», «Возвышенность и милость Бога», «Слава вечная и господь сущий».

Бывало, конечно, что и на фарси надписи сделаны. Монголы они ведь фарси страсть как любили. На фарси написано «Мобарек бад пул ноу», т. е. «Благословен будь, новый пул».

         Внимательный читатель уже заметил, что надписи на «ордынских» монетах связи с монголами никак не обозначают. Может он даже посчитал, что мы просто издеваемся. Нет, это не мы. Это как раз те самые именитые нумизматы.

Но нумизматы тоже не пальцем деланы. Они и не называют монеты «монгольскими». Они у них, если успели заметить – «ордынские». Что это значит? А вот то и значит. Понимай, как хочешь. Что Болгары, что Китай, Самарканд, Сарай, Гюлистан, Азак, Крым, Мохша – всё Орда. Кругом Орда. Куда ни плюнь – Орда. А Монголия это или нет – ваши проблемы. «Монгольские» = «Ордынские», этим фонетическим поносом нумизматы склеили два понятия и выставили общественности, как единое целое.

         По этому поводу Светлана Кубякина даже напомнила жалобу одного «ордынца». Он возмущался несовершенству русского языка, в котором, по его мнению, что ни слово, то «сапор». На воротах висит – «сапор», ограда стоит – опять «сапор», церковь – тоже «сапор», даже если живот болит – «сапор».

         Очень похожие языковые проблемы. У нас «сапор», у них «орда». Лишь с монгольским языком на монгольских монетах напряг, а в остальном – орда.

         Тут надо бы пожалуй отметить ещё одну особенность нумизматов. Они монеты с одной стороны коллекционируют, а с другой они ими… торгуют. И такие денежки на торговле имеют, что в монголах у них не только Султан Мухаммед Борак будет числится, но и Сара с Абрамом. Нумизматическая точность – штука капризная.

         Как бы ни упражнялись нумизматы со словом «ордынские», монеты не стали от этого монгольскими. Восточная мудрость: «Даже, если сто раз произнести слово «халва», во рту слаще не станет». Все монеты представленные нумизматами, это монеты либо тюркских, либо арабских мусульманских государственных образований.

         Но мы ведём речь о монетах Восточной Монголии. Может в Западной, т.е. в нынешней современной Монголии «монгольские» монеты имеются в изобилии? Именно там располагалась знаменитая столица империи, именно там, по всем законам логики предписано быть государственному монетному двору. Думаем отрывок из книги Кунгурова, поможет развеять наши сомнения. Он в этом вопросе основательно поковырялся:

         «Вообще же ВО ВСЕЙ Монголии найдено лишь несколько дирхемов с арабскими надписями, что полностью исключает мысль о том, что это был центр некой империи. Объяснить это «учёные»-историки не могут, и потому просто не касаются этого вопроса. Даже если вы схватите историка за лацкан пиджака, и пристально глядя в глаза, спросите об этом, он будет изображать дурачка, не понимающего, о чём речь»

Вот так! Как ни обидно, но ни одной монеты «Великой Монгольской империи» никогда в природе НЕ  СУЩЕСТВОВАЛО! Как не существует и сегодня.

         Однако хватит лирики. Поговорим о высоком. Имеются в виду архитектурные сооружения. Существование былых государств, как крупных империй, так и небольших племенных, обязательно оставило о себе память в виде архитектурных построек, сооружений, а то и городов.

         Например, недавно раскопали город Телль-Зейдан в долине реки Евфрат, возраст которого превышает шесть тысяч лет. Данный город современник Убейдской культуры на севере Месопотамии. Особенностью Телль-Зейдана является то, что 12 гектаров территории в нём было отведено под медеплавильное производство.

         Невольно возникает вопрос: если монголы с самого начала уже были вооружены высококлассным металлическим оружием, если монгольские воины и их кони были закованы в чешуйчатые металлические панцири (так убеждают нас историки), то какими же обширными должны выглядеть монгольские рудники и сталеварни? Невозможно спрятать столь грандиозные остатки. Однако, намёки на монгольские сталеварни, ничего кроме смеха у археологов не вызывает.

         Индейцы Майя (300 – 900 г.г. н.э.) оставили после себя огромные города и величественные пирамиды. Многочисленные ацтекские полисы поражают сегодня своим великолепием, особенно города близнецы Теночтитлан и Тлателолко.

         Кто не знает историю Минотавра бродившего по лабиринту Кносского дворца на острове Крит 5000 лет назад? В принципе заблудиться там неудивительно. Площадь комнат дворца составляет 22 тысячи квадратных метров.

         А Греческая культура, насчитывающая более 2500 лет? Сколько памятников греческой архитектуры радуют нас своими развалинами: величественные стены городов Микена и Таринфа, храм Геры в Олимпии, храм Аполлона в Ферме, Селинунтский и Энестиальный храмы в Пестуме, Гексастиальный храм в Посейдонии, Диптер Артемиды в Эфесе, храм Аполлона в Дидимейоне, храм Афины на острове Эгина, храм Зевса в Акраганте, храм Зевса в Олимпии, храм Посейдона в Пестуме, храм Афины Девы на афинском Акрополе, храм Гефеста в Афинах, храм Ники Аптерос, храм Афины Ален в Теге, храм Асклепия в Эпидавре, Мавсолей в Галикарнасе, Филиппейон в Олимпии, храм Аполлона в Бассах, Эпидаврский театр, театр в Милеете, афинский театр Диониса, храм Афины Полиады в Приене, храм Аполлона в Дидимах, Портик Быков на острове Делосе, монументальные склепы в Паптикапее (ныне Керчь), даже гавань в Александрии и знаменитый александрийский маяк дело рук греков.

         Если же мы решимся без остановки перечислить все памятники архитектуры Древнего Рима, начиная с Капитолия, Колизея, Пантеона и Пизанской башни, то рискуем умереть от голода и жажды, таким длинным этот список окажется. Дешевле просто напомнить: «Ой как много осталось  от Римской империи!»

         О Египетской цивилизации с её пирамидами вообще, наверное, вспоминать неудобно. Такие вещи известны даже дошкольникам.

Все прошлые империи оставили после себя многочисленные архитектурные следы. Все кроме одной – самой могучей и самой молодой. А ведь все перечисленные нами цивилизации намного древнее монголо-татарской. Следовательно, отыскивать их следы труднее. И время эти следы должно затереть намного сильнее, чем молодой монгольской.

Как у нас обстоят дела с архитектурными остатками обсуждаемой империи? На практике от монголо-татарской империи не осталось НИЧЕГО! Даже с бывшей столицей Монгольской империи напряг. Хотя, по понятным причинам, монгольские археологи регулярно тычут пальцем в землю: «Вот, мол, он – Каракорум! Или тот рядом! На худой конец за ним ещё что-то?»

Не хочется основательно погрязнуть в данной теме, но один отрывок из работы исследователя С. Волкова мы всё же приведём. Так, в качестве маленькой иллюстрации. Просим обратить внимание, Волков человек, который искренне желает найти этот самый Каракорум, безоговорочно верит всяким летописям, и работает в данном направлении не покладая рук, но как честный учёный не может пойти на обман и подлог:

«Кочевая империя из юрт, с временными ставками, традиционно перемещающимися по стране с места на место, в зависимости от состояния пастбищ и источников воды, создала только один, известный из исторических описаний, город в Монголии – «город драгоценностей» Каракорум. По свидетельству летописцев, в эту монгольскую столицу с большим количеством каменных зданий и церквей, в период расцвета Монгольской империи стекалась богатая военная добыча и дань, золотые и серебряные изделия со всего мира, в летописях упоминаются о подношениях 30 тыс. серебряных слитков за один раз. В Каракорум непрерывно, в течение нескольких десятилетий, шли караваны с богатыми военными трофеями, доставлялись с захваченных земель лучшие ремесленники для ведения строительных работ в городе. В китайской летописи Ган-му в записи 1251 г. есть упоминание об отпущенных (обратно в Китай) 1500 человек, участвующих в постройке города Каракорума. В исторических хрониках говорится, что ежедневно в город приходило до 500 верблюдов, груженных продуктами и товарами. Город Великого хана отличался роскошью дворцов и каменных строений, соперничающих по своей красоте с самыми богатыми городами мира. Его даже сравнивали с Багдадом. И было бы логичным предположить, что при раскопках этого города будут найдены следы его былого богатства и величия.

Раскопки предполагаемого Каракорума проводились в 1948–1949 гг. советско-монгольской археологической экспедиции и возобновились в 1999 г. совместной экспедицией немецкого Археологического института, университета Бонна и Монгольской академии наук. Никаких сенсаций археологи не обнаружили. Все найденное типично для любого средневекового города. Никаких сокровищ и каких-либо надписей с именами Чингисхан, Угэдэй или Каракорум найти не удалось. Удивителен сам факт, что от величественного города не сохранилось никаких развалин. На его месте сейчас ровное поле с травами, хотя все известные в мире столицы оставили потомкам зримые следы своего процветания в виде остатков каменных стен и фундаментов…»

Приписать «пропажу» остатков действию неумелого времени в данном случае невозможно. В Краснодарском крае, например, в районе станицы Ильской прекрасно сохранилось жилище неандертальцев, возраст которого 39 тысяч лет. Представьте, круглая кладка из плит доломита никуда не делась за 39 тысяч лет. Как на этом фоне должны выглядеть пятьсот лет, которые якобы истёрли в порошок громадные города величайшей империи?

Историки нас уверяют, что монголы со всего света свозили к себе лучших мастеров. Что же они тогда делали с этими мастерами. Единственный ответ, который может хоть как-то прояснить ситуацию такой: монголы их ели! Другими способами не объяснишь отсутствие, как следов самих мастеров, так и волшебное исчезновение результатов их труда.

Но опять не всё! Даже если считать, что монголы съели всех мастеров,  следы огромных городов всё равно не могли исчезнуть. Спросите любого археолога, и он скажет, что на месте городов обязательно должен оставаться КУЛЬТУРНЫЙ СЛОЙ! Благодаря наличию этого слоя (в котором без труда обнаружились бы кости съеденных мастеров) легко вычисляются возраст городов, принадлежность и даже личности его обитателей.

         Нынче, понятно, культурный слой в городской местности не растёт. Нынче культурный слой аккуратно вывозится. Жители нашего дома, например, регулярно утречком по пути на работу  выносят компоненты культурного слоя, которые у них накопились за вчера, и складывают их в специальные баки возле дома. Потом специальные машины (именуемые мусорками) вывозят культурный слой в специальное место. Для Краснодара такое место отвели возле станицы Копанской. Культурный слой Краснодара по высоте составляет там уже сорок метров. Это притом, что он регулярно самовоспламеняется с целью уменьшиться в связи с горением.

         Но в чудогородах монгольской империи культурный слой не мог уничтожаться таким варварским способом. Он должен был мирно расти со скоростью не менее один сантиметр в год. Нам пока не попадались заявления историков о вывозе культурного слоя из монгольских городов мусорными машинами. Значит на месте каждого такого города два, три метра культурного слоя обязано присутствовать в наличии. И обнаружить эти залежи «драгоценного дерьма» никак не представляется сложным. Если кто-то будет настаивать, что за 500 лет культурный слой мог исчезнуть непостижимым образом, мы для сравнения приведём выдержки из учебников истории, где разговор идёт как раз о подобных вещах:

         «Раскопки Треугольной пещеры на реке Уруп (Карачаево-Черкесия) позволили выделить раннеашельский культурный слой с орудиями труда, выполненными как в закавказской традиции, так и в карпатской».

         Напомним, слово раннеашельский – означает срок давности примерно в 700 – 500 тысяч лет до н.э. Как видим, культурному слою 700 тысяч лет не помеха, чего уж там жалкие 500 лет? Однако никакого культурного слоя Монгольская империя нам не оставила.

         Это факт! Голый и бесчувственный. Как объясняют факт отсутствия культурного слоя историки? НИКАК! И это вполне естественно. Подобные объяснения нужно подтверждать материалами раскопок. А копать-то нечего. Поэтому для историков выгоднее подобные темы замалчивать, чем придумывать им очередные дебиловатые пояснения.

         Раз уж мы так углубились в землю, то самое время побеседовать и о захоронениях (пока в теме). Захоронения великих царей являются предметами восхищения, изучения, удивления и т.п. Зачастую такие захоронения квалифицируются не иначе, как «чудеса света».

Китайский император Цинь Ши-хуанди поставил охранять в память о себе терракотовую армию, состоящую из 8 тысяч пехотинцев, лучников и всадников, стоящих в полный рост в подземных коридорах на глубине 5 метров.

Тамерлан покоится в великолепном мавзолее. Это общеизвестный факт, ибо его вскрытие совпало с началом Великой Отечественной войны. Египетские пирамиды – вообще шедевр могильного творчества. Каждый великий царь, император, вождь заранее готовили себе могилку. Причём старались сделать её заметной и прочной. Подобные захоронения – это свойство людской натуры.

Захоронения европейских императоров обязательно являются достопримечательностью и гордостью некогда подвластных им стран. Россия не исключение. Выйдите на Красную площадь и хорошо приглядитесь. Даже в центре современной Москвы Вы обнаружите элитное захоронение бывшего руководства. Значит и двадцатый век не исключение.

Ни один царь, в этом плане, никогда не шёл против человеческой натуры. Кроме… естественно, монгольских императоров. У них и тут штаны через голову одевают. Якобы монгольские императоры обожали, чтобы никто не догадался, где их закопали. Как можно назвать людей, беззаветно верящих в подобную чушь? На ум приходят только нехорошие определения. Понимаем, некрасиво (кто догадался), но хорошие слова не отражают реальное существо процесса.

         То, что учёные плетут про секретную могилу Чингисхана такая же правда, как и то, что Понтий Пилат никогда не мыл рук. Отсутствие могилы Чингисхана свидетельствует о мифологической природе самого Чингисхана. Несуществующая могила – яркое «проявление» остального, такого же несуществующего, включая легенду о порабощении Руси монголами.         

         Знают ли историки обо всём этом? Естественно! Именно они-то лучше остальных это знают. Это как раз их работа. Их хлеб. Любой историк часами сможет Вам «заворачивать» в подробностях то, о чём мы кратко здесь упомянули. Но знать – это одно, а понимать, что знаешь – совсем другое. Ум одержимый холопским недугом способен лишь к повторению, но не к осознанию. С подобным явлением один из авторов столкнулся ещё служа в армии.

         Как-то к нам в авиационную эскадрилью пришёл пропагандист полка читать лекцию, в процессе которой он привёл такую цифру: зарплата матроса американского авианосца составляет тысячу сто долларов в месяц. После чего, используя данный пример, наглядно показал мелочность и меркантильность американских военнослужащих, которые в отличие от советских служат не из любви к Родине, а исключительно за деньги.

         После лекции я подошёл к пропагандисту и поинтересовался у него, знает ли он, сколько получает американский лётчик на том же авианосце? С пропагандистом мы были в хороших отношениях, поэтому, посмотрев по сторонам, и убедившись, что нас никто не подслушивает, он заговорщески подмигнул мне:

         - Думаю, раза у в три поболе чем ты.

         - Как в три? - удивился я. – У меня зарплата триста рублей. Даже если считать что доллар равен рублю (а раньше так и принято было считать), получается зарплата американского лётчика всего девятьсот долларов? Это что же, меньше чем у рядового матроса?

         Пропагандист проверил в уме мои вычисления и ошарашено посмотрел на меня. Оказалось, он совершенно не понимал то, что знает. Он читал эту лекцию по три раза на день, но никогда не собирался осмысливать то, что говорит.

         Высчитав, что даже при троекратном увеличении моей зарплаты зарплата американского офицера-лётчика всё равно получится меньше чем у рядового матроса, пропагандист так же ошарашено спросил?

         - А сколько же тогда он получает?

         Это происходило уже в горбачёвское время, поэтому информации просачивалось больше чем при железном занавесе. Я знал сколько получает лётчик на авианосце, и сообщил пропагандисту:

         - Во время боевого выхода лейтенант получает пять тысяч долларов, а командир авиационного полка десять.

         Ваня (так звали пропагандиста) сильно сморщился, укусил себя за руку и присел. Ваня был хохол. Очевидно, умея, как все хохлы, считать в уме выгоду со скоростью Архимеда, он из зарплаты американского командира полка в долларах вычел свою зарплату в рублях. Наверное, от полученной арифметической разницы его так и перекособочило.

         Видя его неестественную позу, я даже на миг подумал, что ему стало шибко завидно. Но только на миг. Не мог же советский пропагандист советского полка, так не по-советски думать. Ваня постоял в такой позе ещё несколько секунд, потом распрямился, махнул рукой, прошипел: «Сволочи!», и ушёл.

         Правда, было не до конца ясно, кого же он обозвал сволочами? Но, поскольку это был советский пропагандист, то, наверное,  сволочами он обозвал американского командира полка и того лейтенанта.

         Думается историки, так же, как и пропагандист по многу раз повторяют заученное с детства, но совершенно не понимают смысла, произносимого ими.

 

Пятый элемент.

 

 

«Да нехристь староста татарин

                                                                               Меня журит, а я терплю».

Народная монгольская песня.

 

         Первое упоминание о монголах, и это классика, зафиксировано в отечественных летописях 1223 годом, в котором они двадцатитысячным отрядом нанесли сокрушительное поражение объединённой русско-половецкой армии на Калке. Ссылка всегда при этом делается на Лаврентьевскую летопись, как самую точную и очевидную:

 «Того же лѣт̑(а) [1223] Ӕвишас̑ ӕзъıци  ихже никтоже добрѣ ӕсно не вѣсть кто суть и ѿколѣ изидоша . и что ӕзъıкъ ихъ . и которого племени сут̑ . и что вѣра ихъ . и зовуть ӕ Татаръı . а инии гл(агол)ють Таүменъı . а друзии Печенѣзи . ини гл(агол)ють ӕко се сут̑ ѡ них̑же Мефодии Патомьскъıи  єп(и)с̑(ко)пъ свѣдѣтельствуєт̑ . ӕко си сут̑ ишли ис пустъıнѧ Єтриєвьскъı суще межю встоком̑ и сѣвером̑ . тако бо Мефодии реч̑ . ӕко къ скончанью временъ ӕвитисѧ тѣм̑ . ӕже загна Гедеѡнъ . и поплѣнѧть всю землю . ѿ встока до Єфранта . и ѿ Тигръ до Понетьскаг̑ морѧ . кромѣ Єфиѡпьӕ».

Как видим, летописец не употребляет слова «монголы», и лишь один раз использует название «татары». Но употребляет «татары» в вопросительном смысле, как один из вариантов: «татары», «таумены» или «печенеги». Больше же летописец склонен считать, что на Русь напали жители Етривской пустыни,  которых  описал ещё Нестор в «Повести временных лет»:

            «Это люди, заключенные <в горах> Александром, царем Македонским, как говорит о них Мефодий  Патарский:  "Александр,  царь Македонский, дошел в восточные страны до моря, до так называемого Солнечного места, и увидел там людей нечистых из племени Иафета (т.е. европеоидные народы, авт.), и нечистоту их  видел: ели они  скверну  всякую,  комаров  и  мух,  кошек,  змей,  и  мертвецов  не погребали, но поедали их, и женские  выкидыши,  и  скотов  всяких  нечистых. Увидев это Александр убоялся, как бы не размножились  они  и  не  осквернили землю, и загнал их в северные страны в горы высокие; и  по  Божию  повелению окружили их горы великие, только  не  сошлись  горы  на  12  локтей,  и  тут воздвиглись ворота медные и помазались сунклитом;  и  если  кто  захочет  их взять, не сможет, ни огнем не сможет сжечь, ибо свойство сунклита таково: ни огонь его не может спалить, ни железо его  не  берет.  В  последние  же  дни выйдут 8 колен из пустыни Етривской, выйдут и эти скверные народы, что живут в горах северных по велению Божию».

         А вот в 1237 году на Рязань напали как раз татары! Летописец указывает именно «татар». Чётко и уверенно. При этом никакой связи татар со скверными народами он не подразумевает. Точно указывает, откуда пришли татары:

«В лѣт̑(о) ҂s ѱ м е. [1237] … Тогож̑ лѣт̑(а) . На зиму придоша ѿ всточьнъıѣ странъı . на Рѧзаньскую землю лѣсом̑ безбожнии Татари . и почаша воєвати Рѧзаньскую землю . и плѣноваху и до Проньска».

Что в полной мере показывает фальшивость заявления о том, что скверные народы, тоже якобы были «татарами». Если летописец в 1237 году уверенно говорит о «татарах», то не мог же он «не узнать» тех же самых «татар» в 1223 году. Это исключено. Из чего вполне видно, что дряблый намёк на «татар» в 1223 году «и зовуть ӕ Татаръı» вставлен в летопись гораздо позже.

Не всё ладно с вероисповеданием скверных народов? Летописец вроде чётко называет, какой веры пришли народы - Ӕвишас̑ ӕзъıци, т.е. «язычники». И тут же забывает какой они веры, дописывая «и что вѣра ихъ». Надо же какой забывчатый летописец. В конце строки уже не помнит её начала.

Понятно, что многократная переделка столь важного места в летописи привела к полнейшей неразберихе. С одной стороны это на руку фальсификаторам, но с другой «белые нитки» слишком вылезли наружу. Современные монголофальсификаторы ничего лучше не придумали, как пойти путём утаивания текста летописи от широкого ознакомления. Именно поэтому перевод Лаврентьевской летописи ранее 1285 года отсутствует. Поэтому и нам пришлось представлять читателю выдержки из неё на староцерковном языке. А читать такой язык без перевода забесплатно охотников практически не найдётся. Вот и уверены историки в своей «непогрешимости».  

Что ещё показательно, летописец ничего не знает о реке Калке. Ведь именно туда учебники истории привели монголов в 1223 году. Однако в летописи Калки нет. Скверные народы дошли до вала, который зовётся «Половеческим», и очевидно там встретились с киевлянами:

«…и придоша близь Руси . идеже зоветсѧ валъ Половечьскъıи» .

Слова «Калка» в летописи не встречается, что свидетельствует о более поздней выдумке этой самой Калки. Собственно запись о военном столкновении 1223 года в летописи весьма короткая и её можно привести полностью, дабы читателю лично убедиться в отсутствии названия «знаменитой pеки»:

«А кнѧзи Русстии идоша и бишасѧ с ними . и побѣжени бъıша ѿ них̑ . и мало ихъ избъı ѿ см(е)рти . ихже ѡстави судъ жити . то ти оубѣжаша . а прочии избьєни бъıша . Мьстиславъ старъıи добръıи кнѧзь ту оубьєнъ бъıс̑ . и другъıи Мстиславъ . и инѣх̑ кнѧзии . з(о) . избьєно бъıс̑ . а болѧръ и прочих̑ вои много множ̑ство . гл(агол)ют̑ бо тако ӕко Къıӕнъ  ѡдинѣх̑ изгъıбло на полку том̑ . ı (0). тъıсѧчь . и бъıс̑ плачь и туга в Руси . и по всеи земли . слъıшавшим̑ сию бѣду . се же сѧ зло сключи . мс̑ца . маӕ . въ . л . на памѧт̑(ь) с(вя)таг̑(о) м(у)ч̑(ени)ка . Єремиа».

         Как видим, то, что представляет Лаврентьевская летопись, относится к ранней «татарской» версии «русских страданий», которая была оформлена примерно за три века до создания «монгольской». «Татарская» версия начиналась с набега волжских полукочевников на Рязань, поэтому фальсификаторам Лаврентьевской летописи ещё не приходило в голову объединить в одно целое нашествие скверных народов 1223 года с набегом татар 1237 года. Это произвели гораздо позже – в XVII веке при создании «монгольской» версии.

         Думаем современного человека диковинная история с «коленами из пустыни Етривской» не сможет ввести в заблуждение. Вряд ли он поверит в существование нечистых мифических людей изредка гоняющих русские «полкы» в Северном Причерноморье (особенно в 1223 году). Вполне объяснимо желание фальсификаторов скрыть истинных персонажей вставивших киевским «полкы» по первое число. Потому как, если вдруг станет понятно, что мифические люди это те же русские, только язычники, всё благолепие картины крещения Руси бесславно пойдёт прахом.

         Тем не менее, это так. Левобережная Русь, не признавшая христианства, продолжала существовать и в XIII веке. И возглавляли эту Русь, как ни прискорбно такие же Рюриковичи, как и в остальной Руси. Продолжали Рюриковичи править в Причерноморье и после перехода Киева под крыло католичества. Здесь можно было бы сослаться на авторитетного Костомарова. Его ведь невозможно заподозрить в нелюбви к православному самодержавию:

«В княжение Андреево (1299 год) митрополит Максим оставил навсегда Киев, чтобы не быть там свидетелем и жертвою несносного тиранства моголов, и со всем кл«Да нехристь староста татариниросом переехал во Владимир; большая часть киевлян разбежалась по другим городам. После Ярослава и сына его Александра, великие князья уже не имели никакой власти над странами днепропетровскими. Кто из потомков Св. Владимира господствовал в оных, неизвестно…»

Даже из небольшого сравнения двух эпизодов древней летописи видно, что легенда о монголах представляет из себя «сборную солянку» всевозможных исторических явлений. Когда в XVII веке возникла острая необходимость найти «виновных», которым требовалось «приписать» выдачу ярлыков на княжение (в том числе и на великое), по заданию руководства тогдашние учёные мужи кинулись искать – кому бы сплавить данную почётную обязанность, скрыв при этом истинных «виновников». Тогда и «родилась» монгольская версия. Под неё, конечно, «гребли» всё, что можно, но зиждется она на пяти главных столбах. Или говоря по-современному – монгольская версия состоит из пяти основных элементов.

ПЕРВЫЙ  ЭЛЕМЕНТ – КОЧЕВЫЕ  НАРОДЫ  СЕВЕРНЫХ  ПРЕДГОРИЙ  ГИМАЛАЕВ  И  ИХ  ИСТОРИЯ  (А  ТОЧНЕЕ  ВСЯКОЕ  ЕЁ  ОТСУТСТВИЕ).

         Несомненно, племена, кочующие по просторам Великой степи от Каспия до берегов Тихого океана, представляли военную опасность для осёдлого населения проживающего по соседству. Несомненно, их дикие набеги принесли немало горя людям возделывающим землю. Самое страшное, что от этой опасности не существовало защиты.

         Кочевые племена степи были непобедимы. Главная причина их непобедимости заключалась не в том, что они были чрезвычайно могучими, а в том, что для произведения этой самой победы их следовало предварительно изловить, но вот это как раз-то было невозможно. Ни одна карательная операция против кочевников обсуждаемого региона не закончилась успешно. При малейших признаках приближения врага они растворялись в степи, как комары при включённом свете. У кочевников не существовало ни границ, ни адресов.

         Сами же кочевники, напротив, легко собирались в оговоренном заранее месте и огромными табунами нападали на осёдлых жителей. Предугадать место и время их появления нечего было и думать. Никакая мощь никакого государства не могла эффективно противостоять «шарахающимся» наездникам. Для того чтобы эффективно противостоять им, нужно было сначала собрать большое войско и прибыть к месту сражения, но за это время кочевники удирали так далеко, что искать их было просто глупо.

         Принцип набегов кочевников вполне можно сравнить с принципом набегов викингов: наскочили, ограбили, смылись. Разница в том, что викинги нападали на кораблях, а кочевники на лошадях.

         Единственный способ избавиться от «кочевой чумы» придумали трудолюбивые китайцы. Оказалось дешевле построить тысячекилометровую стену и отгородиться от кочевников, чем безуспешно гоняться за ними по безбрежным просторам с жухлой травой.

         Кстати, само существование Великой китайской стены опровергает бредни о лихих штурмах крепостей Батыем и другими древними монголами (казахами, киргизами и ост.). За всю историю существования стены она ни разу не была преодолена кочевниками через верх. Кочевники никогда не штурмовали ни одной стены. В основе рассказов о монгольских штурмах крепостей лежит лишь хроническая привычка историков не замечать за собой дурного, и искалеченность правидностью собственного понимания.

         Сохранить историю кочевников в записанном виде также не представлялось возможным. Тяжёлый кочевой быт не позволял отвлекаться на посторонние занятия. Кочевой быт – быт на выживание. Вести записи в таких условиях мог только умалишённый чудак. Но очень недолго, поскольку совсем скоро он бы умер с голоду. Хотя и это не главное. Главный вопрос: где бы он смог обучиться грамоте? Понятно – нигде.

         Кочевники не могли позволить себе такую бесполезную роскошь, как ведение записей. Это не от того, что они были отсталыми, а от того, что это с их точки зрения было глупо. Да и где, скажите, было складировать такие записи, если бы вдруг кого-то посетила подобная блажь? Сохранить записи можно при наличии зданий, хранилищ, стационарных городов и т.п. Любые записки кочевников всё равно бы пропали.

         Поэтому восстановление истории кочевых народов возможно в определённых рамках, опираясь на данные раскопок и хроники соседствующих осёдлых народов. Что в свою очередь предоставляет возможность высказывать любые даже фантастические версии, чем собственно официальная история и занялась.

         Пальмовую ветвь исторических фантазий долгое время удерживала Великая Монгольская империи, но в данный момент она оспаривается уже десятками новых национальных претендентов на величие Великой империи. Её основатель Чингисхан (Шынғысхан) также неоднократно менял национальную принадлежность. Для наглядности хотелось бы ознакомить читателя с наиболее распространёнными версиями:

«Печатный труд Уолкера С.С. (перевод Глебова-Богомолова, 1998 г., изд-во "Феникс") наводит на мысль, что тюркский Каганат еще в V веке нашей эры дал корни всем народам Каракитая».

«Как могут монголоводы объяснить то, что до начала XX века, а если быть точными, то до 1921 года территория современной Монголии именовалась Туркестаном?»

«Шынғысхан состоит из трех казахских слов – «шың» (высокий пик в горах), «ғыс» (солнечный луч), «хан» (глава государства). Таким образом, «шың – ғыс – хан» переводится с казахского языка как «высокий лучезарный хан». Необходимо отметить, что у монголов никогда не было титула «хан» (қаган). Правитель у них всегда назывался «қонтайшы». Титул «хан» имелся только у тюркских народов. Шынғысхан является не именем, а титулом, который был ему дан после избрания ханом государства».

От себя добавим, что такого слова, как «улус» (улус Джучи) в монгольском языке тоже нет. Похожее административное деление звучит на монгольском – «хуби», а наследный собственник данного владения – «умчи».

«Особо важным первоисточником по  истории  Чингисхана и его государства является изданный в 1305 г. Сборник «Джамигат-ат-Тауарах» Рашид-ад Дина. Книги Рашид-ад Дина не позволяют считать Чингисхана монголом или китайцем».

«Перед нами фрагмент "Героического эпоса Чингисхана", в котором приводится разговор отца Борте с Есугеем, дающим согласие на сватовство своей дочери с маленьким Темиршином. И хотя прошло много столетий со времени появления эпоса, язык поменялся, но многие слова легко узнаются:

         – Qacar – Гасыр – Эпоха; Qatun – Катын – Жена; Okid-i – Окыйды – Учит; Qaqan – Каган – Правитель; Boluqsan – Болса" – Если стал; Kunqirat – Конрат – Казахский род – конрат; Qasaq terken tyr – Іазає тјркін тЅр – Стоят казахские родственники жены; Erfenece kunqirat irken – Ерте"нен конрат еркін – С давних пор конраты свободны.

Так вот он какой – древнемонгольский язык? Да ведь это же наш, по сути, родной, узнаваемый до боли казахский язык, дошедший до нас из глубины веков во всей своей первозданной красоте.

         И теперь становится понятным, почему имена родственников Чингисхана, его жен, батыров и нойонов звучат по-казахски. Да иначе и быть не могло, если Чингисхан и его окружение разговаривали на этом языке.

Так что же тогда, выходит, Чингисхан объединил под своим началом все казахские племена, создал казахскую государственность, молился казахскому Богу, женился на казашках, разговаривал на казахском языке, оставил после себя летопись, известную нам как "Героический эпос Чингисхана", также звучащую по-казахски – и кто же он после всего этого? Ах! Ну да! Ну точно – монгол».

«… имели пик могущества в 10-16 веках, когда в Багдаде, Пекине, Иерусалиме, Каире, Москве, Тегеране и Дели правили представители этих народов… территория ханства ногаев и алшинов вообще почти вся находилась на территории современной России …Бейбарс бершского рода и Китбука найманский били друг другу физиономии в Сирии и Израиле. Так что мохнатый казахский конь – не хуже путешественник, чем японский турист – видел много разных земель».

«Чингисхан это щирый украинец, сколотивший огромную империю от Китая до Каспийского моря. И хотя всю сознательную жизнь он прожил в местах довольно отдаленных от Украины, свои первые шаги он сделал, где-то между Днепром и Доном, и только когда подрос, отправился покорять Восток».

«При том сам Чынгыз-хан и его родной народ носили название и самоназвание «татар», и «не говорили на языке, который мы ныне называем «монгольским» (В.П. Васильев). И татары Чынгыз-хана жили намного западнее от тех мест, куда их «определили» сочинители «истории о монголах»».

«Многое, сокрытое прокитайскими и прозападными историками, свидетельствует о том, что татары Чынгыз-хана – прямые предки большинства современных татар, многих представителей тюркских народов, а также и многих русских - принадлежат истории России и стран СНГ, а никак не халха-монголам и китайцам».

Серик Малеев. « А между тем оборона монголоведов трещит по всем швам. Их обходят и с флангов, и с тыла. Со всех сторон. Накануне решающего генерального наступления. Их атакуют прямо в лоб. Им задают вопрос: – "Почему во всех походах Чингисхана участвовали только тюркские племена, если верить древнекитайским хроникерам, и не отмечено ни одного монгольского? – Они молчат как партизаны. – Почему – спрашивают их, строя тюркскую государственность, Чингисхан наделял привилегиями исключительно тюрков, и ничего при этом не говорится в истории о монголах? – Монголоведы хранят тишину. – Почему? – опять недоумевают любопытные – Чингисхан, если он монгол, молился чуждому тюркскому Богу Тенгри, а не скажем – матери-оленихе, которой в те времена поклонялись языческие предки нынешних халха – монголов? И опять в ответ со стороны наших монголоведов только гробовое молчание. Да, да. Я не ошибся. Тому самому древнему тюркскому божеству Тенгри, столь известному своим "националистическим" изречением: "Эй, тюркские беи! Пока Небо не сдавит Землю, а Земля не разверзнется, знайте, тюркские улусы, тюркские государства, тюркские семьи, – тюркское владычество не исчезнет. Рек пролитой крови, костей наших, лежащих как горы, будьте вы достойны! Эй, бессмертный тюркский улус, осознай все это и гордись!"»

«На самом деле предмет их гордости - миф, нереальность, сформировавшаяся где по злой воле, где по случайности, неверная и неправдивая легенда. На самом деле кривоногие, желтокожие, узкоглазые и черноволосые, жестокие и почему-то вдруг бесчисленные азиаты-монголы из школьных учебников никогда не добирались до Руси и ее не завоевывали. Легенда о нашествии и иге создана всего лишь к концу XVII века, одновременно с укреплением на царском престоле династии Романовых. При Романовых она попала в учебники и до сих пор находится там, отравляя мировоззрение все новых и новых поколений граждан России».

         Как хорошо видно из приведённых отрывков «монголистость» Великой империи давно уже не аксиома. То, что кочевники казахских степей и Дальнего Востока совершили немало набегов на соседние земли – факт. И главной порукой тому – Великая китайская стена. Естественно, что монголоведы решили прибрать себе столь славную историческую эпоху. Заодно сунули в монгольскую копилку историю практически всех тюркских народов. Однако пользоваться плодами данной афёры бесконечно невозможно. ЭЛЕМЕНТ сей уже откололся от «монголов» и двинулся в индивидуальное плавание. Представляется, результаты этого плавания будут небезынтересны, и порадуют население новыми гурманскими «историческими блюдами».

         Впервые реальные монголы (калмыки) в достаточном количестве появились в России на нижней Волге в конце XVI века. Причины такого перемещения части калмыков (в большинстве торгутов) неизвестны, ряд исследователей предполагает, что они вызваны внутрикалмыцкими конфликтами в Джунгарском ханстве. Так пришедший на русские границы торгутский тайши Хо-Урлюк, первый хан образовавшегося на Нижней Волге Калмыцкого ханства, конфликтовал и даже имел сражение с дербетским Далай-тайшой и хошутcким Гуши-ханом. Возможно эти (или какие-то другие) причины вынудили Хо-Урлюка перекочевать в Северный Прикаспий.

         До указанного периода монголы (калмыки) к Руси особо не приближались. И не потому, что чего-то опасались, а потому, что она им не нужна была и неинтересна.

ВТОРОЙ  ЭЛЕМЕНТ – ПОЛОВЦЫ.

         Половцев к удивлению историки даже не маскируют. Они представлены в первоисточниках под собственным именем:

«Сказание о Мамаевом побоище». И сказал (Сергий Радонежский): «Поди господин (Донской) на поганых половцев…», «Не отдай же, госпожа, городов наших в разорение поганым половцам», «Тот же нечестивый царь (Мамай) … и повелел поганым своим половцам готовиться к бою», «Поганые же половцы увидели свою погибель, закричали на своём языке, говоря: «Увы нам, Русь снова перехитрила…»

«Задонщина». «Словно бурей занесло соколов из земли Залесской в поле Половецкое!», «Москва, быстрая река, зачем унесла на своих волнах ты мужей наших от нас в землю Половецкую?».

Русь имела с половцами бесчисленное количество столкновений. Только Владимир Мономах, внук Ярослава участвовал более чем в 80-ти крупных походах на половцев:

            «А всего походов было  восемьдесят  и  три  великих,  а остальных и не упомню меньших. И миров заключил с половецкими  князьями  без одного двадцать… И  отпустил  из  оков  лучших  князей  половецких   столько: Шаруканевых двух братьев, Багубарсовых трех,  Осеневых  братьев  четырех,  а всего других лучших князей 100. А самих князей  Бог  живыми  в  руки  давал: Коксусь с сыном, Аклан Бурчевич, таревский  князь  Азгулуй  и  иных  витязей молодых 15, этих я, приведя живых, иссек и бросил в ту речку Сальню. А врозь перебил их в то время около 200 лучших мужей».

Вот и подгребли половцев под монгольскую версию даже не удосужившись переменить название. При этом причислять половцев к монголам с научной точки зрения даже неприлично:

«По́ловцы, половчане (в европейских и византийских источниках — куманы, у башкир — кыпсаки, у казахов - кыпшаки) — тюркоязычный кочевой народ, западная группа кыпчаков. В настоящее время кипчаки как род представлены у казахов Среднего жуза и у башкир Зауралья. В начале XI века из Заволжья продвинулись в причерноморские степи, вытеснив оттуда печенегов и огузов. Подчинив себе эти племена, половцы пересекли Днепр и дошли до устьев Дуная, таким образом став хозяевами Великой Степи от Дуная до Иртыша, которая и вошла в историю как Дешт-и-Кыпчак или, в русских источниках, Половецкая степь».

Главной отличительно особенностью половцев, которую не принято вспоминать в высоких научных кругах, является то, что половцы принадлежали к европеоидной расе. Именно половцы дали начало облику и языку как современных казанских (волжских), так и крымских татар. Европейской внешностью половцы отличались от башкир, от казахов и уж тем более от монголов. Однако используя столкновения русов  с половцами, историки накрепко привязали их к монгольской версии, нагло перекроив в исконных «чингизидов».

ТРЕТИЙ  ЭЛЕМЕНТ – КАЗАНСКИЕ ТАТАРЫ  (поначалу БУЛГАРЫ).

         Из Лаврентьевской летописи недвусмысленно явствует, что «полкы» великого князя регулярно и с удовольствием совершают набеги на Волжскую Булгарию и соседствующую с ней «Мордву». Так продолжается из года в год, из десятилетия в десятилетие.

«В лѣт̑(о) ҂s. ѱ. ки . [1220] Геѡргии великъıи кнѧз̑ . с(ы)нъ Всеволожь . посла(л) брата своѥго С(вя)тослава . с полкъı и воєводами на безбожнъıӕ Болгаръı . и ӕко приде С(вя)тославъ подъ град̑ ихъ Ѡшелъ . и изидоша из лодьи вси полци пѣшї . видѣвше же си безбожнии Болгаре»

«В лѣт̑(о) ҂s. ѱ. лг . [1225]. Посла велїкъıи кнѧз̑ Гюрги . С(вя)тослава Ивана брату свою на Мордву . и побѣдиста Мордву . и взѧста нѣ(с)колико селъ . и възвратистасѧ с побѣдою».

«В лѣт̑(о) ҂s. ѱ. лs . [1228] Великъıи кнѧз̑ Гюрги . и Ӕрославъ . и Костѧнтиновичи. Василко. Всеволодъ. идоша на Мордву. и Муром̑скъıи  кнѧз̑ Гюрги Д(а)в(ы)д(о)в(и)чь . вшедъ в землю Мордовьскую Пургасову волость пожгоша жита и потравиша . и скотъ избиша . полонъ послаша назад̑».

«В лѣт̑(о) ҂s. ѱ. м . [1232] Посла(л) великыи кнѧз̑ Геѡрги с(ы)на своѥго Всеволода на Мордву . а с ним̑ Феѡдоръ Ӕрославич̑ . и Рѧзаньскъıи кнѧзи . и Муром̑скъıи . и пожгоша села их̑ . а Мордъвъı избиша много».

         Причём, как видим, княжеские «полкы» немилосердствуют. Набеги сопровождаются крайней жестокостью по отношению к восточному населению. Убийства, поджоги и полное ограбление. Надо понимать по отношению к населению присутствуют издевательства и сексуальное насилие. Хотя летопись этого не оговаривает. В ней всё довольно скромно «скотъ избиша . полонъ послаша назад̑».

            Но давайте всё же не будем излишне скромничать. Русские ведут себя ничуть не лучше, чем озверелые кочевники, и это нужно понимать. Как Вы думаете, что чувствовали при этом уничтожаемые жители? Может им не очень нравилось то, что делают с ними русские «полкы»? Думаем, многие из Вас, оказавшись на месте безбожных Болгар и Мордвы, взяли бы в руки оружие, и предпочли нанести такой удар по озверелым русам, от которого те никогда бы в жизни уже не оправились.

         Поэтому причин для нанесения удара по Руси объединёнными силами восточных жителей было более чем достаточно. Они его и нанесли. Совсем не обязательно для этого было дожидаться далёких монголов.

         «Безбожнъıӕ Болгаръı» как раз и есть племена, давшие вместе с половцами (кипчаками) начало волжским «татарам». Кстати вплоть до 19-го века волжские татары сами себя именовали «болгарами». Волжские болгары также по сей день ведут борьбу за право называться «болгарами» вместо «татар». Желания называться монголами никто из них никогда не изъявлял, и к жителям Ада – тартарийцам, придуманным «первооткрывателем монгалов» Карпини, никто из них относиться не может. За Уралом в то время вообще не знали такого названия, как «татары».

В.Н.Татищев: «Европейские писатели... всю восточно-западную Азию „Великая Тартария” имянуют ... но ни един народ, за Яиком обитаюсчие, (слово татар) не употребляют».

Говоря о происхождении волжских татар от волжских болгар ( эта версия сегодня наиболее признана), обычно о самих болгарах вспоминают мало. А момент это важный. Откуда они туда пришли? Не на Волге же родились.

Так вот сами по себе первые болгары это союз сарагуров и оногуров, которые в 463 году покорили гуннов-акациров Приазовья, вытеснили готов-тетракситов из предгорий Кавказа и образовали государство «Великую Болгарию», со ставкой в Фанагории. Где обитали почти двести лет. Однако после смерти хана Кубрата (642 г.) Великая Болгария распалась на отдельные ханства возглавляемые сыновьями Кубрата.

Чтобы избежать затяжной междуусобной войны подданные хана Аспаруха ушли на Дунай, где организовали современную Болгарию. Болгары хана Батбая остались на Тамани, где вскоре попали в зависимость от Хазарского каганата. Хан Котраг со своими болгарами поселился вначале за Танаисом (район Таганрога), а оттуда ушёл на Волгу и положил начало Волжской Булгарии.

Болгары многочисленное, полукочевое племя, имеющее склонность к государственности и другие давние традиции. Современная антропологическая наука всё больше склоняется к версии происхождения казанских татар в основном от волжских булгар. Понятно, что этническую основу составляют не только булгары, но основная заслуга всё же приписывается им. Обычно о казанских татарах говорят следующее:

«Казанские татары  — одна из основных групп, составляющих татарский народ. Говорят на среднем диалекте татарского языка кипчакской группы тюркских языков. Главную этническую основу казанских татар составили волжские булгары, финно-угорские племена, а также кыпчаки».

Монгольская версия происхождения казанских татар сегодня имеет значение больше раритетной глупости, чем научной теории. Никакие исследования её не подтвердили. Хотя и болгарская версия пока юридически не признана.

К примеру, Президент Болгарского национального конгресса (Республика Татарстан) Гусман Халилов обращался в Европейский суд по правам человека по вопросу переименования татар в булгар, но потерпел в суде поражение. Так что точку в болгарской версии пока ставить рано, а вот в монгольской – самый раз!

Волжская Булгария (историки не могут этого не знать) просуществовала вплоть до 1438 года. В этом году хан Улу-Мухаммед захватил Казань, низложил булгарского князя Алим (Азиз)-Бека и провозгласил ханство. Таким образом, Казанское ханство стало правопреемником Волжской Булгарии. Да и саму Казань татарские историки называют булгарской наследницей:

Шигабутдин Марджани: «Из-за многочисленных смут и бед, обрушившихся на Булгарию, ее прежнее благополучие пошло на убыль, постепенно все это перешло на Казань, которая и стала наследницей былого величия булгар».

Да, некоторые исследователи не согласны с датой – 1438 год. Они считают, что Казанское ханство возникло в 1445 г., когда «царь Мамотек (Махмутек или Махмуд), Улуг-Магометов сын, взял город Казань – вотчину болгарского князя. Алибея (Алимбека) убил, а сам сел в Казани царствовать». Мы не будем обсуждать какая из двух версий более правильная, поскольку для нашей темы это не является принципиальным. Главное, что до указанного периода, особенно в XII – XIII веках Волжская Булгария ни на минуту не прекращала своего существования. На протяжении всего этого времени она  неоднократно подвергалась набегам из Руси и также неоднократно сама наносила по Руси удары. Рабов русского происхождения в Булгарии было в избытке. Вооружённые столкновения между Русью и Булгарией происходили регулярно. Вот только некоторые из них:

В 1088 году камские булгары ненадолго захватили Муром.

В 1107 году волжские булгары осадили и взяли Суздаль.

В 1120 году Юрий Долгорукий организовал военный поход на Волжскую Булгарию.

Летом 1164 года Андрей Боголюбский вместе с муромским князем Юрием Владимировичем ходил на Булгарию: был захвачен город Бряхимов.

В 1172 году Боголюбский ходил на камских булгар.

В 1184 Всеволод Большое Гнездо и великий князь киевский Святослав Всеволодович воевали с волжскими булгарами.

В 1186 Всеволод Большое Гнездо вновь посылал войска на камских булгар.

В 1217—1219 годах булгары захватили Унжу и Устюг. В ответ ростовские, суздальские и муромские полки под командованием брата владимирского князя Святослава Всеволодовича взяли, разграбили и сожгли крупный город Ошель.

В 1221 году в Городце между Владимирским княжеством и Волжской Булгарией было подписано перемирие на шесть лет, в 1229 году в Кореневе — еще на шесть лет.

Как видим военные столкновения Руси с булгарами начиная с XI века шли своим чередом с регулярной периодичностью. Продолжались они и дальше. Только теперь стали выдаваться историками за монгольские. Это настолько вонючая подтасовка, что просто удивительно, как ей удаётся сегодня дальше процветать на страницах учебников?

ЧЕТВЁРТЫЙ  ЭЛЕМЕНТ – КРЫМСКИЕ  ТАТАРЫ.

         Расхожее объяснение, что возвращаясь из Польши Батый расселил своих монголов по территории Крыма, которых русские от глупости стали называть не крымские монголы, а крымские татары – всего лишь средневековая грехобоязнь.

         Возможно, кто-то, крайне впечатлительный, излишне перечитав современных учебников по истории считает, что приехав в Крым на отдых попадёт в абсолютное окружение безбородых, желтокожих людей с узкими глазами, эпикантусом и вогнутыми во внутрь носами.

         Сообщаем, что к основным этническим группам, принявшим участие в формировании крымскотатарского народа, относятся – тавры, скифы, сарматы, аланы, булгары, греки, готы, половцы, итальянцы, адыги. Причём, основная роль в формировании крымскотатарского этноса (как и волжского) принадлежит западным кыпчакам, известным более под именем половцы. Так что сходства с потомками великих монгольских завоевателей простой человек среди крымцев не найдёт. Видеть данное сходство способны лишь историки. Но и им не просто. Для того, чтобы опознать в крымских татарах благородные черты Великих монголов они усиленно используют аутотренинг, самовнушение и плохое зрение.

         Хотя, не скроем, антропологи в 90-х годах обнаружили у крымцев около 4% монголоидной примеси. Однако после вынужденного проживания крымских татар с 1944 по 1989 годы на территории Узбекистана, Казахстана и Таджикистана в качестве депортированных можно лишь удивляться почему так мало?

Крымскотатарский язык также складывался на протяжении столетий. Основу его составляет половецкий язык. На слух крымские татары почти не понимают современного татарского языка, хотя оба языка относятся к кыпчакской группе тюркских языков. Наиболее близкими к крымскотатарскому языку являются турецкий и кумыкский.

         Исламизация крымских татар происходила параллельно с формированием самого этноса и была очень длительной. Первыми шагами на пути к исламу был захват Судака и окрестностей сельджуками в 13 веке и началом распространения в регионе суфийских братств. Окончательная исламизация произошла при массовом принятии ислама крымскими христианами желавшими избежать выселения в 1778 году. Сами крымские татары для своего названия предпочитают слово «крымцы».

         Так что не монголы в тринадцатом веке захватили Крым, а сельджуки. Однако и сельджуки не ушли из цепких лап монголоведов, сотворивших из сельджуков национальную гордость Монголии.

         Но может правда это воинственные монголы заставляли бедных крымцев нападать на Русь, а сами крымские татары ничего такого не хотели? Может лишь по воле нехороших монголов обирали крымцы северного соседа? Давайте посмотрим, как развивались отношения Крыма с Русью после 1480 года? В этом году состоялось «Великое стояние на Угре» после которого монгольское иго официально закончилось. Как же «развлекался» мирный крымский народ, освободившись от воинственных монгольских поработителей?

1480 — Набег Менгли-Гирея (крымского хана) на Подолье.

1482 — Войска Менгли-Гирея захватили и разрушили Киев — сожгли замок, разграбили церкви и взяли большое количество пленных.

1489 — Поход на Подолье.

1492—1497 — Менгли-Гирей с войсками ежегодно совершает набеги на украинские земли. В 1497 году большой отряд крымских татар разгромлен войском князя Константина Острожского.

1500 — Разорены Киевская, Волынская, Холмская и Белзская земли.

1502 — Поход на центральную Украину.

1505 — Поход на Слуцк, Несвиж, Клецк.

1507 — Первый поход крымских татар на Русское государство под Белёв и Козельск. Войска И. Холмского и других князей нанесли поражение татарам на Оке, отбив захваченную добычу.

1511 — Поход царевича Ахмада-Гирея на Рязань. Осаждённый город взят не был, однако окраины рязанской земли были опустошены.

1512 — Белёв разграблен сыновьями крымского хана Менгли-Гирея. Новое разорение рязанской земли, большой полон.

1514 — Поход на южные окраины Литвы.

1515 — Поход крымских татар во главе с Айга-мурзой и Андыш-мурзой "на Мещерские места".

1516 — Два похода в июне и сентябре на рязанские и мещерские земли, захват большого количества пленных.

1516 — 60-тысячное войско Али-Аслана напало на южные украины Литвы, сорвав поход армии Сигизмунда на Смоленск.

1517 — 20-тысячный татарский отряд дошёл до Тулы, где был полностью разбит русским войском

1521 — Неудачная осада Москвы, на обратном пути неудачная осада Переяславля-Рязанского. Разорение пройденных земель и угон полона.

1527 — Набег крымских татар. Москва, Коломна и другие города пять дней находились на осадном положении. Перейдя Оку, русские войска разгромили войско хана на р. Осётр.

1531 — Набег большой татарской орды на Черкассы, после чего украинские казаки предложили Сейму охранять южные рубежи.

1533 — Отбиты 40 тысяч крымских татар, осаждавших Рязань, однако рязанская земля была сильно опустошена татарами.

1534 — У реки Прони побеждён отряд крымских татар, пришедший на рязанскую землю.

1535 — Набег крымских татар на Рязанскую землю, закончившийся гибелью 15 тысячного татарского отряда

1535 — Набег на московские земли.

1541 — Вторжение хана Сагиб-Гирея в южнорусские земли. Выжжен посад Зарайска. После сражения на Оке татары отступили к Пронску, откуда бежали за Дон.

1542 — Пришли татары «воевати резанские места».

1544 — Белёв разграблен ханом Имин-Гиреем.

1547 — 5-тысячный крымско-ногайский отряд Касай-мурзы разграбил рязанские земли до реки Вожи.

1548 — Воеводой Михайлом Вороновым отбито нападение крымских татар на мещерскую украину.

1550 — В августе повторный поход на мещерскую землю, в декабре поход ногайцев в рязанскую земли, на мещёрские места и на Старую Рязань.

1551 — К Переяславлю-Рязанскому подходили отряды «ногаев».

1552 — Девлет-Гирей проходил рязанские земли на пути к Москве. В июле ханское войско подошло к Туле, пытаясь взять город приступом, который был отбит. Прибывшие основные русские войска догнали и основательно потрепали отступивших татар.

1555 — 60-тысячное войско совершило поход в южнорусские земли, потерпев поражение в Судбищенской битве.

1557 — Трёхнедельная осада крымскими татарами запорожской крепости на Хортице.

1558 — 20-тысячное войско напало и разгромило Брацлавское воеводство, Волынь и Подолье. Забрав 40-тысячный полон, татары спокойно ушли за Перекоп.

1559 — Отбит набег на Пронск.

1563 — 10-тысячный отряд крымских татар напал на город Михайлов.

1567 — 60-тысячное войско крымцев напало «на резанскую украину». Воевода Алексей Басманов и его сын Фёдор возглавили оборону Переяславля-Рязанского и успешно отбили нападение.

1569 — Безрезультатный поход на Астрахань совместно с турецкой армией. 1570 — 50-тысясное крымское войско опустошило окрестности Переяславля-Рязанского. Воеводы князь Дмитрий Хворостинин и Фёдор Львов «майя 21 день сошлися ... с крымскими людьми в ночи и крымских людей побили и языки поимали и полон многой отполонили».

1571 — Поход и сожжение Москвы, разграбление более чем 30 городов, увод в плен около 60 тысяч невольников.

1572 — Повторный поход с 120-тысячной крымско-турецкой армией, сокрушительное поражение в Битве при Молодях.

1573 — Набег на Переяславль-Рязанский.

1577 — 10-тысячный татарский отряд опустошил южную польскую украину.

1577 — Крымско-татарское войско с новым ханом Семин Гиреем во главе разорило и выжгло Волынь, получив большой выкуп от польского короля за прекращения своего похода. Татарская добыча только с этого набега составила 35000 пленных.

1584 — Набег на южнорусские земли.

1585 — Два набега на южнорусские земли.

1591 — Безуспешный поход 100-тысячного войска Газы II Герая под Москву.

1592 — 80-тысячное крымское войско во главе с Фети-Гиреем пришло «на тульские, каширские и резанские места» и взяло «полону много множество, яко и старые люди не помнят такие войны».

1594 — Повторный неудачный поход Газы II Герая под Москву. К Шацку подошли «ногаи и азовские турки», но были отбиты воеводой князем Кольцовым-Масальским.

1596 — На рязанские земли совершили набег крымские татары.

1611 — Опустошение рязанской земли.

1613 — Набег под Пронск, Михайлов и Переяславль-Рязанский.

1614 — Татарские отряды разграбили Подолию, Буковину, брацлавские и волынские земли.

1616— Ногайские татары пришли под Курск. Против них с отрядом курских войск, состоявшим из детей боярских и казаков, был послан голова казаков Иван Антипович Анненков, выборный дворянин 1-й степени, который, выступив из Курска, встретил татарские полчища в 15 верстах от города. Здесь произошло кровавое сражение, в котором татары были разбиты наголову, много из них было забрано в плен. Был отбит полон.

1622 — Поход под Тулу, разорение Одоева, Белёва, Дедилова. В том же году Курский воевода Степан Михайлович Ушаков поручил И. А. Анненкову преследование татар, большой отряд которых бродил в это время по Курскому краю. Анненков с детьми боярскими и казаками догнал татар на Изюмской сакме в пределах Оскольского края, разбил их отряд и взял большой полон, наших же полоняников отбил от татар. Эти полоняники были взяты в Мценском, Одоевском, Белёвском и Чернском уездах. С громадной награбленной добычею, минуя Курский уезд, напасть на который они остерегались вследствие предшествовавших, нанесенных им И. А. Анненковым, поражений, татары пробирались по пустынной сакме, находившейся на водоразделе между бассейнами рек, впадавших в Днепр и Дон, между истоками Рати и Кшени, Сейма и Оскола, Донецкой Семицы, Олшани, Корочи и Халани. Искусство и распорядительность И. А. Анненкова, храбрость и мужество его отряда разгромили кочевников.

1623 — Татары вновь нападают на Белгород. Белгородцы отражают нападение и побеждают в битве на реке Халани. В том же году воевода С. М. Ушаков, узнав, что татарские полчища из Орловского края пришли в Курский, послал детей боярских Курчан 300 человек да казаков, которые остались за Путивльскою службою, да пехоты с огненным боем 100 человек. Татары, пришедши в Русь, воевали Орловские, Карачевские, Мценские, Болховские места, а потом шли «свалясь все вместе» Бахмутскою сакмою. За ними погнались станичные головы и вперед выслали станицу Курских детей боярских. С остальными детьми боярскими был послан И. А. Анненков. По просьбе Ушакова Белгородский воевода князь Тюфякин прислал также отряд детей боярских и казаков под начальством Василия Торбина и Плакиды Темирова, которые сошлись с Анненковым на Котлубанской Семице, где татары стояли за Семью. Произошла страшная битва, и татары были разбиты совершенно.

1624 — Татары опять пытаются проникнуть через южную границу в районе Белгорода и терпят неудачу.

1625 — У реки Красной белгородцы разгромили татарские отряды.

В 1628 году Курский воевода вызвал к себе, проживавшего уже в своей вотчине известного своею храбростью И. А. Анненкова и поручил ему военные силы Курска дворян, детей боярских и др. ратных людей для похода против татар. И. А. Анненков двинулся со своим войском на юг, по направлению к Белгороду и в 100 верстах от Курска настиг татар, которые успели захватить много полоняников. Догнав неприятелей, И. А. Анненков охватил их стан и, взяв его, освободил русских пленников. Но хищники не унимались и приблизились к Курску. Здесь ночью в 10 верстах от Курска на реке Виногробле И. А. Анненков разбил этот отряд и захватил «в полон» татарских начальников.

1632 — Разграбление Мценска, Новосили, Орла, Карачева, Ливена и Ельца.

В том же году Белгород сразу выдержал два нападения: Литвы и Татар. Последние взяли много пленных и побывали в Курском и Рыльском уездах. Разбивший их вместе с детьми боярскими Рыльский воевода получил от Михаила Федоровича милостивую грамоту за победу, в которой была выражена похвала ему и детям боярским Рылянам. В этом же году воевода И. Вельяминов освободил в пределах Новосильского уезда 2700 полоняников.

1633 — Разорение уездов Серпуховского, Тарусского, Калужского, Алексинского, Каширского, Коломенского, Рязанского.

1634 – Орловский воевода Д. Колтовский освободил недалеко от Орловского городища 650 человек полона.

1642 – Нападения татар совершаются ещё небольшими силами, враг почти не пытается проникнуть глубоко в Россию. Но, выяснив расположение новых русских укреплений и не беспокоясь за свой тыл, в следующем году татары наносят серьёзные удары по наиболее уязвимым местам.

1643 – Возобновляются крупные татарские вторжения в Россию, Засуха и голод в Крыму, достигающие наибольшего размаха в 1644—1645 гг.

1644 – Тысячный татарский отряд перешёл Донец у устья р. Деркул и отправился «воевать курские и воронежские места», предварительно рассредоточив на «поле» (Дикое поле) несколько крупных отрядов для более широкого радиуса действия.

1644 — Очень тяжелый удар нанесли татары по южным русским уездам. Основное татарское войско сосредоточилось у северных границ Крымского ханства, на реках Орели и Самаре к началу августа. Используя оставшуюся не перекрытой Муравскую дорогу, татары прошли мимо Карповского острожка, обогнули р. Ворсклу с востока и по Бакаеву шляху вторглись в Путивльский уезд. В конце августа и начале сентября они захватили большой полон в пределах Путивльского, Рыльского, Севского уездов, Комарицкой волости, а также в примыкавших к России районах Польши. Полон оценивался «в треть татарского войска» и превышал, видимо, 10 тысяч человек.

1645 — Открытая по сути дела для татар Муравская дорога дала возможность массе татар вторгнуться в Россию. На этот раз по приказу крымского хана татары осуществили зимний набег. Вновь страшному разгрому подверглись юго-западные русские уезды, включая и Курский. В декабре 1645 г. стояли особенно сильные морозы, от холода и голода погибли многие русские пленники, почти все они были обморожены. По подсчету А. А. Новосельского, число полоняников, взятых татарами в 1645 г., превышало 6 тысяч. Большие потери понесли во время зимнего набега и татары. Разорение Рыльского, Путивльского и Комарицкого уездов, уведено 5 749 пленников.

1648 — Неудачный поход на приокские земли, татарское войско разбито.

1656 — «Азовские и крымские татары» приходили под Шацк, взяли незначительный полон, «конные и животинные стада».

1658 — 1 сентября 1658 г несколько сот татар пытались прорваться в Воронежский уезд по мосту через р. Усмань у с. Усмань-Собакина. Усманские атаманы совместно с драгунами Орлова-городка отбили татар. Затем у с. Гололобова татар отразили крестьяне. Этот же татарский отряд пробовал переправиться через р. Воронеж, южнее города, но был задержан и здесь. 7 сентября татарам все же удалось разломать надолбы восточнее г. Воронежа и преодолеть укрепления Белгородской черты. Татары ворвались в с. Репное и дер. Придачу в окрестностях Воронежа. В полон они увели 21 человека.

1659 — Разорение Елецкого, Ливенского, Новосильского, Мценского, Курского, Болховского, Воронежского и других уездов, сожжено 4674 усадьбы, угнанно в плен 25448 человек, поход под Тулу. О постоянных татарских «приходах» к Белгородской черте сообщают воеводы Усмани, Орлова.

         На наш взгляд крымцы своей «мирной» деятельностью доподлинно показывают, что воинственным монголам до них очень далеко, и подвернись монголы крымцам под горячую руку, полетел бы от  Монгольской империи только пух и перья. Крымское ханство самостоятельный воинствующий субъект, регулярно нападающий на Северных соседей (Русь в том числе), не нуждающийся ни в какой монгольской опёке, и даже не подозревающий о существовании этих самых монголов.

         ПЯТЫЙ  ЭЛЕМЕНТ – РУСЬ  ЯЗЫЧЕСКАЯ  (ВЕДИЧЕСКАЯ).

         Летопись убеждает нас, что после окончания батыевского нашествия на Русь, теперь все князья, включая великого, непременно ездят в монгольскую ставку за… своими титулами. Довольно странная процедура, причём для самой Монгольской империи в первую очередь. Кроме Руси монголы почему-то нигде подобной дуростью не страдают, а ведь Монгольская империя (согласно академической версии) ой какая большая:

«В лѣт̑(о) ҂s ѱ на . [1243] Великъıи кнѧз̑ Ӕрославъ . поѣха в Татаръı к Батъıєви . а с(ы)на своѥго Костѧнтина посла къ Канови . Батъıи же почти Ӕрослава великого чс̑тью и мужи ѥго . и ѿпусти и реч̑ єму . Ӕрославе буди тъı старѣи всѣм̑ кнѧзем̑ . в Русском̑ ӕзъıцѣ . Ӕрослав же възвратисѧ в свою землю с великою ч(е)с̑тью».

«В лѣт̑(о) ҂s ѱ нв . [1244] Кнѧз̑ Володимеръ . Костѧнтинович̑ . Борисъ Василкович̑ . Василии Всеволодич̑ . и с своими мужи . поѣхаша в Тата[ръı]  к Батъıєви про свою ѡтчину . Батъıи же почтивъ ӕ . чс̑тью достоиною . и ѿнустивъ ӕ . расудивъ имъ когождо в свою ѡчину . и приѣхаша с ч(е)с̑тью на свою землю».

         Как видим, князья совершают поездки не только к Батыю, но зачем-то ещё и к Кановичу. Канович, надо понимать, самый главный монгольский хан, который проживает в далёком городе Каракоруме в самой Монголии. Хотя не обязательно в Каракоруме. Самого Каракорума ведь никто не видел.

         Джиованни дель Плано Карпини: «… (город) который слывёт довольно хорошим и называется Каракорон, но мы его не видели, а были почти за полдня пути до него, когда находились в Сырорде, каковая является главным двором их императора».

         Для справки, название Каракорум Карпини не выдумал. Он его слышал, но просто не знал, что на самом деле оно означает. Каракорум – название горного хребта, с которого начинаются Гималаи. Сам Каракорум идёт от места схождения границ Таджикистана, Афганистана, Пакистана и Индии, и далее вклинивается в Китай, переходя, собственно в Гималаи. Вот так, с лёгкой руки Карпини, горный хребет Средней Азии превратился в столичный город Дальнего Востока.

То, что такого имени великого хана как Канович больше нигде не встречается – не обращайте внимания. Хан Монгольской империи настолько велик, что даже не известно, как его точно зовут. Вроде Федьки сопливого из соседнего двора. В том дворе знают, а в другом уже нет.

Так и с повелителем вселенной. У кого как левая нога захотела, так повелителя и зовут. Но это только в Монгольской империи. В других империях, понятно, такого дебилизма не наблюдается.

«В лѣт̑(о). ҂ s. ѱ.нг. [1245] Кнѧз̑ Костѧнтинъ Ӕрославичь . приѣха ис Татаръ . ѿ Кановичь къ ѡцю своєму с ч(е)с̑тью . Тогож̑ . лѣт̑(а) . Великъıи кнѧз̑ Ӕрославъ . и с своєю брат̑єю . и с съıновци поѣха в Татаръı к Батъıєви».

«В лѣт̑ . ҂s. ѱ. не. [1247]  Тогож̑ . лѣт̑(а) . Поѣха Андрѣи кнѧз̑ Ӕрославич̑ . в Татаръı к Батъıєви . и Ѡлександръ кнѧз̑ поѣха по братѣ же к Батъıѥви . Батъıи же почтивъ єю . и посла ӕ г(о)  Каневичем̑».

Вообще нет ничего удивительного в том, что русский летописец обозвал императора вселенной именно «Кановичем». «Канович» – производная от былинного отрицательного героя «Каин». С появлением на Руси христианства в народные былины стали входить библейские персонажи. Поскольку в дохристианской Руси с её родовыми устоями самым тягчайшим преступлением считалось убийство родственника, то библейский Каин, убивший родного брата, стал олицетворением самых отрицательных качеств. Соответственно остальные отрицательные персонажи былин стали называться производными от Каина (Канович).

         Но, что за странная процедура – эти поездки «в Татары»? Зачем вообще нужно получать «ярлык» на своё же княжество? Да ещё для этого в такую даль переться? Ведь это же ничего не меняет. Где был князем, там и остался: «и ѿнустивъ ӕ . расудивъ имъ когождо в свою ѡчину».

         Тем более, что на Руси назначен старший князь: «Ӕрославе буди тъı старѣи всѣм̑ кнѧзем̑ . в Русском̑ ӕзъıцѣ». Он по идее и должен назначать нижестоящих князей. Да и назначать никого не требуется. Они и так уже в своих княжествах сидят.

         Если бы речь шла не о «назначении», а о «помазании», т.е. о венчании на княжение главным духовным лицом, тогда в таких поездках имелся бы хоть какой-то смысл. Но вот, как ни прискорбно для историков, именно для этого князья и ездили! Проговаривается об этом летописец. Всего один раз проговаривается, но очень красочно и конкретно.

         Оказывается не просто приезжали князья, здоровкались и, забрав ярлык, уезжали обратно. Надо было ещё кое в каких ритуалах поучаствовать. Один князь, например, отказался участвовать и поплатился за это жизнью:

«В лѣт̑(о) ҂s ѱнд . [1246] Тогож̑ . лѣт̑(а) . Михаило кнѧз̑ Черниговьскъıи со внуком̑ своимъ Борисом̑ . поѣхаша в Татаръı . и бъıвшим̑ имъ в перёдѣх̑ . посла Батъıи к Михаилу кнѧзю велѧ ѥму поклонитисѧѡгневи . и болваном̑ ихъ . Михаило же кнѧз̑ не повинусѧ велѣнью ихъ . но үкори и . и глухъıӕ ѥго кумиръı . и тако безъ м(и)л(о)с̑ти ѿ не(с)ч(а)с̑т(н)ъıхъ заколенъ бъıс̑ . и конець житью приӕтъ».

         Вот оказывается, в чём состоял секрет необходимости столь дальних поездок – необходимости участия в неком религиозном ритуале. И не просто ритуале. Рассказ летописца о якобы обычном цирковом поклоне сильно облегчён. Дело обстояло не в кратковременном кривлянии перед  ѡгневи и болваном̑ ихъ. Дело было намного глубже.

         Поклонитисѧѡгневи и болваном̑ (кумирам) ихъ означало, ни много, ни мало, отказаться от христианской религии и принять другую, предложенную. Вот главная цель таких поездок. В более развёрнутом виде ритуал представлен в «Сказании об убиении в Орде князя Михаила Черниговского и боярина Феодора». Михаила Черниговского после того, как ему уже пригрозили смертью, уговаривали отказаться от христианства такие же, как и он князья, приехавшие получать права на свои княжества. Но он отверг их уговоры:

«… Борис и бояре начали ещё настойчивее уговаривать и просить его, чтобы послушался их. Михаил же ответил им:

- Не внемлю я вам и душу свою не погублю.

После этого Михаил сорвал с себя княжеский плащ свой и швырнул его в ноги к ним, говоря:

- Возьмите славу света этого, к которой вы стремитесь!»

Михаил остался до конца христианином, и не променял христианскую веру на другую, к которой придавался «княжеский плащ». Сказание сообщает, что Михаил заранее был готов к такому шагу. Ещё перед отъездом Михаил беседовал со своим духовным наставником и тот благословил его практически на смерть:

«Михаил же ответил ему:

- По молитве твоей, отче, как Бог соизволит, так и будет. Я бы хотел кровь свою пролить за Христа и за веру христианскую.

Так же и Феодор сказал. И промолвил отец духовный:

- Вы будете в нынешнем веке новосвятыми мучениками на укрепление духа иным, если поступите так».

Как видим, однако, кроме Михаила Черниговского других охотников пострадать за христианскую веру не нашлось. Остальные князья, точнее сказать – все князья Руси, отказывались от христианской религии и принимали другую. После чего с великой честью возвращались в свои отчины: «Батъıи же почтивъ ӕ . чс̑тью достоиною . и ѿнустивъ ӕ . расудивъ имъ когождо в свою ѡчину . и приѣхаша с ч(е)с̑тью на свою землю».

Что же это за такая секретная религия, которую принимали русские князья, и к которой (судя по летописи) принадлежал сам Батый? Логично предположить, что это тенгрианство, кипчакский культ «Вечного Синего Неба», с его главной святыней Хан-Тенгри – пирамидальным пиком на Тянь-Шане (высота 7010 метров), что переводится как «Повелитель неба».

Однако Небесному Отцу (Тэнгэр Эцэг) поклонялись как неподвластному времени и бесконечному синему небу. Никаких кумиров (болванов) для этого не использовали. Клятвы среди представителей тенгрианства звучат совсем иначе: «Целуем острие меча, отведаем хлеба».

С монгольским культом гор мы даже и сравнивать боимся. Там болваны вообще никаким боком, а горы они, знаете ли, не ездят. В 1995 году президентом Монголии был подписан указ «О поддержке инициативы поклонения и культа гор Богдо-Ул, Хан-Хэнтэй и Отгонтэнгэр», который придал официальный статус общенациональным святыням, почитающимся с незапамятных времён.

Случались среди историков робкие попытки приравнять болванов (кумиров) представленных летописцем к каменным «половецким бабам», но уж шибко тут по времени не совпадает. Да и название «половецкие» практически не отражает сути. Каменные изваяния (балбалы) изображают умерших тюркских ханов и появились на европейской территории ещё в VI веке. Балбалы – это обычные памятники великим людям того времени.

Л.А. Евтюхова. «Орхонские надписи VIII в. н.э. из Кошо-цайдама в долине р. Орхона говорят об установке у ханских могил балбалов (камней) и изваяний, олицетворяющих врагов, убитых или побежденных покойным. В надписи в честь Кюль-Тегина его брат Бильге-каган рассказывает о своём отце Эльтерес-кагане: «Мой отец каган... власть (свою) расширив, улетел (т.е. умер). В честь моего отца-кагана во главе (вереницы могильных камней) поставил «балбалом» (изображение) Баз-кагана» (бывшего врагом Эльтерес-кагана и погибшего в борьбе с ним)».

Может тогда перед нами мусульманский обычай? Ведь раздаются голоса, что Батый страсть как тяготел к исламу. Однако никаких огненных процедур ислам не предусматривает. А изображение кого бы то ни было в виде картин или статуй (кумиров) ислам вообще запрещает. Порукой тому взорванные статуи Будды талибами в Афганистане.

Поэтому как бы не прикрывались летописцы Батыем, но описали они на самом деле славянский ведический обряд очищения. Очищение производится огнём на капище в присутствии кумиров. К тому же авторы Сказания по забывчивости не убрали наименования должностных лиц производящих ритуал: «… но приказано было волхвам, чтобы шёл он сначала через огонь и поклонился кусту и идолам».

Естественно, такие священнослужители как «волхвы» не могли иметь отношения ни к тенгрианству, ни к исламу. Изначально летописец описал ритуал перехода из христианства обратно к Ведам (язычеству), а уже после при помощи «Батыя» фальсификаторы стали переделывать его в неизвестный обряд неизвестной религии. Однако, как видим, сделать его полностью неизвестным и неузнаваемым не удалось.

Первоначально в летописях рассказывалось о борьбе славянских верований и христианства. Борьба эта шла с переменным успехом. Поэтому одной из главных задач самого летописания являлась помощь христианству в данной борьбе. Однако после XVI- XVII в. упоминание о любых, даже незначительных успехах «славянистов» посчитали недопустимыми. Сведения о самом их существовании представлялись руководству пагубными.

После падения Константинополя в 1204 году верх одержала Русь Ведическая. На  период её торжества вернулся старый порядок «получения княжения». Каждый князь обязан был ездить к Верховному волхву за подтверждением своих полномочий. Иначе он не мог считаться законным князем. Так продолжалось до 1380 года, когда христианство снова и окончательно взяло верх.

Отдельные выступления против христианизации Руси продолжались вплоть до XVII века, но уже не имели столь значительных успехов, как в XIII веке.

Память о том, что в XIII-XIV веках князья отказались от христианства и вернулись к старым славянским верованиям, сильно подрывала устои христианства. При Петре I, когда создавалась новая версия отечественной истории, данная «память» подверглась тотальной переделке (либо выемке). В первую очередь переделке подверглись летописи. Однако среди латок новейших версий заметно проглядывают лоскуты действительных исторических событий, которые вызывают законное раздражение ложных пророков и самозваных пастухов истории.

 Темнейшей тайной представляется историкам поведение святого Александра Невского в отношении Новгорода (на Волхве) в 1257. Невский, в этом году в угоду ханской власти, новгородским боярам «обрезал носы и выкалывал глаза», заставляя Новгород смириться с монгольской властью. Историки недоумевают: «От чего же Невский проявил такую жестокость при защите ханского владычества?» 

Если придерживаться академической версии, то действительно, разумных объяснений найти невозможно. Но если осознать, что Новгород не был просто «свободным городом» наподобие Черноморска из «Золотого телёнка», а ханская власть оказалась вовсе не ханской, объяснения сразу найдутся.

Новгород на Волхве, как мы уже говорили, являлся Византийской вотчиной, но после падения Византии в 1204 году он оказался в интересном положении. Официальный хозяин (Византия) по естественным причинам утратил своё господство над Новгородом. Южная Русь таковым не являлась – сыновья великих князей исполняли в Новгороде скорее посольские функции, чем полномочные.

Северная Русь во главе с Новгородом автоматически оказалась свободным самостоятельным государством. Причём «христианского орденского типа правления». Новгород не собирался подчиняться великому князю всея Руси, тем более отрёкшемуся от христианства. Поэтому Александру Невскому пришлось призвать Новгород к порядку, и уговорить его не культивировать сепаратистские настроения. Отрезанные боярские носы и выколотые глаза вполне убедили новгородцев придерживаться общегосударственных настроений.

Глава Новгородского духовенства покорился Невскому при условии сохранения христианства на территории Северной Руси, однако дух «самостийности» продолжал витать над Волховом вплоть до Ивана Грозного.

В связи с вышеизложенным хочется вставить единственное замечание: вряд ли обладателями отрезанных носов и выколотых глаз явились лишь бояре. Бояре в Новгороде ведущей роли не играли. Власть в Новгороде принадлежала духовенству. Думается основными претендентами на «отрезание и выкалывание» были лица духовного звания. «Отрезанием» лишь у бояр Невский бы ничего не добился.

Понятно, что в христианских исторических хрониках подобного содержаться не может. Не могли же церковные летописцы расписывать как будущий святой «наказывает» элиту духовенства. О таком «поведении» Александра многие источники вообще стараются не упоминать. В Лаврентьевской летописи, например, про «носы и глаза» ничего не сказано:

«тоѥ же зимъı и приѥхаша численици в Володимерь . и поидоша численици . и кнѧзи к Новугороду Великому Александръ . Андрѣи . Борисъ . ищтоша (пересчитали. прим. авт.) и поѥхаша ѻпѧт̑ в Володимерь . Александра же оудержаша Нооугородци . и чтиша и много . Ѻлександръ же давъ имъ рѧдъ . и поѥха(л) с ч(е)с̑тью въ свою ѡч(и)ину».

А те летописцы, которые коснулись темы «отрезания и выкалывания» понятно упомянули лишь бояр. Боярам-то что? Боярином больше, боярином меньше…

*

Приведённые пять элементов составляют основу монгольской легенды. Все они реальны и существовали в действительности, поэтому их следы легко отыскиваются на «теле» истории. Единственно, они никак не связаны между собой. Тем не менее, соединение элементов белыми нитками долго удерживало их в едином пространстве.

Однако время! Время неумолимо. Нитки истлели, обтёрлись и легенда начала расползаться. Этот процесс вполне естественен.

 

 

 

Туда ли вложили академики?

 

                                                                    «Ох, и смутно сегодня в отчизне:

Сыро, грязь, темнота, кривотолки;

                                                                      И вспухают удавами слизни,

И по-лисьи к ним ластятся волки».

Игорь Губерман.

 

Так ли уж безобидны исторические академики на самом деле? Влияют ли как-то их тихие «изобретения» и домогательства славы на сегодняшнюю нашу жизнь? Бытует мнение, что нет. Подслеповатые, престарелые дедушки, копаются себе в истлевшей бумаге и чего-то записывают. Кому же кроме книжных вшей они могут быть опасны?

К примеру, может ли сегодня академическая версия развития Руси в монгольский период быть кому-то вообще интересна, а тем более страшна? А давайте  «полистаем» интернет в местах имеющих отношение к данной теме, и полюбуемся мнением простого народа о его духовных «связях» с Великой Монголией.

«Я вспоминаю, как в 2000-2001 годах, живя в Республике Алтай, я с товарищами чуть не каждую ночь принимал ночных гостей, пьяных и трезвых алтайцев, прискакавших к нам выпить и побеседовать. И обязательно к концу беседы всплывал образ Великого Чингиз-Хана, под водительством которого "они" (алтайцы в их числе) "нас", русских, победили. Маленькое, щуплое племя отличных стрелков и наездников, они грезили прошлым величием и, выпив, становились презрительными и высокомерными».

«Казахстан оказался в окружении ядерных держав. Дело безопасности Казахстана дело самого Казахстана и ядерное оружия у него должно быть. Потеряв ядерное оружие, Казахстан потерял свою мощь. И это является неоспоримым доказательством. Только великая в прошлом история казахов, великие образы великих казахов Аттилы, Чингисхана, Абылай-хана позволят казахскому народу вернуть прежний дух и национальное самосознание».

«И почему если мы Казахи докажем что Шынгысхан Казах, восстановим свою Великую Историю, так почему же другие нации так напрягаются? Мы же не переписываем ихную, а хотим свою восстановить!!! Может за их этим недовольством что скрывается? А то чего им напрягаться?»

«Вернуть казахскому народу… великий национальный дух казахов времен Чингисхана и Улуса Жошы – Золотой Орды, прежний менталитет и стереотипы”…Национальный дух есть способность народа достичь наивысшей цели по поставленной национальной идее на наивысшем патриотическом уровне. Как это было в Германии и Японии…»

«В россиской империи не могли сказать, что 300 лет казахам дань платили вот и обозвали монголами Чингис хана и Батыя. История сплошная фальсификация, людей уводят по ложному следу предлагая авраамичеккие религии. АТИЛЛУ называли "Бич божий", ЧИНГИСХАНА- "Рука Бога" наши великие предки были орудием, которое наказывало племена и расы идущие за сатаной».

«Да, мы татары, были и есть. Да, мы были булгарами, которые являлись одной из частей тех же татар, с которыми слились те татары, которые пришли в составе войск Батый-хана, в которых их насчитывалось не меньше 120 000 (см. Вернадского). Да, мы были основной образующей силой Улуча Джучи (Золотой Орды), а монголов на территории нынешней Российской империи мы попросту ассимилировали. Да, на основании всех исторических фактов, мы, сегодняшние татары, являемся наследниками Золотой Орды со всеми отсюда вытекающими выводами».

«… не может этого быть нужны факты, а факты есть в россии больше всего, но они не хотят их афишировать, так как упадет самооценка русского народа перед теми же татарами одним из великих кочевых воинственных народов не говоря уже о других».

«… в случае если наше правительство признает нашего великого предка Чингизхана своим и всех других предков мамлюков Египта, Сирии, гуннов и восточных и западных, гулямов Индии, моголов Индии и.т.д. то я гарантирую менталитет вассалов у нас пройдет. Менталитет воинов покорителей займет его место».

«Империя Великих Монголов возродиться и Калмыкия будет её составной частью, но тебе там даже собачьего места не достанется!»

«… территориальный вопрос уважаемый Темирлан нужно рассматривать не в свете 3-й мировой, а в свете предстоящего  развала России и "вечной"экспансии Китая на Восток. Вспомним, где Китай был 1000 лет назад? За китайской стеной, которую построили, чтобы защищаться от древних монголов и тюрков сейчас стена посреди Китая. Предположим, что произойдет, если  исчезнет Россия? Бурятскому народу нужно быть готовым к такому ходу событий. Монголия тоже не сможет чувствовать себя спокойно, не отдает же Китай Монголии Внутреннюю Монголию. Я может ошибаюсь, но для вашего народа Китай может оказаться намного опаснее России. Что касается тюркских  народов, то для нас хуже России ничего нет. Ирония судьбы – предки бурят и татар создали это государство. Вспомним Тюркские каганаты, Империю Чингис хана. Это были тюрко-монгольские государства».

«… мне нравится ход твоих мыслей Zorigoo, хочу добавить и за Уралом Ивану тоже делать нечего, там живут татары и башкиры, пусть уйдут подальше».

«Мы неотдам Иванам Сибирь. Пусть там живут чукчи. А Иваны за Урала. А китайцы за Цагаан хэрэм. С казахами будем делить Синьзан. Тибетов будем ассимилировать и создаем Тибетский аймак в составе Монголий. Совместно с тюрками нужно создать Туранский войнный союз против Ли и Ивана.  Вот это моя мечта!»

Это очень маленькая выборка высказываний кишащих в интерненте. Интересно, откуда у самых обычных людей, работяг, пахарей, животноводов появились столь радикальные взгляды? Где они нахватались идей продолжения великих завоеваний? Откуда проистекает столь неуёмная жажда отодвинуть Ивана подальше «за Урала»? Понятно, ответ на этот вопрос прост до банальности. Из учебников истории – откуда же ещё?

Могут ли подобные настроения явиться неким движущим фактором в развитии дальнейших нехороших, нежелательных процессов? Несомненно, могут. А в условиях ускоренного вымирания славянского населения России они сыграют роль не просто «неких» факторов, а самых, что ни на есть «основных».

Правильно ли академики оценивают здесь свой вклад? Вряд ли. Это не по их специальности. А вот стоит ли остальным бездумно следовать за ними? Мы считаем однозначно – не стоит! Но при этом мы не собираемся обиженно надуваться и, отвернувшись смотреть в стену. Мы всячески желаем приблизить тот день, когда «История Отечества» из разряда «воздыхания по мифам» перейдёт в разряд полноценной науки.

 

 

Учебники переходного периода.

 

«Белый кружок под трамвайным сиденьем,

                                                          Рупь, не иначе, я руку засунул,

                                                            Потные пальцы стиснул с волненьем,

                                                            А это не рубль, там кто-то плюнул».

 

         Видя несостоятельность и во многом недалёкость академической «монгольской теории», современные историки вынуждены становиться несколько враскаряку (это совсем не сексуальная поза). С одной стороны ими владеет страх хоть как-то отступить от утверждённых начальством постулатов, но с другой дальше фарисействовать не выдерживают нервы.

         Такой роскоши, как переход к здравому смыслу они себе позволить не могут, поскольку глупость пока является направляющей и руководящей силой в отечественной истории, но факты уже подпирают, поэтому вынуждены совмещать.

         Первые робкие совмещения родили плеяду забавностей в той же монгольской версии. Не глядя на нужность назревших изменений и положительное влияние данных совмещений на науку историю, мы не можем обойти без внимания литературную ценность сих весёлых закавык.

Учебное пособие «История Татарстана» (Ф.Х. Хузин, И.А. Гилязов, В.И. Пискарёв, Б.Ф. Султанбеков, Л.А. Харисова, А.А. Иванов, А.Г. Галямова, 2009 г.).

«Осенью того же (1223) года монгольская армия вторглась на территорию Булгарии. Битва произошла в районе Самарской Луки. Здесь булгары поджидали монгол, спрятавшись за удобно расположенными укреплениями. Часть булгарского войска, чтобы ввести противника в заблуждение и заманить его в засаду, начала отступать. Монголы стали преследовать отступавших. В это время, оставшаяся часть булгар, выйдя из укрытий, внезапно напала на монгол с тыла. Монголы были окружены. «На них со всех сторон,  как пишет историк того времени,  обрушились удары сабель. Многие погибли, только немногие спаслись бегством. Их было, говорят, около 4 тысяч человек». От уцелевших в битве монгол Чингисхан узнал о первом поражении своей, прежде непобедимой армии».

В данном отрывке сообщается, что оказывается, в мире существовали войска способные победить монголов (татар). Это очень ново, свежо. Но ими  оказались практически те же татары (пока ещё булгары). Другими словами сильнее татар могут быть только татары. Это вселяет оптимизм. (Лучше гор могут быть только горы).

Так же характерно, что впервые мы узнаём о потерях 20-ти тысячного отряда монголов посланных Чингисханом в разведку. До этого, победив армии Ирана, Курдистана, Армении, Грузии, разогнав алан, стерев в порошок половцев, разбив Русь монголы не потеряли ни единого человека (это же татары, понимать надо). Но столкнувшись с булгарами (почти тоже татарами) от этих 20-ти тысяч осталось всего 4. Да, булгары это вам не засранцы вроде персов, алан, половцев и русов. Это, понимаешь, силища!

«Но впереди булгар ждали новые испытания. Осенью 1229 г. монгольское войско, которое было послано Чингисханом в новый поход на Восточную Европу, оказалось в степях Яика (Урала) и Волги. В Нижнем Поволжье монголы захватили кыпчакские земли, город Саксин, встретили врага на реке Яик (Урал). В жестокой битве на Яике булгарские сторожевые отряды потерпели поражение. Но монголы не решились идти дальше, чтобы вступить на территорию Волжской Булгарии».

Понятное дело «не решились». Страшно же. Шибко боялись монголы булгаров. Правда, из каких источников составители учебного пособия узнали о всеобъемлющем страхе монголов перед булгарами, они не сообщили. Жалко, конечно.

«Через три года они предприняли еще одну попытку завоевать Волжскую Булгарию и дошли до Биляра. Перед взором монгол предстал сильно укрепленный город. Взять его небольшим войском было невозможно, и монголы повернули обратно».

         Ну тут понятно. Бегать от булгар – это любимое занятие монголов. Национальный монгольский вид спорта, так сказать.

         Хватит, пожалуй, о сражениях, и так понятно, что булгары самые сильные на свете. Когда, наконец, монголы всех победили (булгар в том числе к всеобщему удивлению), то занялись государственным обустройством.

«Здесь, в Половецких степях, постепенно складывалось государство, которое широко известно сейчас под именем Золотая Орда. Но такое название появилось лишь в XVI в.».

Видите? Не было при монгольском иге Золотой Орды. Не знал никто такого названия. Если кто теперь начнёт рассказывать, что монголы жили в Золотой Орде можно смело в морду плевать, сославшись на соответствующие научные источники. Ну и в том государстве, которое «не Золотая Орда» было соответствующее государственное управление:

«Каждый царевич, стоявший во главе отдельного улуса, считал себя почти самостоятельным государем. Но все они в то же время признавали единую власть хана  главы государства. Совещательным органом при хане был диван, в него входили улусные эмиры, ближайшие родственники хана и военачальники».

Вона чё монголы удумали! Они диван удумали. Вообще-то «диваном» действительно назывался совещательный орган, а в последствие это название перешло на длинное мягкое сиденье, на котором могли поместиться сразу все участники совещания. Но существовал такой орган только у осёдлых мусульманских народов. В Монголии ни такого органа, ни длинного мягкого сиденья никто не знал.

Однако не надо об этом сообщать историкам, чтобы их не расстраивать. Они ведь пребывают в полной уверенности, что «диван» - чисто монгольское изобретение. Возможно прижавшись задницей к какому-нибудь казённому дивану, и ощутив теплоту и душевность удобного сиденья, они пускают слёзы благодарности по изобретательному монгольскому народу. Возможно, в такой момент они воочию представляют себе монгольскую лошадь с велюровым диваном на горбу, в котором удобно расположился монгольский наездник, а рядом, задравши ноги, жена и дети. Они хлебают кумыс, улыбаются и ласково подмигивают благодарному историку. Не будем лишать историков такой прелести.

А теперь самый цымус татаро-монгольского гламура. Столбовые историки предписали татарам происходить исключительно от монголов, и обсуждаемые авторы вроде поначалу следуют этим высочайшим указаниям:

«Вот что отмечал по этому поводу арабский писатель XIV в. ал-Омари: «В древности это государство (Золотая Орда.  Ф.Х.) было страною кыпчаков, но когда им завладели татары (монголы), то кыпчаки сделались их подданными. Потом они (монголы) смешались и породнились с ними (кыпчаками), и земля одержала верх над природными и расовыми качествами их (татар), все они стали точно кыпчаки, как будто они одного (с ними) рода»

         Мы специально выделили жирным «расовые качества», поскольку ал-Омари невольно открыл совершенно новые, неизвестные ранее свойства земли (или скорее почвы). Этот ол-Мари поведал историкам о каких-то секретных земляных процедурах, при помощи которых монголы изменили свои расовые признаки и стали «бледнолицыми». Возможно, нужно было натерать лицо землёй, и так ходить до полной смены расы (это сколько же лет бедным монголам пришлось с чумазой рожей ходить?). Историки почему-то не описывают нам подробности процедур, но надо полагать, сами они владеют ими в совершенстве. Не могли же они запросто какую-то чушь в учебник вставить? Проверяли значит. Исследовали всячески. Может даже на себе? Может кто-то из них сейчас даже негром стал (ежели по ошибке африканским песком морду натёр)? Предстал, так сказать, в науке с новым лицом.

Но всё ли нам эти учёные сообщили? Ведь можно предположить, что внедряя новаторский метод ол-Мари по изменению расы, они вполне могли проводить опыты по изменению пола, а это уже незаконно! Надо правоохранительным органам поинтересоваться соответствует ли нынешний пол авторов учебника их свидетельствам о рождении? Ну и расу заодно их проверить. Уж очень весь этот мастер-класс подозрительный!

Но это ещё не все рассказы авторов учебника о трудной жизни монголов на чужбине:

 «Сами монголы составляли меньшинство населения  не более 300 тысяч человек. Часть из них ушла обратно в Монголию, а другая часть, смешавшись с местным, преимущественно кыпчакским населением, отюречилась…»

Вот ведь что! Разъехались монголы по домам (в смысле по юртам) после окончания всяких своих побед. Дембель неизбежен как крах империализма! Монголов на Волге почти не осталось – так  лимита всякая, командировочные и гастарбайтеры. Бросили монголы своих товарищей. Понятное дело булгары заметив, что монголов совсем мало подняли знамя освободительной борьбы.

«… булгарские царевичи Баян и Джику, изъявившие сначала покорность монголам, в 1238 г. «опять возмутились» и подняли народ против поработителей».

Так сообщает нам учебник. Но, видно не учли восставшие булгары: они же ещё только собираются стать татарами, а монголы уже давным-давно самые взаправдишные татары. Потому куда булгарским воинам против  монголов-лимитчиков? Ясно, разбежались многочисленные, но робкие булгары от монголов, тряся со страху штанами. (Чего это здесь Хузины с Гилязовами так на своих сородичей взъелись?)

«Другой арабский писатель XIV в., Ибн Баттута, побывавший в Золотой Орде, называл всех подданных монгольского хана тюрками. Он подчеркивал, что эти подданные разговаривают на тюркском языке, подразумевая под ним кыпчакский (половецкий) язык. Знающие люди того времени советовали иностранным купцам, едущим в Золотую Орду, нанять переводчика и слуг с хорошим знанием кыпчакского языка. Характерно, что в 1303 г. в Италии был составлен «Кодекс куманикус» («Половецкий словарь») в качестве руководства для венецианских купцов.

Улус Джучи был создан монгольскими ханами. Монголов же в Европе называли татарами, этот этноним и перешел на население Золотой Орды. Со временем, много столетий спустя, он закрепился за булгарами. Однако современные татары, особенно поволжские, обязаны своим происхождением не монголам, а булгарам и кыпчакам. К монгольским завоевателям они не имеют никакого отношения».

         Вполне видно, что перед нами учебник истории «переходного» периода. С одного бока его составители костьми ложаться за монгольское происхождение татар, а с другого тут же утверждают, что татары «к монгольским завоевателям не имеют никакого отношения». Причём это практически на одной странице. Во как современных учёных надвое рвёт!

         «Татары» у них, которые «монголы» уже не те «монголы» от которых «татары» произошли. Это уже совсем другие «монголы», которые с «татарами» не знакомы. Они только с «монголами» знакомы, но «монголов» мало. А раз мало, какие уж теперь татары? Данный поворот коренным образом отличается от официальной версии. Татары теперь от булгар с кыпчаками произошли. Хотя название «татары» им всё же от монголов досталось (помните, этноним такой переходящий, вроде флажка за соцсоревнование).

         Причём, как выясняется монголов «татарами» называли не в лапотной Руси, а в высокоцивилизованной Европе. Естественно, как им монголов называть? Не монголами же. А раз монголов в Европе татарами называли, то и булгар, значит, этой самой Европе тоже очень хотелось татарами назвать. А кому бы не хотелось? Видать для этого они периодически из Европы приезжали и называли булгар татарами.

         Это у них в Европе порядки такие. Назвал монголов татарами – всё! Будь добр и булгар татарами называть. Но не путать! Не тех которые на Дунае живут. Тех болгар болгарами называть надо. Они другие болгары. Они не которые татары. Их татарами в Европе называть не хочется. В Европе булгар татарами называть хочется – которые на Волге. А болгарами их называть совсем не хочется.

Да, родственники те булгары, которые на Волге и те болгары, которые на Дунае, ну и что с того? Родственность ещё не повод, всех татарами называть. Не надо из европейцев дураков делать. Не должны они из-за какого-то там родства всех болгар татарами называть. Не иначе, авторам приводимого учебника в Европе так и сказали:

         - Не все болгары являются татарами! Мы из-за этих самых монголов  булгар только на Волге татарами называем. И не надо сюда тех болгар, которые на Дунае приплетать!

         Наверное, так и сказали. Очень это по-европейски! Молодцы! Жалко сами авторы в учебнике об этом ничего не рассказывают, но судя по выводам которые они представили, всё так и было.

         Если кому не ясно, то это не страшно. Так и должно быть. Они же там в Европе – цивилизация! Умные, значит. Потому они точно знают – кого называть татарами, а кого нет. А нам не ясно, от того, что не понять. Мы же недоумки. Мы раньше думали, что все русские нерусских татарами называют. Теперь оказалось нерусских татарами называть только Европа может. Нам никак. Рылом не вышли.

         Раньше вот было непонятно: почему когда Святослав на хазар ходил, он их хазарами называл? Отчего вдруг не татарами? Даже странно было слышать, что русские вдруг хазар хазарами называли. А вот оказывается потому как не европейцы. Если б были европейцы, то непременно хазар татарами назвали. Ну и когда Святослав болгар (на Дунае) освобождал, то тоже их болгарами называл. Нельзя ему было их татарами называть. Не положено. Не европеец он.       

Только надо этим историкам ещё поработать. А то так договоримся, что у нас русские монголов монголами называть начнут. Это уже беда! Что же тогда остальные историки делать будут? Им тогда хоть на кладбище ползи.

         Но это мы отвлеклись. Дальше всё просто. Булгары (волжские) привыкли, что их периодически приезжают из Европы и называют татарами, и, соответственно, когда татары произошли, их по устоявшейся европейской традиции назвали татарами. Вроде происходить от монгольского Чингисхана мы не хочим, а в монгольских наследниках числится – это с удовольствием.

         Ну, а там к XVI веку и Золотая Орда появилась. В принципе монголы-то уже к этому времени растворились, а этноним переходящий тут как тут! Хоп! Мол, вот они мы – монголы переходящие! Поэтому Золотая Орда как бы тоже очень от монголов. Растворённых немного, но всё-таки.

         Вот так, немножко путано, учебники истории «переходного» периода повествуют, куда подевались завоеватели монголы и как от них (не в смысле от самих, а через европейцев, конечно) произошли татары, а дальше и Орда, соответственно.

Путаница это вынужденная. Главной чертой учебников «переходного» периода является пока верность генеральной линии. То есть генеральная линия, как бы сохраняется, мол, в общем, от монголов всё, монголы кругом и без монголов никуда. Но это в общем. А в частности – монголы теперь ни пришей, ни пристебай. На чёрта они теперь сдались? И без них всё само рассосалось и устроилось.

         Ситуацию с путаницей все понимать должны и относиться к этому снисходительно. То, что раньше про монголов плели уже плести нельзя, а правду говорить ещё рано. Вот отсюда эта вынужденная путаница и происходит.

         А народ пускай обождёт немного. Пройдёт «переходный» период, и эта путаница закончится. Потерпеть осталось совсем чуть-чуть.